О. Генри - Сердце запада (сборник)

В течение некоторого времени около лавки слышен был только стук оловянных ложек о жестянки консервов, поедаемых погонщиками, да топот пасущихся пони и заунывное пение Сэма, который с довольным видом в двадцатый раз причесывал свои жесткие каштановые волосы перед кривым зеркалам.

Со ступенек лавки можно было видеть неровную, отлогую полосу прерии, тянувшуюся к югу. Низкие места были покрыты ярко-зеленой, волнующейся на ветру, мескитовой травой, а небольшие холмы увенчаны почти черными массами низких кактусов. По мескитовому лугу вилась дорога, которая в пяти милях от ранчо соединялась с большой дорогой, ведущей в Сан-Антонио. Солнце стояло так низко, что самые небольшие возвышения бросали длинные синие тени в зеленовато-золотистое море солнечного света.

В этот вечер слух был острее зрения.

Мексиканец поднял палец, призывая к тишине. Стук ложек о жестянки прекратился.

– Вдали слышен фургон, – сказал он. – Вот он пересекает ручей Гондо… Я слышу уже шум колес… Очень каменистое дно у этого ручья…

– У вас, однако, тонкий слух, Грегорио, – сказал Мустанг Тейлор. – Я ничего не слышу, кроме чириканья птиц в кустах и дуновенья ветерка в долине.

Через десять минут Тейлор заметил:

– Я вижу облако пыли, подымающееся прямо над краем луга.

– У вас очень тонкое зрение, синьор, – сказал улыбаясь Грегорио.

На расстоянии двух миль видно было небольшое облачко, затемнявшее зеленую рябь мескитовой травы. Через двадцать минут послышался топот копыт, а еще через пять минут из-за чащи кустарника показалась пара серых лошадей. Они весело ржали, чуя овес, и быстро неслись, таща за собой фургон с такой легкостью, как будто он был игрушечный.

Из хижин послышались крики: «El Amo! El Amo!» Четверо мексиканских мальчишек стремглав побежали распрягать лошадей. Погонщики приветствовали прибытие фургона радостными криками.

Ренси Трюсделль, сидевший на козлах, бросил поводья на землю и засмеялся.

– Он находится под брезентом, ребята, – сказал он. – Я знаю, чего вы ждете. Там два ящика. Вытащите их и откройте. Я знаю, вы все хотите покурить.

Шесть пар рук стали рыться под мешками и одеялами, стараясь достать ящики с табаком.

Верзила Коллинз, посланный за табаком лагерем Сан-Габриэль и славившийся самыми длинными шпорами во всем западном крае, шарил длинной, как дышло, рукой. Он захватил что-то, что было тверже одеял, и вытащил какую-то странную вещь – бесформенный грязный кожаный предмет, связанный проволокой и веревкой. Из обтрепанного его конца, подобно голове и когтям встревоженной черепахи, высовывались пальцы человеческой ноги.

– У-у-у! – заорал Верзила Коллинз. – Что это, Ренси, ты возишь с собою человеческие трупы? Откуда это у тебя?

Пробудившись от своего долгого сна, Кудряш прорыл себе путь наружу и уселся, мигая, как безобразная сова. Лицо его было синевато-красное, одутловатое; опухшие глаза казались щелками, нос – маринованной свеклой, волосы – как у дикобраза. Что же касается всей фигуры, то можно было принять его за воронье пугало.

Ренси спрыгнул с козел и широко раскрытыми глазами уставился на странный привезенный им груз.

– Ах ты, чучело поганое! – воскликнул Ренси. – Как ты сюда попал?

Погонщики в восторге обступили фургон. Они даже на время забыли про табак.

Кудряш медленно огляделся по сторонам. Затем он проворчал что-то себе под нос, как шотландский терьер.

– Где я? – прохрипел он сдавленным голосом. – Это какая-то проклятая ферма в поле! Зачем вы меня сюда привезли, скажите-ка? Разве я вас об этом просил? Что вы меня обступили? Убирайтесь прочь, или я разобью ваши рожи.

– Вытащи-ка его оттуда, Коллинз, – сказал Ренси.

Кудряш соскользнул вниз и упал на спину. Он встал и сел на ступеньки лавки, обхватив колени и дрожа от злости. Тейлор вытащил ящик табака и отбил от него крышку. И вскоре шесть папирос задымили, знаменуя мир и прощение Сэму.

– Как ты попал в мой фургон? – повторил Ренси, на этот раз таким голосом, который требовал ответа.

Кудряш знал этот тон. Таким тоном говорили проводники товарных вагонов и важные особы в синих мундирах с дубинками в руках.

– Я? – проворчал он. – Вы это со мной говорите? Очень просто, я собирался в ресторан Менджера, но мой лакей забыл упаковать мою пижаму. Поэтому я забрался в этот фургон на постоялом дворе, поняли? Я никогда не просил вас привезти меня на эту ферму, поняли?

– Что это за животное? – спросил Дубина Роджерс, захлебываясь от восторга и забыв даже о курении. – Где оно водится и чем питается?

– Это канюк, – сказал Мустанг, – который завывает по ночам на вязах у болот. Только вот не знаю, кусается ли он или нет?

– Нет, не то, Мустанг, – с серьезным видом вмешался Верзила. – У канюков плавники на спине и восемнадцать пальцев на ногах. Это – чапура. Он живет под землей и питается вишнями. Не подходи к нему близко. Одним ударом хвоста он снесет всю усадьбу.

Космополит Сэм, знавший по имени всех буфетчиков в Сан-Антонио, стоял в дверях. Он оказался сильнее всех в зоологии.

– Врите, врите, да знайте меру, – сказал он, а затем обратился к Ренси: – Где вы выкопали это сокровище, Ренси? Не собираетесь ли вы из ранчо устроить музей редкостей?

– Слушайте, – сказал Кудряш, от бронированной груди которого отскакивали все стрелы остроумия. – Нет ли у кого-либо из молодцов что-нибудь выпить с похмелья? Можете забавляться сколько угодно – мне все равно!..

Он обернулся к Ренси:

– Слушайте, вы завезли меня в вашу проклятую степь – разве я просил вас об этом? Дайте мне хоть что-нибудь выпить, а то я разнесу все на мелкие куски!

Ренси видел, что нервы бродяги были напряжены до крайности. Он послал одного из мальчишек в усадебный дом за стаканом виски. Кудряш залпом выпил его, и глаза его выразили благодарность, напоминавшую преданность собаки.

– Спасибо, хозяин, – сказал он спокойно.

– Вы находитесь в тридцати милях от железной дороги и в сорока милях от ближайшего трактира, – сказал Ренси.

Кудряш беспомощно повалился на ступеньки лестницы.

– Идемте со мной, раз вы уж попали сюда – продолжал Ренси. – Не можем же мы вас вышвырнуть в степь. Кролик и тот бы вас разорвал на куски.

Он повел Кудряша под большой навес, где хранились усадебные повозки. Там он раздвинул парусиновую походную кровать и принес одеяло.

– Не думаю, чтобы вы могли заснуть, – сказал Ренси, – раз вы проспали целые сутки. Но вы можете здесь остаться до утра. Я пошлю к вам Педро с едой.

– Не могу уснуть! – сказал Кудряш. – Я могу спать хоть целую неделю подряд.

Ренсон Трюсделль проехал в этот день больше пятидесяти миль. И однако вот что он сделал после этого.