Элизабет Джейн Говард - Смятение

За ужином леди Мой расспрашивала Майкла о его корабле, и он много рассказывал о нем. Она пыталась быть, а потом выглядеть заинтересованной, однако мало что могла заметить по поводу числа пушек, которые установят на новом торпедном катере.

И только перед самым их уходом леди Мой спросила о планах, так как узнала, что вторую неделю отпуска Майкла они проведут в Хаттоне.

– Мама так хочет нас видеть. И мы подумали, что ей будет приятно, если мы приедем.

– Я уверена, так и будет.

Она заметила на себе взгляд леди Мой, но не смогла истолковать его выражения.

– Я и вас тоже должна поцеловать, – сказала леди, закончив обниматься с Майклом.

Они шли обратно по дороге к своему коттеджу в темноте.

– Ты ни разу не говорил мне, что мы едем в Хаттон.

– Разве нет? Должен был сказать. Я почти уверен, что говорил. Ты же в любом случае не возражаешь, верно?

– Нет. – Она вовсе не была в этом уверена.

– Понимаешь, дорогая, мама неважно себя чувствует и так ужасно обо мне беспокоится, что кажется… Она очень-очень тебя любит, понимаешь. Она сказала мне, что не может вообразить лучшей матери для ее внука.

Она была ошеломлена.

– У нас же пока его нет. Или есть?

– Дорогая, – он, смеясь, сжал ее руку, – об этом ты узнаешь первой. Надежда всегда есть.

– Но…

– Ты говорила, что хочешь шестерых. Надо же с чего-то начать.

Она уже открыла рот, чтобы сказать, что не хотела детей сразу же… прямо сейчас… и снова его закрыла. В его голосе слышалась насмешка – он говорил несерьезно.

Однако в Хаттоне тема всплыла вновь. Они пробыли там четыре дня, и она вызвала неудовольствие, и, хотя Ци непосредственно с ней не говорила, это неудовольствие было доведено до нее разыми способами. У нее довольно сильно заболел живот, и Майкл с большой заботой препроводил ее в постель после обеда и дал горячую грелку.

– Ты так любезен, – заметила она, когда он наклонился ее поцеловать.

– Ты моя маленькая миленькая женушка. Между прочим, Ци рассказала мне один полезный прием. Когда ты поправишься и мы займемся любовью, то будет полезно подложить под ноги подушку, тогда сперме будет легче добраться до яйцеклетки.

Она сглотнула слюну: от мысли, что он обсуждал все это со своей матерью, вдруг поднялась тошнота.

– Майкл… я далеко не уверена, что хочу заводить ребенка так быстро. То есть вообще-то хочу, только хорошо бы сначала чуть больше привыкнуть к замужеству.

– Разумеется, привыкай, – ласково произнес он. – Только, поверь мне, это произойдет не заметишь как. И если выдастся шанс-другой, то природа возьмет свое и ты будешь чувствовать себя прекрасно. А теперь, милая, поспи, а к чаю я тебя разбужу.

Но ей совсем не спалось. Лежала и беспокойно думала, отчего им так сильно хочется, чтоб у нее был ребенок, при этом ощущала вину за то, что сама не чувствует того же, что они.

Остаток недели прошел под музыку, и Майкл рисовал ее и начал портрет маслом, были и шутки, и игры с соседями, и танцы, и Судья, читавший им вслух, – и все они относились к ней с поддразнивающей, нежной снисходительностью, и была она любимым, лелеемым ребенком-невестой. Разговоры за столом радовали и будили воображение: в семейных шутках сказывалась большая начитанность и использовался куда больший запас слов, чем был у нее. Она спросила Судью, которого приучилась звать Питом, не составит ли он ей список книг для чтения.

– Он был в восторге , – заметил Майкл, когда они в тот вечер одевались к ужину. – Ты до того хорошо встраиваешься в мою семью, моя милая.

– Откуда тебе это известно?

– Мама мне сказала. Ее очень тронуло, что ты его попросила.

Все приходившие то ли к обеду, то ли к ужину расспрашивали Майкла о его корабле, и он всегда рассказывал им, как правило, весьма долго. Она заметила, что, как бы часто он ни объяснял превосходство пушек «эрликон» над «бофорсами» и «роллсами», Ци слушала с восхищенным интересом, словно слышала все впервые. В душе Луиза находила эти разговоры скучными, даже скучнее, чем когда они говорили о войне вообще: сражении за Сталинград, о котором сообщалось каждый вечер в новостях, и бомбардировках германских городов.

И все это время, на самом деле очень краткое, всего две недели, все иные чувства, словно дымка в жару, заслоняло возбужденная мысль: она вышла замуж за своего чудесного, пленительного Майкла, кто хоть и намного старше, и знаменитый, и храбрец, а выбрал ее. Разве не возбуждает, когда не надо особо думать о внешности или все в порядке с мозгами, не надо чувствовать, как она тогда чувствовала, что ты не очень образованна, если с утра до ночи тебе только и говорят, какая ты красивая, умная и талантливая. Это была сказка, и она стала счастливой принцессой, которая в девятнадцать лет попала в ту долгую и счастливую жизнь, какую в сказках обещают «после».

В конце недели они покинули Хаттон и отправились на поезде в Лондон. Майклу нужно было в Адмиралтейство, и они договорились расстаться на вокзале Ватерлоо.

– А чем ты займешься, милая?

Она не знала.

– Все будет в порядке. Может, попробую дозвониться до Стеллы, правда, на Питманских курсах [17] На курсах обучают скорописи Питмана – одной из систем стенографии для английского языка, созданной сэром Айзеком Питманом (1813–1897). не любят, когда звонят их ученикам. Если не свяжусь с ней, то пойду в Национальную галерею.

– Деньги у тебя есть?

– Ой! Нет… боюсь, у меня их нет.

Он сунул руку в карман брюк и достал пачку банкнот:

– Возьми.

– Да мне столько и не понадобится!

– Никогда не угадаешь. А вдруг. Я займусь багажом.

Они поцеловались. Было радостно (тогда она еще не сознавала насколько) расставаться, зная, что они совсем скоро снова встретятся.

Она попробовала позвонить Стелле из телефонной будки, но не дозвонилась и направилась в Национальную галерею, где Майра Хесс и Айрин Шарер играли дуэтом на двух фортепиано. В перерыве, покупая сандвич, она заметила Сид, беседовавшую с очень старым, опиравшимся на палку мужчиной с густой седой шевелюрой. Луиза собиралась было пройти мимо и остаться незамеченной, когда увидела молодую женщину или девушку – похоже, не старше ее, – прислонившуюся к стене в конце стойки с сандвичами и уставившуюся на Сид взглядом, полным такого глубокого и безумного обожания, что Луизе едва не захотелось рассмеяться. «Думаю, именно это тетя Джессика когда-то звала страстью», – подумала она. В этот момент Сид увидела ее, улыбнулась и подозвала.

Ее представили мужчине с седой шевелюрой как Луизу Хадли, и тот сказал, да, он узнал ее.

– Несколько недель назад вы вышли замуж за сына моего старинного друга Циннии Стори. Как поживает Ци? Нынче она так много времени проводит в деревне, я почти ее не вижу.