Френсис Фицджеральд - Из жизни снобов (сборник)

– Что там такое вышло с этими приглашениями?

Бэзил начал было объяснять, но мистер Рейли тут же его перебил:

– Не вижу ничего хорошего в том, чтобы ранить чувства девушки! Не торопись, подумай хорошенько.

Бэзил не стал торопиться; днем в субботу его все еще ждали и на том, и на другом ужине, а он так ничего и не решил.

До отъезда в Йель оставался всего месяц; через четыре дня уедет Минни Библ, так и не связавшая себя никакими обязательствами, ничего ему не обещавшая, вопиюще оскорбленная, утраченная навсегда! У не совсем еще расставшегося с юностью Бэзила мгновения, когда он мог трезво оценивать перспективы, чередовались с мгновениями, когда будущее ограничивалось одним лишь завтрашним днем. Будущая слава, которую олицетворял собой Йель, померкла перед обещаниями одного бесподобного часа.

С другой стороны, перед ним замаячило мрачное видение: Университет штата, и во вратах его туда-сюда летают фантомы, на глазах превращающиеся в безобразных фермеров и девиц. В пять вечера, в порыве презрения по отношению к собственной слабости, он позвонил по телефону и попросил горничную в доме Кампфов передать хозяевам, что он заболел и сегодня прийти не сможет. Но и с тупоумными отбросами своего поколения он время проводить не станет – болен, так уж болен, и для всех! Рейли не в чем будет его упрекнуть.

По телефону ответила Роза, и Бэзил постарался говорить тихим и слабым голосом:

– Роза, я заболел. Лежу сейчас в постели, – как можно более слабым голосом пробормотал он, и добавил: – А телефон у нас стоит прямо у кровати; так что я подумал – пожалуй, позвоню вам сам…

– Вы имеете в виду, что не сможете прийти? – В ее голосе послышались смятение и гнев.

– Мне прописали постельный режим, – упрямо повторил он. – У меня озноб, все болит – я простудился.

– Но, может быть, вы все же придете? – спросила она; больной счел, что тем самым она наглядно продемонстрировала полное отсутствие сообразительности. – Вы просто обязаны прийти! А то у нас получается целых две девушки без кавалеров.

– Я постараюсь прислать к вам кого-нибудь вместо меня, – в отчаянии предложил он; его обезумевший взгляд упал за окно и остановился на особняке через дорогу. – Я попрошу Эдди Пармили.

Роза задумалась. Затем с внезапным подозрением спросила:

– Но ведь вы не появитесь на другой вечеринке?

– О, нет! Они тоже знают, что я заболел.

Роза вновь задумалась. Эдди Пармили был от нее без ума.

– Я все устрою, – пообещал Бэзил. – Я уверен – он придет! У него сегодня как раз свободный вечер.

Несколько минут спустя он перебежал через дорогу. Дверь открыл сам Эдди, на ходу заправлявший галстук-бабочку под воротничок. Бэзил, кое о чем умолчав, торопливо обрисовал ему ситуацию. Сможет ли Эдди пойти вместо него?

– Не смогу, старина, даже если бы очень захотел. Сегодня вечером у меня свидание с девушкой!

– Эдди, ты от этого только выгадаешь! – в отчаянии сказал он. – Я заплачу тебе за потраченное время – скажем, пять долларов?

Эдди задумался; было видно, что он колеблется, но все же он отрицательно покачал головой:

– Оно того не стоит, Бэзил. Эх, ты бы только видел, с какой красавицей я сегодня встречаюсь!

– Встретишься с ней в другой раз! Ты им нужен – я хотел сказать, я им нужен – лишь потому, что у них за ужином девушек будет на две больше, чем мужчин. И еще… Слушай, Эдди, я дам десять долларов!

Эдди хлопнул его по плечу:

– Ладно, старина! Так и быть – помогу старому другу! Давай деньги!

Сумма, превышавшая его недельное жалованье, тут же исчезла в ладони Эдди, но на обратном пути на свою сторону улицы Бэзила окутала пустота совсем иного рода – пустота наступающего вечера. Примерно через час лимузин семейства Кампф подъедет к Университетскому клубу, и… вновь и вновь в его воображении преградой вставала одна и та же горестная картина, видеть которую было выше его сил.

В отчаянии бродил он по темному дому. У горничной сегодня был выходной, мама уехала на ужин к деду, и Бэзилу на мгновение захотелось найти какого-нибудь повесу, вроде Элвуда Леминга, с которым можно было бы сходить в ресторан Карлинга и выпить виски, вина и пива. Быть может, после танцев на обратном пути к дому у озера Минни, проезжая мимо, заметит его лицо в толпе самых отпетых кутил, и ей все станет ясно.

– Пойду к «Максиму» я… – чуть слышно промурлыкал он с отчаянием; а затем с гневом добавил: – Ах, да к черту этот «Максим»!

Он сел в гостиной и стал смотреть на бледную луну, встающую над забором дома Линдсеев на улице Мак-Каббен. Мимо, к трамваю, который следовал до Комо-Парк, шли какие-то молодые люди. Он пожалел их: ведь им была уготована столь ужасная и мрачная судьба – не танцевать им сегодня вечером с Минни в Университетском клубе…

Половина девятого вечера. Она была там. Девять. Между переменами блюд все танцуют под «Занозу в сердце» или танцуют «кастл-уолк», который привез домой из Йеля Энди Локхарт.

В десять вечера он услышал, как пришла мама, и практически сразу зазвонил телефон. Какое-то время он без всякого интереса прислушивался к маминому голосу; затем резко выпрямился, все еще сидя на стуле.

– Да… Добрый вечер, миссис Рейли… Да-да, я понимаю… Ах… Вы уверены, что не желаете поговорить с Бэзилом?.. Что ж, откровенно говоря, миссис Рейли, я не понимаю, при чем тут я…

Бэзил встал и сделал шаг к двери; голос матери стал звонким, а тон – раздраженным:

– Но меня не было дома, поэтому я не знаю, кого он пообещал вместо себя!

Итак, Эдди Пармили все же не пошел – и это был конец!

– …конечно же нет! Должно быть, произошла какая-то ошибка. Не думаю, что Бэзил на это способен; я уверена, что у него нет знакомых японцев…

Голова Бэзила закружилась. На мгновение ему захотелось броситься на улицу за Эдди Пармили. Но затем он услышал, как в голосе матери прозвучали нотки ничем не прикрытого гнева:

– Очень хорошо, миссис Рейли! Сыну я так и передам. Но я едва ли сочту нужным обсуждать с вами вопрос о его поступлении в Йель. Как бы там ни было, ничья помощь больше ему не потребуется.

Он потерял работу, и мама пыталась «сохранить лицо»! Но она еще не закончила; она даже повысила голос:

– Возможно, дяде Бену это покажется интересным: сегодня днем мы продали квартал на 3-й улице «Объединенной складской компании» за четыреста тысяч долларов!

Мистер Утсономи очень приятно проводил время. За шесть месяцев, которые он прожил в Америке, он никогда еще не погружался столь глубоко во внутреннюю жизнь этой страны. Поначалу возникли легкие трудности с объяснением хозяйке, вместо кого именно он явился в гости, но Эдди Пармили уверил его, что такие замены считались в Америке в порядке вещей, и вечер он провел, пытаясь собрать как можно больше сведений об американских нравах и обычаях.