Ивлин Во - Когда шагалось нам легко

Не дожидаясь отхода, я спустился к себе в каюту, чтобы лечь в постель. Мой сосед, приветливый инженер-строитель средних лет, уже раздевался; на нем было нижнее белье типа борцовского трико. Один раз я проснулся при пуске судовых двигателей, потом задремал, вновь проснулся, когда мы вышли за пределы оградительных сооружений и началась качка, но в конце концов провалился в сон и открыл глаза уже наутро, в открытом море, и тут же оказался среди сотни англичан, которые брились и при этом насвистывали.

В течение следующих двух суток нас ожидала пасмурная штормовая погода. Я десять раз пожалел, что не купил билет в первый класс. И не потому, что мои попутчики оказались не столь приятными людьми, какими расписывали их в Порт-Саиде, а потому, что их было слишком много. Там буквально негде было приткнуться. Салон и курительная комната, хорошо вентилируемые, чистые, комфортабельные, уютные и так далее, вечно были переполнены. На палубах шезлонги доставались только тем пассажирам, которые везли их с собой; немногочисленные общедоступные скамьи постоянно оккупировали мамаши, которые при помощи вазелина проделывали какие-то жуткие манипуляции над своими младенцами. На единственной прогулочной палубе не удавалось даже толком размять ноги из-за тесноты и скученности. От детей просто не было спасения. В Индии начиналось жаркое время года, и офицерские жены массово вывозили своих отпрысков в Англию; лучше всех были те, которые орали, лежа в колясках; хуже всех – те, что валялись прямо на палубе в собственной рвоте. Этих последних, кстати, приводили в ресторан к завтраку и к обеду и пичкали едой. Вечерами, около шести часов, наступал кромешный ад, когда с палубы первого класса к нам в салон спускался оркестр, чтобы исполнить нечто из Гилберта и Салливана [43] Гилберт и Салливан – театральный дуэт либреттиста Уильяма Гилберта (1836–1911) и композитора Артура Салливана (1842–1900), специализировавшийся в жанре комической оперы. ; это нашествие тютелька в тютельку совпадало по времени с купанием старших детишек; смесь мыла и морской воды – одна из наиболее отвратительных примет морского путешествия: пышущее здоровьем потомство сагибов и мемсаиб в знак протеста вопило так, что стальные балки и фанерные переборки отзывались эхом. Для того, кто ценит тишину, не оставалось уголка ни внизу, ни наверху.

Основной контингент пассажиров составляли отбывающие в отпуск военнослужащие и их жены, среди которых затесались немногочисленная челядь пассажиров первого класса, несколько священнослужителей и три-четыре монахини. Обслуга на протяжении всего рейса ходила в аккуратных синих костюмах, но военные проявляли удивительный снобизм. В дневное время они, чисто выбритые и тщательно причесанные, демонстрировали полную свободу в выборе одежды, выходя на люди то в шортах цвета хаки и теннисках с расстегнутым воротом, то в линялых крикетных джемперах. Но к ужину все как по команде облачались в смокинги и крахмальные сорочки. Один из них сказал мне, что всегда путешествует вторым классом, чтобы не ломать голову насчет гардероба, но во всем знает меру. По другую сторону социального барьера мы видели шикарно одетых пассажиров первого класса – в белых брюках из шерстяной фланели и коричневых туфлях из кожи нескольких оттенков. Один молодой человек спешил вернуться домой к всеобщим выборам, так как рассчитывал на мандат от партии консерваторов. Этот юноша то и дело перемахивал через ограждение, чтобы выпить со мной по коктейлю и рассказать о прелестных молоденьких пассажирках первого класса, с которыми он танцевал и играл в палубные кольца. Угощать его коктейлями было накладно. Иногда он едва ли не силком пытался вынудить меня перейти на его территорию, полюбоваться на хорошеньких пассажирок и выпить с ним по коктейлю.

– Дружище, – приговаривал он, – пока ты со мной, никто не посмеет тебе и слова сказать. Пусть только попробуют – я живо улажу этот вопрос с капитаном.

Но я ограничивался тем баром, который был мне доступен. Через некоторое время этот юноша, чтобы только поразить девушек из первого класса, поднялся на шлюпочную палубу и залез на одну из шлюпбалок. Об этой выходке доложили капитану, и тот устроил моему знакомцу серьезный разнос. На судах Восточно-Пиренейского пароходства витает дух привилегированной частной школы. Тот молодой человек с треском провалился на выборах и тем самым, как я считаю, свел почти к нулю и без того скудное представительство консерваторов.

На третьи сутки пути, перед обедом, нашему взору предстала Мальта. Со швартовкой возникли некоторые сложности, так как у одного из пассажиров обнаружили ветрянку. Не считая меня, сойти на острове должен был только один пассажир. Нам велели проследовать в салон первого класса и показаться врачу. Тот чуть язык не сломал, пытаясь произнести мое имя и фамилию. От меня потребовали назвать адрес, где я собираюсь остановиться. Мне оставалось только ответить, что я еще выбираю между двумя отелями. Врач поторопил:

– Будьте любезны определиться прямо сейчас. Мне необходимо заполнить вот этот бланк.

Я сказал, что прежде должен переговорить с управляющими.

Врач настаивал:

– Оба отеля хороши, какая вам разница?

– Хотелось бы заселиться бесплатно, – ответил я.

Узрев во мне крайне подозрительного субъекта, он заявил, что в течение всего срока пребывания в Валетте я обязан под угрозой ареста ежедневно отмечаться в Министерстве здравоохранения. В противном случае мною займется полиция. Я заверил, что готов являться добровольно, и он вручил мне карантинный сертификат, который следовало постоянно иметь при себе. Сертификат я посеял тем же вечером, к Министерству здравоохранения не подходил на пушечный выстрел – и больше слыхом не слыхивал о каких-либо обязательствах.

Нас пересадили в портовую шаланду, доставили на берег и отконвоировали на таможню. Там меня поджидали двое молодых людей – оба приземистые, смуглые, жизнерадостные, оба в лоснящихся английских костюмах и фуражках. У одного на околыше было вышито золотом: «Отель „Осборн“», у другого – «Отель „Великобритания“». Каждый держал в руке дубликат моего письма с просьбой о гостиничном номере. Каждый взял у меня одно место багажа и вручил типографскую карточку. Одна гласила:

ОТЕЛЬ «ОСБОРН»

СТРАДА МЕЦЦОДИ

Все современные усовершенствования. Горячая вода.

Электрическое освещение. Отличная кухня.

ЗДЕСЬ ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ ЕГО СВЕТЛОСТЬ

ПРИНЦ ЛЮДВИГ БАТТЕНБЕРГ И ГЕРЦОГ БРОНТЕ

Другая сообщала:

ОТЕЛЬ «ВЕЛИКОБРИТАНИЯ»

СТРАДА МЕЦЦОДИ

Все современные усовершенствования. Горячая и холодная вода.

Электрическое освещение. Непревзойденная кухня.