Илья Земцов - Суждено выжить

Основная группа немцев поравнялась с залегшими мотоциклистами. Ускорила шаг, устремилась к лесу. Не доходя 100 метров до опушки леса, заговорили наши ручные пулеметы. Взвод открыл огонь по немцам. Они залегли, но отступать не собирались. С хутора по опушке леса ударили минометы. Мины рвались, не давая поднять головы. «Гады, бьют точно», – подумал я.

Немцы снова поднялись, но не прошли и 10 метров, как залегли. С хутора показалась еще колонна немцев, численностью до батальона. К немцам шло подкрепление. Капитан прислал связного, просил держаться еще полчаса. Для подкрепления немцы шли не по дороге, а прижимались ближе к лесу, где залегли мы, намереваясь зайти к оборонявшемуся взводу с фланга. Мы открыли огонь. Немцы вначале шарахнулись обратно, но были остановлены. Залегли и открыли по нам огонь. Минометный огонь перенесли на нас. Из хутора вышли три немецких танка. Они поравнялись с залегшими немцами и устремились к нам. Немцы поднялись с разноголосыми криками в атаку, но залегли от огня наших ручных пулеметов.

Обрубая кроны деревьев, на землю падали осколки. Кругом рвались мины. Их осколки со свистом проносились над нашими головами. Немцы снова поднялись в атаку. Танки подошли к опушке леса. Пехота частично вклинилась в лес. Красноармейцы, отстреливаясь, в панике побежали вглубь леса. Не сон ли это? Немцы тоже побежали назад. Их три танка, пятясь назад, стреляли по опушке леса. Из леса вышли 18 громадин КВ. Один немецкий танк загорелся, два других закрутились на месте с подбитыми гусеницами. Следом за КВ на больших скоростях выскочили из леса 15 танков БТ-7 и врезались в убегающую пехоту. Немцы побросали оружие, подняли руки вверх, но их все равно утюжили. «Так их, гадов», – кричали мы, идущие следом за танками. Немецкие минометчики спешно грузили на автомашины минометы. Наши БТ-7 их перехватили, автомашины загорелись. Немцы разбежались. В хуторе не было ни одной живой души. Хозяева попрятались. После короткого боя бригада тронулась в длинный путь на Ригу вместе со всем скарбом: автомашинами, кухнями и медчастью. Командир бригады объявил мне благодарность. Весь личный состав роты поздравил с благополучным исходом боя. Я радовался. Кошкин мне завидовал.

Мы ехали ночами на броне танков напрямик по полям и лесам, иногда по проселочным дорогам. Немцы нас не преследовали. Они шли по шоссе, а мы – где придется. Немцы знали, что мы от них никуда не уйдем. Пути отхода нам отрезаны. Несколько раз на привалах они бомбили. Нас спасала хорошая маскировка.

На привале при разборе очередного перехода я спросил комбрига: «Почему мы с немцами не вступаем в бой?» Командир бригады ответил: «Чем воевать-то? Если шапками только. Осталось по три снаряда на танк. Вдобавок еще одна проблема. Горючее на исходе. Если не сумеем позаимствовать у немцев, придется идти пешком. В семи километрах от нас есть поселок, железнодорожная станция, там крупная нефтебаза. Надо разведать и любыми средствами заправиться».

В разведку вызвался сходить Кошкин. Через три часа он вернулся и доложил: «До самого поселка можно пройти по опушке леса. Немцев в поселке немного. Передовые части из него ушли. Нефтебаза целая».

«Спасибо, товарищ Кошкин, – сказал командир бригады. – Займем поселок и станцию. Пока немцы очухаются, мы заправимся и уйдем».

Вечером, когда небесное светило после трудового дня ушло на отдых, спряталось за горизонт, мы сходу влетели в поселок. Вначале немцы нас приняли за своих. Когда разобрались, подняли панику и побежали, спрятались в огородах и на чердаках.

Бросая оружие, немцы группами сдавались в плен. Тяжелые КВ подминали под себя автомашины и повозки.

Испуганное население от неожиданного нашего посещения попряталось. За полчаса все машины были заправлены. Мы их загрузили бочками с горючим, залили бензозаправщики и автоцистерны, захватили три немецких автоцистерны.

Нефтебазу подорвали. Бензин, керосин, солярка текли огненным потоком. Цистерны рвались, изрыгая из себя столпы огня и дыма.

Мы только выехали из поселка, как на него налетели немецкие самолеты, обрушили свой смертоносный груз на головы соотечественников.

Командир бригады сказал: «Горючего хватит до самой Риги».

Шли ночами и прихватывали туманного утра. Когда туман рассеивался, маскировались, делали привал.

По пути к бригаде примыкали остатки разбитых полков вместе с обозами и артиллерией, целые подразделения пехоты. Одна рота была организована из авиаторов. Начальства в бригаде хватало. Были полковники, подполковники, майоры и так далее. Нас с Кошкиным от командования ротами не отстраняли.

Командир бригады нам с Кошкиным велел прицепить на петлицы еще по кубику. Мы стали лейтенантами. Бригада стала большой, разношерстной. Она походила на комету, растянувшуюся на несколько километров. Танки и автомашины были ядром. Хвост представлял собой артиллерию, пехоту, обозы. Это была уже большая сила. Но организации этой силы не было.

Немцы делали попытки преградить путь следования, но тут же откатывались.

Утром 27 июня мы достигли окрестностей Риги. Вышли на берег Даугавы. Мосты через реку были взорваны. Берег был занят немцами. Немцы, не ожидая нашего появления с тыла, первой атаки не выдержали, убежали, освободив нам часть берега. Вдали в утреннем тумане были видны знакомые очертания города. Связь была налажена. Вместо ожидаемой похвалы за выход из окружения командование назвало нас паникерами, трусами, чуть ли не предателями. Командиру бригады было приказано: «Выведенные из окружения танки, автомашины и артиллерию уничтожить, взорвать. Весь личный состав бригады и лошадей переправить через реку на подсобных средствах».

Отважный 35-летний полковник, командир бригады, никогда не унывавший, после телефонного разговора изменился до неузнаваемости. Лицо стало серым, осунувшимся.

Мы с Кошкиным обнаружили паром, по-видимому, приготовленный немцами для переправы. Его подогнали, вычерпали из баркасов воду, до основания загрузили и направили на другой берег. Когда об этом доложили командиру бригады, он поблагодарил нас и крепко пожал нам руки. Сказал: «Прощайте, ребята. Вряд ли судьба нас больше сведет. Меня обещали разжаловать, грозили расстрелом».

Утренний туман долго висел над спокойной гладью реки. Под покровом тумана паром четыре раза сходил на другой берег. Немецкая артиллерия и авиация пытались сорвать переправу, однако для них невидимая цель была неуязвима. Перевезли автомашины и часть артиллерии. С пятым рейсом туман рассеялся, наш спасительный паром прямым попаданием бомбы был потоплен посреди реки. Сопровождал его Кошкин, он чудом остался жив.

Лошадей переправляли вплавь, людей – на лодках, плотах и пароме.