Артур Хейли - Менялы

Средства массовой информации, которым Марго заранее дала знать, были представлены в большом количестве. Журналисты, соревнуясь друг с другом, дали материал, который телеграф разнес по всей стране, а затем он облетел и весь мир и был напечатан в столь разных газетах, как «Известия», йоханнесбургская «Стар» и лондонская «Таймс». В результате на следующий день весь мир хохотал.

В большинстве сообщений имя Марго Брэкен было выделено жирным шрифтом. Были ссылки на то, что грядет продолжение «сидячих забастовок».

По расчетам Марго, нет сильнее оружия в любом арсенале, чем поднять на смех. После уик-энда служба аэропорта согласилась обсудить жалованье уборщиков – и в результате переговоров оно было повышено. В дальнейшем коррумпированное руководство профсоюза было переизбрано.

Сейчас Марго придвинулась ближе к Алексу и мягко произнесла:

– Какая, ты сказал, у меня голова?

– Ангельски-иезуитская.

– Это плохо? Или хорошо?

– Для меня это хорошо. Освежает. И почти всегда мне нравится то, за что ты берешься.

– Но не всегда?

– Нет, не всегда.

– Иногда то, что я делаю, вызывает антагонизм. И у многих. Что, если наши имена свяжут вместе в такой момент, как сейчас, когда тебе вовсе не хотелось бы иметь ко мне какое-либо отношение?

– Ничего, привыкнем. А кроме того, имею же я право на личную жизнь, как и ты.

– Как и любая женщина, – сказала Марго. – Но временами я задумываюсь, сможешь ли ты действительно к этому привыкнуть. То есть в том случае, если мы будем все время вместе. Я не изменюсь, ты это знаешь; и тебе нужно это понять, Алекс, дорогой. Я не смогу потерять независимость, как и не смогу перестать быть сама собой, перестать активно действовать.

Он подумал о Селии, которая никогда не проявляла активности, и он вспомнил – как всегда с чувством вины, – во что превратилась Селия. Хотя кое-чему он у неё научился: ни один мужчина не будет цельным человеком, пока его любимая не свободна и не умеет пользоваться свободой.

Алекс уронил руки на плечи Марго. Сквозь тонкий шелк ночной рубашки он чувствовал её аромат и тепло, ощущал нежность кожи. Он мягко произнес:

– Такой, какая ты есть, я тебя люблю и хочу. Если ты изменишься, я найму другую адвокатшу и подам иск за нарушение любовных обязательств. – Его руки медленно и ласково заскользили по её плечам вниз.

Зрелище было столь необычным, что один из служащих отдела кредитования центрального отделения банка Клифф Каслмен подошел к возвышению.

– Миссис Д'Орси, вы, случайно, ещё не выглядывали в окно?

– Нет, – ответила Эдвина; она сосредоточенно занималась утренней почтой. – А в чем дело?

Происходило это в среду, в 8.55 утра, в центральном отделении банка «Ферст меркантайл Америкен».

– Ну, – объяснил Каслмен, – я подумал, вам будет интересно. Там такая очередь, какой я никогда не видел перед открытием.

Эдвина подняла глаза. Несколько сотрудников тянули шею, чтобы посмотреть в окно. И вообще стоял гул разговоров, необычный для столь раннего часа.

Эдвина встревожилась и подошла к одному из огромных зеркальных окон, составлявших уличный фасад здания. То, что она увидела, поразило её. Длинная очередь, по четыре или пять человек в ряд, тянулась от главного входа вдоль всего здания и исчезала из поля зрения. Видимо, все эти люди ждали открытия банка.

Эдвина с недоверием смотрела на происходящее.

– Какого черта…

– Кто-то только что выходил наружу, – сообщил ей Каслмен. – Говорят, очередь достигает середины Росселли-плаза, а люди все прибывают.

– Кто-нибудь спросил, что им всем нужно?

– Насколько я понял, один из охранников спросил. Ответом было, что они пришли открывать счета.

– Поразительно! Все? Да только отсюда видно по меньшей мере человек триста. Мы никогда не открывали так много новых счетов в один день.

Сотрудник отдела кредитования пожал плечами:

– Я всего лишь рассказываю то, что слышал.

К ним присоединился, как обычно раздраженный, бухгалтер Тотенхо.

– Я поставил в известность центральную охрану, – сообщил он Эдвине. – Они сказали, что пришлют ещё охранников и что сюда направляется мистер Уэйнрайт. Они сообщили также городской полиции.

– Внешних признаков беспорядков нет, – сказала Эдвина. – Все эти люди выглядят мирно.

Она заметила, что толпа была смешанная, примерно две трети женщины, преимущественно черные, с детьми. Среди мужчин были люди в спецодежде. Остальные были в повседневных костюмах, лишь немногие одеты хорошо.

Они оживленно разговаривали друг с другом, но никто не проявлял враждебности. Кое-кто, видя, что на них смотрят, улыбались и кивали банковским служащим.

– Смотрите! – воскликнул Клифф Каслмен.

Появилась группа телевизионщиков с камерой, и началась съемка.

– Мирная это очередь или немирная, – проговорил сотрудник отдела кредитования, – но что-то заставило же всех этих людей прийти сюда одновременно.

Эдвину озарило.

– Это «Форум-Ист», – сказала она. – Уверена, что это «Форум-Ист».

– Надо бы задержать открытие банка, пока не прибудет дополнительная охрана, – сказал Тотенхо.

Все взгляды обратились к стенным часам, показывавшим без минуты девять.

– Нет, – заявила Эдвина. Она повысила голос, чтобы слышали остальные. – Мы откроемся как обычно вовремя. Все, пожалуйста, возвращайтесь к работе.

Тотенхо поспешил к себе, Эдвина поднялась на возвышение за стол и наблюдала, как открылись главные двери и первые посетители хлынули внутрь. Стоявшие впереди немного задержались при входе, с любопытством огляделись и быстро двинулись дальше под напором остальных. За считанные секунды холл большого отделения банка заполнился переговаривавшейся, шумной толпой. В здании, относительно тихом лишь минуту назад, было вавилонское столпотворение. Эдвина увидела, как высокий здоровенный черный мужчина, размахивая долларами, зычно объявил:

– Хочу положить свои деньги в банк.

– Счета открывают вон там, – подсказал ему охранник и указал на стол, за которым сидела сотрудница – молоденькая девушка.

Здоровяк подошел к ней, доверительно улыбаясь, и сел. За ним выстроились остальные, ожидая своей очереди.

Похоже, что известие, будто все они пришли открывать счета, оказалось правдой. Эдвина заметила, как здоровяк откинулся на спинку стула, продолжая держать в руках купюры. Его голос перекрыл шум остальных разговоров, и она услышала:

– Я никуда не тороплюсь. Так что объясните-ка мне все как следует.

Два других стола были тут же заняты сотрудниками, перед которыми с такой же быстротой выстроились широкие и длинные очереди.

Обыкновенно три сотрудника справлялись с открытием новых счетов, но сейчас этого количества было явно недостаточно.