Артур Хейли - Менялы

Хейворд ещё больше, чем в предыдущие разы, убедился, что имя «Большой Джордж» во всех отношениях подходило Джи. Джи. Физически их хозяин был человек-гора – по меньшей мере шести с половиной футов роста, с грудью, руками и торсом, напоминавшими деревенского кузнеца. Голова его была в полтора раза больше, чем у многих других мужчин, и черты лица были соответствующими – выпуклые, большие темные глаза были цепкие и быстро перебегали с предмета на предмет, рот с крупными губами выдавал волю и привычку командовать – совсем как сержант морской пехоты на учениях, только команды он отдавал более серьезные. Ясно было, что внешняя веселость этого человека могла в один миг смениться взрывом недовольства.

Тем не менее он не был груб. Под запахнутым халатом бугрились мускулы. Хейворд также заметил, что на лице Большого Джорджа не было жировых складок, а массивный подбородок не обрамляли обвисшие складки. Живот его был плоским и крепким.

Что до остальных достоинств, то его корпоративные интересы и аппетиты ежедневно обозревались в деловой прессе. А образ его жизни на борту этого самолета ценой в двенадцать миллионов долларов был поистине королевским.

Массажист и мажордом тихо исчезли. Их сменил, подобно очередному персонажу на сцене, повар – бледный, взволнованный, похожий на карандаш человек в безукоризненно белой одежде и высоком поварском колпаке, касающемся потолка каюты. «Интересно, – подумал Хейворд, – сколько же на борту обслуги?» Позже он узнал, что их было шестнадцать.

Повар застыл, как струна, подле кресла Большого Джорджа, протягивая огромную папку из черной кожи с рельефно выдавленной золотой буквой «Кью». Большой Джордж не обращал на него внимания.

– Эти беспорядки в вашем банке. – Куотермейн обращался к Роско Хейворду. – Демонстрации. Все такое прочее. Удалось все уладить? Вы прочно стоите на ногах?

– Мы всегда прочно стояли, – сказал Хейворд. – Это никогда не находилось под вопросом.

– Рынок думал иначе.

– С каких пор рынок ценных бумаг стал точным барометром чего бы то ни было?

На лице Большого Джорджа промелькнула улыбка, и он повернулся к маленькой японочке:

– Лунный Свет, принеси мне последние сводки по «ФМА».

– Хорошо, миста Кью, – ответила девушка и вышла.

Большой Джордж кивнул в направлении, куда она скрылась.

– Никак не научится произносить Куотермейн. Постоянно называет меня «миста Кью». – Он улыбнулся. – Впрочем, со всем остальным справляется отлично.

– Сообщения о ситуации в нашем банке, которые вы слышали, касались пустякового инцидента, раздутого до крайности, – быстро проговорил Роско Хейворд. – Вдобавок это случилось в момент перестановок в руководстве.

– Но вы, ребята, не выстояли, – настаивал Большой Джордж. – Вы позволили агитаторам со стороны добиться своего. Вы смягчились и отступили.

– Да, это так. И буду откровенен: мне не понравилось принятое решение. Я, собственно, выступал против.

– Сопротивляться! Постоянно бить ублюдков и справа и слева! Никогда не отступать! – Глава «Супранэшнл» допил свой мартини, и словно из-под земли появившийся мажордом взял пустой стакан и вложил ему в руку полный, с запотевшим стеклом.

Повар по-прежнему стоял в ожидании. Куотермейн продолжал не замечать его. Ударившись в воспоминания, он пробурчал:

– Около Денвера у меня было небольшое сборочное производство. Постоянные неприятности с рабочими. Требования о повышении оплаты сверх всякой меры. В начале этого года профсоюз объявил забастовку, последнюю в ряду многих. Я сказал нашим людям – дочерней компании, которой принадлежит заводик, – чтобы предупредили этих сукиных детей, что мы их закроем. Никто нам не поверил. Ну мы все изучили, подготовились. Перевезли детали и заготовки на предприятие наших других компаний. Они продолжили производственный процесс. А в Денвере мы закрыли завод. И больше ни завода, ни работы, ни жалованья. Сейчас все они – рабочие, профсоюз, городские власти Денвера, правительство штата, сами знаете, на коленях умоляют нас снова открыть предприятие. – Он попробовал мартини, затем великодушно сказал:

– Ну что ж, может быть, мы так и сделаем. Откроем другое производство и на наших условиях. Но мы не уступили.

– И правильно сделали, Джордж! – сказал достопочтенный Харольд. – Нужно, чтобы больше людей занимало такую позицию. Проблема в нашем банке, правда, была несколько другой. В некотором смысле мы до сих пор находимся в подвешенном состоянии после смерти Бена Росселли, как вам известно. Но к весне будущего года большинство членов совета директоров надеются видеть Роско прочно у руля.

– Рад слышать. Не люблю иметь дело с людьми не высшего эшелона. Те, с кем я имею дело, должны уметь принимать решения, затем твердо выполнять их.

– Могу вас заверить, Джордж, – сказал Хейворд, – что все решения, к которым мы с вами придем, будут строго выполняться банком.

Хейворд понял, что их хозяин ловким образом перевел Харольда Остина и его самого в положение просителей, изменив роль, в какой обычно выступают банкиры. Но дело в том, что любая ссуда «Супранэшнл» безопасна, как, впрочем, и престижна для «ФМА». Не менее важно и то, что за «Супранэшнл корпорэйшн» могли бы открыть счета в банке и другие промышленные компании, поскольку за первопроходцем всегда кто-то следует.

Большой Джордж внезапно гаркнул на повара:

– Ну, в чем дело?

Фигура в белом ожила. Повар протянул черную кожаную папку, которую держал с момента своего появления:

– Меню небольшого ленча, месье. На ваше одобрение.

Большой Джордж даже не шелохнулся, чтобы взять папку, лишь пробежал глазами список блюд.

– Поменяйте салат «Уолдорф» на «Цезаря».

– Да, месье.

– И десерт. Не мороженое «Мартиник», а суфле «Гран-Марнье».

– Конечно, месье.

Джи. Джи. кивком отпустил повара. И когда повар уже повернулся, свирепо посмотрел в его сторону.

– Если я заказываю мясо, то как оно должно быть приготовлено?

– Месье, – повар сделал умоляющий жест свободной рукой, – я уже дважды извинялся за оплошность, совершенную вчера вечером.

– Забудьте об этом. Вопрос был: как я люблю, чтобы оно было приготовлено?

Передернув характерным для французов жестом плечами, повар проговорил, как заученный урок:

– Прожаренным чуть больше среднего.

– Помните это.

– Как же я могу забыть, месье? – спросил в отчаянии повар. И понуро вышел.

– Еще одно важно, – заметил Большой Джордж, обращаясь к своим гостям, – нельзя спускать людям ошибки. Я плачу этой жабе бешеные деньги, чтобы он в точности знал, как я люблю, чтобы мне готовили. Вчера вечером он поскользнулся – не сильно, но достаточно, и я прочистил ему мозги, чтобы в следующий раз помнил. Какие цифры? – спросил он Лунный Свет, вернувшуюся с листком бумаги.