Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

– Правильный?..

– Ну да. Так он сам пришел, словно хотел, словно искал, к кому, и подыскал, и поверил… Я правда это знаю. Знаю, какой он хороший и добрый, и красивый, и здоровый…

– Он?

– Точно он.

Екатерина Андреевна снова задумалась, прикрыла на секунду глаза…

…Березовая весенняя роща, солнышко, яростно щебечет птичка. На пригорке, на расстеленной плащ-палатке сидит еще молодая красивая Екатерина Андреевна в военной форме. Положив ей голову на колени, с сухой травинкой в белых зубах, лежит навзничь лейтенант: рука у него в гипсе, в глазах отражаются облачка. Екатерина Андреевна теребит его есенинские кудри.

– А если у тебя дите будет? – говорит лейтенант.

– Сам ты дите…

– Мамочка!.. – смеется лейтенант, обнимая ее. Екатерина Андреевна прикрывает глаза…

…И открывает их.

Видит кузин, о чем-то шепчущихся с Варей. Как дети, они сразу знакомы. Варя им что-то говорит – они таращатся восторженно. У Вари такое же лицо: почти ровесница, ребенок…

– Варя! – позвала Екатерина Андреевна. Та увлеклась и не слышала ее. – Варя!

Кузины подтолкнули Варю локтем, устрашающим кивком… По-детски смутившись, Варя поспешила к Екатерине Андреевне.

– Варенька, я тебя знаешь что попрошу?.. – вкрадчиво сказала та. – Только ты послушайся меня, сделай так…

– Что? – настораживается Варя.

– Обещай. Да не бойся ты, дура, ничего плохого!..

– Обещаю, – веселеет Варя.

– Они сейчас уже вернутся… так я тебя спрячу.

– Как это – спрячете?

– Очень просто, в сарай. Там у меня сена еще полно, мягко. И твой крестник там, скучно не будет.

– Какой крестник?.. – Варя смотрит на Екатерину Андреевну испуганно.

– Волчонок… – Екатерина Андреевна несколько сомнамбулична. Ловит Варин взгляд, отряхивается и улыбается.

– Ну, чего испугалась? Я хочу без тебя с Сережей поговорить. Потом тебя выпущу. Ну? Ты же уже обещала…

– Ладно, – рассмеялась Варя.

Во дворе Екатерины Андреевны кипит жизнь. Сергей Андреевич с директором кончают разделывать косулю. Корреспондент гордится своим детищем, самодельным мангалом: поправляет валящийся набок кирпич, раздувает огонь дырявым сиденьем от стула. Иван Модестович строгает прутик-шампур. Девицы режут лук – плачут и смеются. Из баньки уже валит дымок: там Харитоныч.

Во двор въезжает мотоцикл, на нем милиционер.

– Я же говорил, что Степанов уже едет… – вполголоса, кисло усмехаясь, говорит директор Сергею Андреевичу. – У него нюх собачий.

– День добрый, товарищи! – провозглашает Степанов. – Или, можно сказать, – он посмотрел на большие, переделанные из карманных, часы, – почти вечер… С возвращеньицем вас, Сергей Андреевич…

– Здра жла, тва стрна! – отсалютовал у баньки Харитонов.

Степанов махнул на него рукой.

– Слышали выстрелы, Виктор Викторович? – осведомился он полушепотом, склонившись над освежеванной косулей.

– Слышал, – сказал директор.

– Не браконьеры ли балуют?

– Вы меня спрашиваете? Это я у вас спрашиваю! У вас под носом косуль стреляют.

– Немедленно беру след, товарищ директор!

Степанов резво повернулся к мотоциклу.

– Вот что. – Слова трудно идут у директора, словно ему противно. – Косулю подстрелил я. Видите, нас какая орава? Надо было помочь Екатерине Андреевне.

Степанов кивнул, одобряя.

– Ясно.

– Чтобы все было ясно, седлай коня и в лавку! – директор сунул ему в карман купюру.

– Будет исполнено! Я мигом! – выпалил Степанов, давая газ и вращая глазами в сторону вышедшей на крыльцо Екатерины Андреевны. – Здра жла, Екатерина Андреевна!

– Здравствуйте, любезный. Сережа! Ты можешь оторваться на минутку?

– Иду, мама!

– Во-первых, – сказала Екатерина Андреевна, – не давайте Ивану Модестовичу ни капли, как бы он ни просил.

– Мам, но у нас ничего нет…

– Как бы он ни просил… Ему нельзя ни грамма. А во-вторых…

– Да, мама?

– Сядь, посиди со мною, Сереженька. Хоть сейчас нам никто не помешает, пока они там «мангалят». Как сказал этот фотограф? «Помангалим»?..

– Ты устала, мама?

– Давит что-то. Гроза будет. А устала я от одиночества и от невозможности побыть одной. Все время либо нет тебя, либо кто-нибудь чужой. Вот ты и приехал…

– Да ты не огорчайся так, мам!.. Это первый день всегда такой. А завтра…

– А послезавтра – отвальная?

– Мама… Ну, как ты не понимаешь?.. Вот только защищусь, я на месяц приеду!

– Не приедешь. На месяц ты с Наной на юг поедешь…

– Ну, мама, что ты!.. Хочешь, я с нею сюда приеду? – не вполне уверенно сказал Сергей Андреевич. – Она мечтает с тобой познакомиться…

– Нет уж. Ты с ней не приезжай.

Согласие повергло бы его в неловкое состояние, а отказ – позволил обидеться.

– Да она и не поедет, – добавила Екатерина Андреевна.

– Почему? – по-детски протянул Сергей Андреевич.

– Не пойму я тебя… – грустно усмехнувшись, сказала Екатерина Андреевна. – Знаешь, я вдруг вспомнила… Ты когда в первый класс пошел, тебя там курить научили. И вот я тебя раз застала, что ты у меня папиросу утащил. Расстроилась я страшно, возраст у меня еще такой был, с Иваном Модестовичем мы не ладили, я все думала, что безотцовщина на тебе скажется… В общем, досталось тебе ужасно. Кажется, я даже тебя поколотила. А потом мы обнялись, и оба разревелись. Поплакали, и так хорошо обоим стало… Ты меня все обнимал и целовал как-то исступленно… – Екатерина Андреевна растрогалась от воспоминаний почти до слез. Сергей Андреевич тоже умилился, припал к ее руке, и она прижала его голову к груди. – Господи! И ничего больше не надо – только прикоснуться к родному тельцу… Старая дура! Все забываю… Я что тебя позвала? Я решила тебе фотографию твоего отца подарить… А то мало ли что, а Иван Модестович и задевать может. Я ведь тебе про отца никогда ничего не рассказывала… – Она достала из-под книги положенную туда, видно, перед приходом Сергея Андреевича знакомую уже нам фотографию и разгладила ее. – Вот.

Сергей Андреевич пытался сделать приличествующее случаю лицо. Он был растроган, но фотография ему ничего не говорила.

– Странно, что ты никогда меня и не спрашивал… Когда Ивана Модестовича сослали и я поехала сюда за ним, то надеялась, что он станет за отца… Но ты сразу знал, что он не твой отец, и Иван Модестович проговаривался… Он здесь моложе тебя… – улыбнулась Екатерина Андреевна, кивнув на карточку.

– Он погиб? – спросил Сергей Андреевич, картинно держа ее перед собой.

– Нет. Я про него с тех пор ничего не знаю. Он был с Вологодчины, наверно, туда и вернулся… Мне ведь ничего от него надо не было. Я вдвое старше его была… Потом как-то видела его портрет в газете: он стал каким-то чемпионом по боксу. Но и это уже давно было.