Абдурахман Абсалямов - Избранные произведения. Том 1

Альбина Абсалямова, член Союза писателей РТ и Союза российских писателей, лауреат премии «Триумф», автор книги «Никогда не угаснет. История жизни и творчества писателя Абдурахмана Абсалямова, рассказанная его внучкой»

Ночью побрызгал дождь, утро выдалось удивительно ясное. С чувством лёгкости и чистоты на душе Гульшагида поднялась с постели, накинула халат и, ступая на цыпочки, чтобы не разбудить подруг, распахнула окно. Лицо, шею овеяло свежим, слегка влажным воздухом. Облокотясь о подоконник, девушка загляделась на нижнюю часть города. Казань ещё не совсем проснулась. Улицы как бы дремали под розовой кисеёй. Спокойствие и тишина властвовали над городом. Но вот первые лучи солнца скользнули по крышам и стенам самых высоких домов. Освещённые каменные громады вздымались, точно скалы. Дома пониже все ещё стояли в тени. А вершины деревьев в садах и скверах, как бы окунувшись в расплавленное золото, сияли и лучились. Всё кругом, даже оторвавшийся от паровозной трубы клубочек сизого дыма, оставалось неподвижным. Не шелохнётся Волга. Широко раскинулась величественная река. Пристани, высокие портальные краны, тёмно-зелёные горы на том берегу заколдованы утренней тишиной, погружены в глубокую задумчивость.

Гульшагиде кажется, что она не из окна общежития смотрит, а парит в прозрачном воздухе, навстречу всё ещё пылающей утренней заре. Душа переполнена одной радостной и тревожной мыслью: «Мансур вернулся». На самом деле вернулся или это всего лишь слух, Гульшагида не знает точно, сама она не видела Мансура. Но и слуха было достаточно, чтобы потерять покой.

…Как бежит время! Окончив мединститут, девушка уехала работать в родную деревню Акъяр. И вот уже четыре года минуло. За четыре года разлуки с Мансуром вряд ли наберётся и четыре дня, когда бы она не вспоминала о нём! Стоило Гульшагиде ненадолго попасть в Казань, сердце её начинало бурно биться, всё существо безудержно стремилось к памятным местам – Федосеевской дамбе, Фуксовскому саду. Но она избегала бывать там, боялась – вдруг случится что-то страшное, если наведается туда. Она старалась поскорее уехать из Казани, а потом, вернувшись в Акъяр, ужасно раскаивалась в своей слабости. Но стоило ей снова приехать в Казань, всё повторялось сначала. Это было какое-то наваждение. Ведь Гульшагида знала, что Мансура нет в Казани, что он работает где-то на далёком Севере. Ясно было как день, если она даже и побывает на Федосеевской дамбе, не произойдёт ничего страшного, как не случится и чуда. Так говорил разум. А сердцу думалось иначе.

Этим летом она приехала в Казань на курсы усовершенствования врачей. Покидая Акъяр, поклялась себе: заниматься только учёбой, не вспоминать ни о чём, что могло бы разбередить её чувство к Мансуру, – не посещать заветные, памятные места, особенно Федосеевскую дамбу и Фуксовский сад. На её счастье, программа курсов оказалась ещё обширнее и сложнее, чем она предполагала: лекционный зал, больница, библиотека – вся её жизнь как бы замкнулась в этом треугольнике. Бывали дни, когда она не успевала даже пообедать.

В этой сутолоке незаметно минули четыре месяца. Ещё два месяца – и конец учёбе. Не задерживаясь, она вернётся в свой Акъяр. А там жизнь опять потечёт размеренно и привычно, как речка Акъярка: зимой – под толстым льдом, весенней порой – неширокий разлив, а в летнюю жару – мелководье.

Сердце человека наделено предчувствием. Томясь неясной тревогой, человек старается не углубляться в себя. Гульшагида так и делала. Но вот этот слух… И она проснулась с мыслью: «Зачем без конца мучить бедное сердце? Ведь всё равно не выдержу и когда-нибудь пойду туда…»

И, как бы заранее приняв решение, она оторвалась от окна, быстро умылась, надела лёгкий бежевый пыльник, туго стянула поясом и без того тонкую талию, мимоходом бросила взгляд в зеркало. Иссиня-чёрные волосы гладко зачёсаны назад, толстые косы собраны на затылке узлом. Этим волосам не нужно ни шляпы, ни платка.

Выйдя из общежития, уже не колеблясь, быстро зашагала по улице. Через десять-пятнадцать минут остановилась на крутом откосе Фуксовского сада – у знакомой скамейки. Сердце её гулко стучало, дыхание было отрывистым, глаза блестели. Внизу раскинулась речка Казанка. Вот кто-то спускается к дамбе – решил спозаранку прокатиться на парусной лодке.

Гульшагида закрыла лицо руками, и за эти короткие минуты перед её взором, словно озарённые молнией, промелькнули события, пережитые четыре года тому назад.

…Профессор Абузар Гиреевич Тагиров предложил Гульшагиде после окончания мединститута остаться в ординатуре. О каком ещё счастье могла мечтать девушка, выросшая сиротой в деревне, с великим трудом поступившая в институт?

Если бы это заманчивое предложение ничем не обусловливалось, с какой радостью согласилась бы Гульшагида! Но к тому времени она уже подружилась с приёмным сыном профессора Тагирова – Мансуром. Они часто встречались, вместе веселились, танцевали на студенческих праздничных вечерах; иногда ходили в кино, на каток… Мансур увлекался любительским боксом, приглашал Гульшагиду в спортзалы. Но она не находила удовольствия смотреть на то, как люди дубасят друг друга. Однажды соперник Мансура сильным ударом нокаутировал его. Гульшагида страшно испугалась, стала умолять Мансура бросить бокс. «Занимайся лёгкой атлетикой или футболом! – говорила она. – Играй в волейбол, баскетбол, поднимай гири, плавай, ходи на лыжах, только брось эту драку». Мансур не послушался, и у них случилась первая размолвка. Гульшагида сочла себя обиженной. Но долго ли может таить обиду любящее сердце!.. Девушка опять стала заходить в дом к Мансуру.

Библиотека профессора Тагирова славилась на всю Казань. Он разрешил молодым людям неограниченно пользоваться книгами. Мансур и Гульшагида подолгу засиживались днём и по вечерам. Им никто не мешал. Абузар Гиреевич был занят то в деканате, то в больнице, то на научных заседаниях. В доме стояла тишина и как бы лёгкие сумерки – Мадина-ханум в любой день велела опускать шторы. Она сильно изменилась в годы замужества. В молодости работала учительницей, увлекалась любительской сценой… А теперь стала домоседкой: большую часть времени проводит за чтением художественной литературы, книг по искусству; иногда готовит мужу необходимые для научной работы материалы. Удивительно аккуратная, Мадина-ханум знает место каждой книги в библиотеке мужа.

У Тагировых долгие годы жила домработница, одинокая женщина Фатихаттай, она стала в семье профессора как бы родной. Худощавая, проворная и бойкая, всегда с засученными рукавами, повязанным на затылке, как у молодух, платком, Фатихаттай не любила мозолить глаза без дела: выходила из кухни только перед обедом и ужином, чтобы помочь хозяйке накрыть стол. Потом Фатихаттай стучала в дверь библиотеки или профессорского кабинета, полунасмешливым тоном приглашала молодых людей к столу: