Дмитрий Пучков - 300 спартанцев

Та часть отряда, у которой родные хаты и огороды были подальше, сразу сказала: ну его на фиг, здесь ловить нечего – мы по домам. Другая часть, участки которых были нарезаны за ближайшим болотом, сказала: с мягким знаком! Все биться будем и по домам никто не пойдет. Леонид, узрев несметные полчища врага, немедленно послал домой гонца – за подкреплением. И начал готовиться к битве, чтобы удержать проход до подхода главных сил.

Подошедший с мега-войском Ксеркс знал, что греки перекрыли проход. Но увидев, что они не разбежались при виде его дивизий, изрядно подивился их смелости. И немедленно заслал лазутчиков – проверить, что делает неприятель. Лазутчики доложили, что греки изо всех сил бегают наперегонки, моются, бреются, причесываются и вообще никакого беспокойства не выказывают.

Ксеркс, услышав такое, развеселился: это же надо, смерть пришла, а они наперегонки бегают! Однако шедший с ним в поход изгнанный спартанский царь Демарат сказал ему, чтобы он не шибко радовался: ему противостоят лучшие люди Греции. И если ты, Ксеркс, сможешь победить их, говорил предательский царь Демарат, то больше в Греции тебе вообще бояться некого.

Персидский царь ждал четыре дня. Видимо, думал, что греки все-таки в страхе разбегутся. Те, однако, и не думали уходить. И тогда Ксеркс послал вперед верных мидийцев, поручив им захватить наглых греков в плен и приволочь живьем пред его светлы очи.

Мидийцев встретил плотный, ощетинившийся копьями строй гоплитов. Начался бой, в котором персидские наемники понесли огромные потери, но так и не продвинулись вперед ни на шаг.

Ксеркс отруководил подослать более подготовленных солдат, но это не помогло. Тогда царь дал команду бросить в бой свою личную гвардию – 10.000 отборных персидских бойцов, которых за крутизну (в персидском ее, крутизны, понимании) называли «бессмертными».

Леонид, увидев что дело принимает серьезный оборот, двинул вперед своих спартанцев. Тут надо пояснить, что сам проход похож на бутылочное горлышко, и греки стояли в самом узком месте. Перший на них враг валил огромной толпой и там, где проход сужался, начинал топтать себя сам. Предводитель «бессмертных» приказал им перестроиться в маленькие «коробки» и наступать повзводно.

Но – не на тех напали. Напротив стояли не крестьяне с тяпками, а лучшие солдаты древнего мира. Завидев перестроение неприятеля, спартанцы немедленно сами поперли вперед. Вырвавшись вперед и порубав некоторое количество персов, греки стратежно отступили назад, выбежав из «бутылочного горлышка» на оперативный простор. Обрадованные персы ломанулись следом, но спартанцы тут же развернулись и перешли в наступление. Возникла зверская давка, в которой персов резали как свиней – быстро, безжалостно и в ужасающих количествах.

Удачный маневр повторили несколько раз, и с каждым разом количество «бессмертных» резко сокращалось. Ксеркс в ярости прыгал на походном троне, но сделать ничего не мог. Отойдя и перегруппировавшись, персы предприняли еще одну попытку прорваться, но снова получили по сусалам и отступили. В проходе осталось валяться 6.000 персидских трупов.

Примерно то же самое повторилось на следующий день. Снова перло вперед огромное полчище азиатов, и снова греки изо всех сил шинковали всех, до кого могли дотянуться.

Однако, как известно, крепость не может считаться неприступной, если в нее можно провести осла, груженого золотом. Вот и здесь – немедленно выискался подонок, который согласился за деньги провести персов в обход. История говорит, что его звали Эфиальт. Но по оперативным данным достоверно известно, что звали эту тварь Валерий, по фамилии Новодворский. Эта продажная сука за свои «тридцать драхм» провела персов по тайной тропе в тыл геройским спартанцам.

Ксеркс тут же послал в обход своих «бессмертных». Та тысяча рыл не-спартанцев, которых Леонид поставил нести караульную службу на тайной тропинке, службу свою, конечно, завалила. Проснулись они только от шума шагов наступающих персов и немедленно разбежались, бросив товарищей, стоявших внизу насмерть.

Для Леонида это не было открытием. Еще с вечера полковой жрец сообщил ему, что они все тут погибнут. И добавил, что или погибнет Спарта, или она будет оплакивать своего царя (как обычно: «или он не придет, или одно из двух»). Выбирать Леониду было, по большому счету, не из чего.

Тут надо четко понимать, что в те времена жрецы в плане влияния на публику были чем-то вроде средств массовой информации. Один толковый прорицатель, при условии что он прорицал то, что надо, заменял собой несколько тысяч телевизоров. Когда было надо – жрец гнал дезу, когда было не надо – вещал правду. Чистое НТВ, короче. Правда, именно в тот момент жрец, в отличие от НТВ, заботился о судьбе отечества и с мечом в руке стоял плечом к плечу в общем строю. А потому ответственность за слова была несколько иной.

Еще до того, как разбежались ленивые караульные, передовые дозоры сообщили о том, что персы обошли позиции и окружили проход. То, что вчера еще было надежной позицией, стараниями нерадивых сволочей и гнусных предателей превратилось в западню. Поняв, что все пропало, Леонид приказал всем, кто был с ним, срочно отступать. А сам – остался. И при себе оставил только 300 спартанцев – тех, кого с ним послали. Как нормальный военный, он не счел возможным уйти оттуда, куда был назначен приказом, не выполнив боевой задачи. Ну, а поскольку жрец говорил о том, что погибнет или отечество, или он сам, то и выбора не было. Кроме спартанцев с ним остались порядочные люди – феспийцы, которые готовы были биться до последнего.

Ну и еще он насильно тормознул морально неустойчивых фиванцев – чтобы служба медом не казалась. Стоило этих паразитов отпустить – и они немедленно перебежали бы к врагам. А так, заставив их сражаться, Леонид лишал персов союзников в Греции, что было очень грамотно. Итого в Фермопилах осталось 1.200 человек.

С утреца Ксеркс помолился и собрался дать приказ наступать на греков с обеих сторон. Однако спартанцы набросились на персов первыми – как настоящие львы! Персы было дрогнули и побежали, но Ксеркс благоразумно поставил за спиной войск заградительные отряды, которые вводили отступающим смелость копьями через зад. Как мы видим, пользу заградотрядов понимали давно и все, кому это было надо. У нас их, кстати, первым применил Петр – в Полтавской битве. А вовсе не Виссарионыч, как все привыкли думать.

Озверевшие спартанцы бились с яростью обреченных. Фермопильский проход был классической «местностью смерти», о которой с такой похвалой отзывался Сунь-Цзы и в которую он так настоятельно советовал заводить войска для поднятия боевого духа. Один спартанец, у которого по причине болезни глаз пропало зрение, приказал своему илоту немедленно снарядить себя в доспехи и срочно отвести на поле битвы – к товарищам, которые готовились принять смерть. Илот сбежал не доходя до места, а ослепший спартанец побежал на звук сечи, ворвался в толпу и, многих изрубив в капусту (осталось неизвестным – не изрубил ли кого своего), геройски погиб на поле боя, как и положено джигиту.