Джон Карре - Верный садовник

– Нет, но, признаюсь, я их искал. На них хранилась значительная часть юридической переписки. Она постоянно переписывалась со своим адвокатом по электронной почте.

– И вы их не нашли.

– Они всегда лежали на ее столе, – протестует Джастин, демонстрируя стремление помочь в разрешении возникших проблем. – В красивой лакированной шкатулке, подаренной тем самым адвокатом на прошлое Рождество. Они не только кузены, но и давние друзья. Шкатулка с надписью на китайском. Тесса попросила перевести надпись китайца, работающего в одном из агентств гуманитарной помощи. К ее радости, надпись за что-то клеймила проклятый Запад. Я могу только предположить, что шкатулка разделила судьбу лэптопа. Может, она увезла в Локи и дискеты.

– Но зачем? – голос Лесли переполнен скептицизмом.

– Я не владею информационными технологиями. Следовало бы, но не владею. В полицейском списке дискет тоже нет, – добавляет он, рассчитывая на их помощь.

Роб откликается.

– То, что хранилось на дискетах, наверняка есть и в лаптопе. Если только она не стирала с жесткого диска все перенесенные на дискеты файлы. Но обычно этого никто не делает.

– Как я вам уже говорил, Тесса придавала секретности первостепенное значение. Вновь долгая пауза.

– Так где сейчас ее бумаги? – грубо спрашивает Роб.

– На пути в Лондон.

– В мешке с дипломатической почтой?

– Я отправил их, как счел нужным. Форин-оффис всегда готов помочь своим сотрудникам.

Возможно, воспоминания о допросе Вудроу заставляет Лесли в крайнем раздражении сдвинуться на краешек стула.

– Джастин .

– Да, Лесли.

– Тесса проводила какое-то расследование. Так? Забудьте про дискеты. Забудьте про лэптоп. Где ее бумаги… все ее бумаги… в этот самый момент ? – желает знать она. – И где листочки с доски?

Укрывшись за дипломатической маской, Джастин хмурится, показывая, что всеми силами старается помочь, пусть она и ведет себя неразумно.

– Среди моих вещей, без всяких сомнений. Если вы спросите, в каком именно чемодане, я скорее всего затруднюсь с ответом.

Лесли ждет, пока дыхание придет в норму.

– Мы бы хотели, чтобы вы открыли нам все свои чемоданы, пожалуйста. Мы бы хотели, чтобы вы отвели нас вниз и показали все, что вы взяли из вашего дома во вторник утром.

Она встает. Роб следует ее примеру, даже отходит к двери, готовый открыть ее. Джастин сидит.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему? – рявкает Лесли.

– По той же причине, которая заставила меня взять бумаги. Они – личные и не предназначены для чужих глаз. Я не собираюсь показывать бумаги вам или кому-то еще, пока не получу возможности прочитать их сам. Лесли багровеет.

– Если б мы были в Англии, я бы уже вручила вам ордер на обыск.

– Но мы не в Англии, увы. У вас нет ордера, и здешняя территория не подпадает под вашу юрисдикцию. Лесли пропускает его слова мимо ушей.

– В Англии я бы перерыла этот дом с подвала до чердака. И конфисковала бы каждую безделушку, каждый клочок бумаги, каждую дискету, которые вы унесли из кабинета Тессы. И лэптоп.

– Но вы уже обыскали мой дом, Лесли, – спокойно замечает Джастин, не поднимаясь со стула. – Я не думаю, что Вудроу понравился бы обыск в его доме, не так ли? И я определенно не разрешу вам проделать со мной то, что вы проделали с Арнольдом без его согласия.

Лесли, красная, злая, не сводит с него глаз. Роб, очень бледный, смотрит на свои сжатые кулаки.

– Насчет этого поговорим завтра, – уходя, зловеще бросает Лесли.

Но завтра не приходит. Вернее, не реализуется ее обещание вернуться и поговорить. Всю ночь и утро Джастин сидит на краю кровати, ожидая появления Лесли и Роба с ордерами на обыск и когортой местных полицейских, которые и будут выполнять за них всю грязную работу. Так же, как в прошлые дни, думает о том, что ему делать, куда что спрятать. Потолок, пол, стены: куда ? Привлечь Глорию? Пустой номер. Мустафу и слугу Глории? То же самое. Использовать Гиту? Но Лесли и Роб так и не появляются. Зато звонит Милдрен, чтобы сообщить, что они срочно понадобились в другом месте. А вот об Арнольде ничего нового сказать не может. Потом подходит черед похорон, а полицейские все заняты где-то еще. Во всяком случае, на кладбище, среди друзей, пришедших проводить Тессу в последний путь, Джастин их не видит.

Самолет влетел в предрассветный сумрак. За иллюминатором Джастин уже мог различить застывшие под крылом облака. Вокруг, укрытые одеялами-саванами, в неестественных позах мертвых спали пассажиры. Одна женщина вскинула руку, словно кому-то махала ею, когда ее застрелили. Мужчина распахнул рот в молчаливом крике, положив мертвую руку на сердце. Джастин, бодрствующий в полном одиночестве, повернулся к иллюминатору. Его лицо плыло в нем рядом с лицом Тессы, как маски когда-то знакомых ему людей.

Это же чертовски отвратительно! – воскликнул лысеющий мужчина в необъятном коричневом пальто, оттеснив Джастина от багажной тележки и заключив в медвежьи объятия. – Это абсолютно мерзко, ужасно несправедливо и чертовски отвратительно. Сначала Гарт, потом Тесс.

– Спасибо тебе, Хэм, – Джастин тоже попытался обнять его, с учетом того, что едва мог шевельнуть руками. – И спасибо, что встретил меня в столь неудобное время. Нет, это я возьму сам. Ты неси чемодан.

– Я бы прилетел на похороны, если бы ты мне позволил! Господи, Джастин!

– Я решил, что здесь ты принесешь больше пользы, – мягко ответил Джастин.

– Костюм у тебя теплый? После солнечной Африки здесь прохладно, не так ли?

Артур Луиджи Хэммонд был единственным старшим партнером юридической фирмы «Хэммонд и Манцини» с регистрацией в Лондоне и Турине. Отец Хэма учился с отцом Тессы в юридической школе Оксфорда, а потом в юридической школе Милана. Одновременно, под высокими сводами туринской церкви, они обвенчались с двумя итальянскими аристократками, сестрами, писаными красавицами. У одной родилась Тесса, у второй, чуть ли не в тот же день – Хэм. Дети проводили каникулы на острове Эльба, катались на лыжах в Кортинеи, фактически брат и сестра, вместе окончили университет, Хэм – членом сборной команды по регби Оксфорда и с трудом добытой степенью бакалавра с отличием третьего класса, Тесса – первого. После смерти родителей Тессы Хэм отвел себе роль мудрого дядюшки, управлял доверительным семейным фондом, отдавая предпочтение исключительно консервативным инвестициям, пусть они и приносили минимальный доход, вовсю использовал авторитет своей преждевременно полысевшей головы, подавляя излишние порывы щедрости своей кузины, и забывал при этом брать вознаграждение за оказанные услуги. Поблескивающие глаза и толстые щеки этого крупного, розового, цветущего мужчины пребывали в постоянном движении, мгновенно переходя от радости к грусти и обратно. Тесса, бывало, говорила, что играть с Хэмом в карты одно удовольствие. По широте улыбки сразу становилось понятно, что у него на руках.