Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

– Это запрещенный прием, мама.

– Кто запретил? Кто запретил мне хотеть этого? Твоя Нана не станет рожать…

– Почему это?

– Чтобы голос не сел… – вредно говорит Екатерина Андреевна. – Потому что ты ей не так лестен, как она тебе. Ей другого надо!

– Мать! – Екатерина Андреевна зажмуривается, как от удара. – Я люблю ее!

– Сереженька, милый, прости! Я обезумела… Ты прав, я сама не знаю, как лучше. У меня нет прав… Но ведь не обязательно жениться – ты мог бы признать Вариного сына, помогать ей…

Сергей Андреевич рассмеялся.

– Да она никогда не согласится на это.

– Не согласится? – сказала Екатерина Андреевна. – Откуда ты знаешь? Ты предложил ей это?

– Даже и предлагать не буду. Это ханжество похуже… – он не договаривает.

– А что если я ей сама скажу?.. – отсутствующе сказала Екатерина Андреевна.

(Варя пряталась за углом.)

– Нет! – испугался Сергей Андреевич. – Ты этого не сделаешь!

– Если это сделаешь ты.

– Мама! Умоляю… Ну, потерпи ты… Дай нам самим… Что же это! Господи, черт! – взвыл Сергей Андреевич.

– Сережа, милый… – вдруг ослабела Екатерина Андреевна. – Обними меня! Прости старую… Лезу, мешаю всем жить… Тебе, ей… твоей Нане…

– Ну, что ты, что ты, мама… – умиротворяется, слегка обнимая, сын.

Расстроенный Сергей Андреевич медленно побрел в сторону бани. Увидел Ивана Модестовича, в тоскливом одиночестве мыкавшегося по двору, и повернул вбок, обходя двор кромкой леса.

Так он шел, углубленный, шевеля губами, сбивая лопухи. Вдруг кто-то преградил ему путь.

– Варя?! – вздрогнул он, остановившись.

– Что ты так испугался? – усмехнулась Варя. – Опять не ожидал меня увидеть? Вроде бы не удивительно – ты же из-за меня приехал…

– Слушай! – голос Сергея Андреевича сорвался. – Я тебе хотел сказать… Перестань впутывать мою мать в наши отношения. Что за манера такая в конце концов – всех делать участниками своей жизни?..

– Ты что? Ты о чем? – удивилась Варя. – Это не моя была затея… Она меня сама попросила спрятаться в сарай…

– Какой еще сарай? От кого ты пряталась?

– От тебя.

– Так… Это еще что за детектив! – Сергей Андреевич воспользовался возможностью разгневаться. – Что это за сговор за моей спиной?.. Шепот, шушуканье… Может, ты сначала объяснишь мне…

Варя обиделась и перебила:

– Это ты мне объясни, кто такая «твоя Нана»?..

– Нана?.. – Сергей Андреевич опешил. – Так тебе мать сказала? Когда же вы успели?..

– Я думала, она забыла про меня… – сильно смутившись, залепетала Варя. – Я вышла из сарая и пошла ее искать… Вдруг слышу, вы разговариваете… Слышу, обо мне… Я хотела уйти…

– Ну, раз ты слышала, – Сергей Андреевич смертельно побледнел. – То и прекрасно. Я согласен на все. Но выяснять нам больше нечего…

– Какой жертвенный… – Варя не все понимала, но была оскорблена. – Что я от тебя такого требовала, что ты согласен?..

– Ты же все слышала! – сорвался Сергей Андреевич. – Что тебе еще надо?! Чтобы я умер?..

– Что с тобой? Что я слышала? – изумлялась и ожесточалась Варя. – Я не желаю разговаривать в таком тоне…

– Ишь ты, в таком тоне… – издевательски процедил Сергей Андреевич. – Прятаться, подслушивать – хороший тон…

– Я не подслушивала! – возмутилась Варя. – Возьми себя в руки!..

– В руки, в руки!.. – грубо передразнил Сергей Андреевич. – Может, наложить на себя руки?.. – Он истерически рассмеялся, будто всхлипнул, и неуклюже, коряво побежал.

– Сережа! – позвала, испугавшись, Варя.

И Сергей Андреевич побежал быстрее и уверенней.

На день опускался вечер, откуда-то нагнало облаков, и они мчались там, перегоняя друг друга, а внизу как-то особенно стихло.

Екатерина Андреевна подошла к тому же сараю, и губы ее шевелились.

Скулил волчонок.

Екатерина Андреевна распахнула дверь в сарай. Из темноты, по-щенячьи извиваясь, тут же выполз волчонок и стал лизать ей руки.

– Варя… – робко позвала Екатерина Андреевна.

Пустота.

– Господи! – запричитала Екатерина Андреевна. – Она же обиделась. Ни на что не гожусь – жизнь всем портить гожусь. Всем, всем только мешаю. Прав Сережа. Лишняя я. Устарела я. Не должна я больше жить. Не могу. Совсем уже не могу. И все жива. Господи!..

Екатерина Андреевна тяжело пошла к дому, за ней вился волчонок. Опять, когда ее никто не видел, она еще постарела, будто шли в этот день не часы, а годы…

По двору, сумрачный, кружил Иван Модестович.

– Катенька, можно я тоже в баньку пойду?.. – жалобно, как ребенок, как у ног – волчонок, скулил он.

– Что это ты такой послушный? Шел бы, не спрашиваясь.

– Директор не пустил.

Екатерина Андреевна чуть удивилась.

– Правильно сделал. – Екатерина Андреевна направилась к движку. Движок почихал и завелся.

Ломясь, как лось, сквозь чащу, растерзанный, злосчастный, Сергей Андреевич выбегает на берег реки и останавливается, еле дыша.

– Вот… – говорит он. И обессиленный опускается на песок. – Все.

Он закрывает глаза: последние, отчаянные мысли разглаживают его лицо. Ему страшно.

– Это – конец, – шепчет он.

Но – пот и слезы просыхают, дыхание выравнивается. Он садится. Смотрит с удивлением на широкую воду. Усмехается.

– Плаваю я хорошо… – усмехается он. – Отравиться я не могу, потому что успею найти противоядие… Ружье в этой пьесе уже стреляло… Господи! – в глубоком отчаянии восклицает он. – Что делать?..

Делать нечего. Он входит в баню…

– Ого-го-го! Огогогого!! Сюда, Сергей Андреевич! Веничек…

Общество расположилось на полках так: на самом верху, порхая под потолком, Харитоныч (стоя на лавке), чуть пониже (сидя на лавке) Степанов, на верхнем полке – директор, ступенькой ниже – корреспондент.

– Ох!.. – вздохнул Сергей Андреевич, и лицо его просветлело. – Хорошо… Господи, как хорошо! Каждый раз не верю, что такое счастье… И каждый раз – оказывается. Казалось, позавчера всего парился. И – опять хорошо, – приговаривал он, медленно поднимаясь по ступеням. – О-ох!..

– Позавчера? – откликнулся Степанов. – Неужели в Москве еще парятся?..

– Еще как! – рассмеялся корреспондент столь наивному удивлению.

– Я думал, это только у нас в глуши, вроде пережиток…

– Пережиток! Да это сейчас самая мода! Сауна – финская баня – по всему миру… Все высшее общество теперь парится.

– Финна баня губит, – отозвался из-под потолка Харитоныч.

– Финна?

– Пословица такая.

– Слышал, Харитоныч, – сказал Степанов. – Ты высшее общество! Вон куда забрался, под самый потолок!

– А чего финны так париться-то любят?

– Кровь холодная.

– Финна – баня губит, ха-ха! А хохла – сало…

– А русского?

– Русского известно что. Она, стервь мутноглазая…

– Чеха – пиво!

– Интересно, что англичанина губит?..