Джон Голсуорси - Патриций
- Название:Патриций
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ФТМЛитагент77489576-0258-102e-b479-a360f6b39df7
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4467-0619-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джон Голсуорси - Патриций краткое содержание
«Патриций» – роман о жизни и любви английской аристократии; любви трагической, любви, переворачивающей всё с ног на голову, любви, которую высший свет клеймит как позорную слабость.
Патриций - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Небось, речи учит.
– Выкурим старую лису из норы!
– Красный перец – самое подходящее! – Вот уж начихается!
– Дверь-то мы приперли!
Потом в освещенном окне показался человек, и тут тишину нарушил взрыв грубого хохота.
Видно было, что стоящий у окна отчаянно пытается выломать перекладину. Смех перешел в улюлюканье. Наконец узнику это удалось, он прыгнул вниз, поднялся, шатаясь, и упал.
– Что здесь такое? – раздался властный окрик. По толпе пронесся шепот: «Его светлость!» – и все, толкаясь, кинулись врассыпную.
В тени под ясенями сразу стало пусто, виднелась лишь высокая темная фигура мужчины и светлый женский силуэт.
– Это вы, мистер Куртье? Вы ранены?
Лежавший на земле засмеялся.
– Только вывихнуто колено. Болваны! Но они меня чуть было не удушили.
Глава VII
В тот же вечер Берти Карадок, направляясь из курительной комнаты в спальню, завернул в георгианский коридор, где висел его любимый барометр. Все свободное время Берти зимой отдавал охоте, а летом – скачкам, и у него вошло в привычку перед сном взглянуть на стрелку.
В высокородном Хьюберте Карадоке, только еще начинающем дипломатическую карьеру, полнее, чем в любом из ныне здравствующих Карадоков, воплотились все самые характерные и слабые и сильные стороны его рода. Он был хорошего роста, сухощавый, но крепкий. Волосы темные, гладкие; загорелое лицо с правильными, немного мелкими чертами исполнено живой решимости, скрытой под маской бесстрастия. Пытливые светло-карие глаза прикрыты по-монашески полуопущенными веками. Сдержанность была у него в крови, и велико должно было быть его волнение, чтобы глаза эти раскрылись во всю ширь. Нос был тонкий, точеный. Губы под темными усиками едва приоткрывались, когда он говорил, а говорил он странно глухим голосом и при этом неожиданной скороговоркой. То был человек практический, волевой, осторожный, находчивый, наделенный огромным самообладанием, жизнь для такого – точно верховая лошадь, которой даешь повод ровно настолько, чтобы она не вышла из повиновения. Он ни в грош не ставил идеи, если их нельзя было тут же претворить в действие; был необыкновенно аккуратен; желал получить от жизни все, что возможно, но, если надо, мог быть и стоиком; при всей своей учтивости он всегда был готов постоять за себя; умел прощать лишь те слабости и сочувствовать лишь тем несчастьям, которые знал по собственному опыту. Таков был в двадцать шесть лет младший брат Милтоуна.
Убедившись, что барометр не обещает перемен, он уже хотел подняться к себе, но тут в дальнем конце холла появились, держась под руки, три неясные фигуры. В Хьюберте, как всегда, заговорили любопытство и осторожность, и он подождал, пока они выйдут на свет; оказалось, что это Милтоун и один из лакеев ведут какого-то прихрамывающего человека, и Берти поспешил к ним.
– Вывихнули колено, сэр? Потерпите минуту! Чарлз, подайте стул.
Усадив незнакомца, Берти засучил на нем штанину и стал ощупывать колено. В руках его была доброта и ласка – сразу чувствовалось, что через них прошли суставы и сухожилия бесчисленных лошадей.
– Хм! Если я разок дерну, вытерпите? – спросил он. – Придержи его сзади, Юстас. Чарлз, сядьте на пол и держите ножки стула. А ну-ка!
Он взялся за вывихнутую ногу и дернул. Что-то щелкнуло, пациент скрипнул зубами.
– Молодцом, – сказал ему Берти. – На сей раз обойдемся без костоправа.
Братья проводили своего прихрамывающего гостя в комнату, выходящую в георгианский коридор и наскоро превращенную в спальню, и оставили его на попечение лакея.
– Что ж, – сказал Берти, прежде чем они разошлись по своим комнатам. С ним кончено, в этот раз он больше уже не станет тебе поперек дороги. А надо сказать, он не неженка!
О том, что под их кровом нашел пристанище Куртье, еще до завтрака сообщил Карадокам самый осведомленный член семейства, вменивший себе в обязанность знать все, что происходит в доме, и со всеми делиться своими познаниями. Как всегда, зайдя утром в комнату матери, Энн подняла голову, ухватилась обеими руками за свой поясок и сразу же начала докладывать:
– Дядя Юстас ночью привел какого-то человека, у него раненая нога, и дядя Берти ее поправил. Уильям говорит, что Чарлз сказал, что он сделал вот так – и все (она легонько ляскнула зубами). Он живет в трактире, Уильям говорит, очень узкая лестница, никак его было не втащить. И если у него было вывихнуто колено, он будет долго ходить с палочкой. Можно мне идти к папе?
Агата, которой горничная расчесывала волосы, подумала: «Пожалуй, так низко носить пояс нездорово» – и сказала:
– Постой минутку.
Но Энн уже и след простыл; ее голосок доносился из соседней комнаты, где она что-то докладывала сэру Уильяму, который, судя по его кратким, приглушенным ответам, брился. Агата, как всегда, обрадовалась предлогу побыть лишнюю минуту с мужем, но когда она заглянула к нему, он был уже один; он сидел задумавшись, высокий, плотный, со степенным, малоподвижным лицом и недоверчивым взглядом, – человек скучноватый и ничем не примечательный для всех, кроме своей жены.
– Этот Куртье повредил ногу, – сказал он. – Не знаю, приятно ли будет твоей матушке приютить нашего врага.
– Но ведь он как будто свободомыслящий человек и довольно…
– Для Милтоуна совсем неплохо, что он очутился у нас, – не слушая ее, продолжал сэр Уильям.
– Что же, – вздохнула Агата. – Надо принять его как следует. Пойду скажу маме.
Сэр Уильям улыбнулся.
– Об этом позаботится Энн, – сказал он.
Энн уже заботилась об этом.
Сидя в оконной нише позади зеркала, перед которым леди Вэллис заканчивала свой туалет, она говорила:
Он упал из окна, потому что там был красный перец. Мисс Уоллес говорит, он заложник… А что такое заложник, бабушка?
Когда шесть лет назад леди Вэллис впервые услышала это обращение, она подумала: «О господи! Неужели я бабушка?» Это был удар; казалось, многому в жизни пришел конец; но трезвый женский героизм (ведь женщины куда быстрее мужчин мирятся с неизбежным) скоро пришел ей на помощь, и, не в пример мужу, теперь она уже нисколько этим не огорчалась. Однако она ничего не ответила внучке, отчасти потому, что, поддерживая беседу с Энн, совсем не обязательно было ей отвечать, а отчасти потому, что глубоко задумалась.
Человека покалечили! Разумеется, долг гостеприимства… тем более, что всему виной их же арендаторы! И все же принять с распростертыми объятиями человека, который явился сюда, чтобы восстановить всю округу против ее собственного сына, – это, пожалуй, уж слишком. Конечно, могло быть и хуже. Вдруг бы он оказался каким-нибудь радикалом из нонконформистов, они ведь просто невозможны! А этот мистер Куртье сам по себе довольно известен, занятная фигура. Надо позаботиться, чтоб он чувствовал себя как дома, покойно и удобно. Если взяться за это умело, у него можно выведать кое-что про ту женщину. Больше того, если она хоть что-нибудь понимает в людях его сорта, в которых всегда есть нечто от восточного благородства, их хлеб-соль обезоружит его как политического противника. Своим быстрым практическим умом леди Вэллис тотчас оценила все выгоды создавшегося положения, и хоть это был несчастный случай, она, при своей склонности во всем, что не шло уж очень вразрез с ее интересами и взглядами, находить «изюминку», повод для улыбки, и тут подметила забавную сторону.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: