Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2

– Ну, раз так, герцог, я знаю еще кое-кого, кто не менее ловок, чем де Шуазель.

– Неужели?

– По части парламентов, по крайней мере.

– Это – главный вопрос.

– Да, потому что это лицо причастно к возмущению Парламента.

– Вы меня заинтриговали, графиня.

– Вы не знаете, о ком я говорю, герцог?

– Нет, признаться…

– А ведь он – член вашей семьи.

– Неужели у меня в семье есть талантливый человек? Вы изволите говорить о моем дяде – кардинале, графиня?

– Нет, я говорю о вашем племяннике, герцоге д'Эгийоне.

– Ах, герцог д'Эгийон! Да, верно, это он дал ход делу ла Шалоте. По правде сказать, он очень милый мальчик. Он в этом деле славно потрудился. Клянусь честью, графиня, вот тот человек, которым умной женщине следовало бы дорожить.

– Видите ли, герцог, – отвечала графиня, – я даже незнакома с вашим.., племянником.

– Неужели вы его не знаете?

– Нет, я его никогда не видела.

– Бедный малый! Ну да, действительно, с тех пор, как вы пришли к власти, он неотлучно жил в Англии. Пусть поостережется, когда увидит вас, он отвык от солнца.

– Как среди всех этих мантий оказался человек его ума и его происхождения?

– Он взялся их взбудоражить за неимением лучшего. Понимаете ли, графиня, каждый старается получить удовольствие, где только можно, а в Англии удовольствий немного. До чего же он предприимчивый человек! Какой это был бы слуга королю, буде на то желание его величества! Уж при нем с дерзостью Парламента было бы покончено. Он – истинный Ришелье, графиня. Так позвольте мне…

– Что?

– Позвольте мне представить его вам тотчас по прибытии.

– Он разве должен скоро быть в Париже?

– Ах, графиня, кто может это знать? Возможно, он еще лет пять пробудет в своей Англии, как говорит шельма Вольтер! Может, он в дороге? А что, если он в двухстах милях отсюда? Может быть, он уже у городских ворот!

Маршал пристально изучал по лицу молодой женщины, какое действие на нее производят его слова.

Она на мгновение задумалась и продолжала:

– Давайте вернемся к тому, на чем мы остановились.

– Как вам будет угодно, графиня.

– А на чем мы остановились?

– На том, что его величеству было очень хорошо в Трианоне в обществе де Шуазеля.

– Да, и мы говорили о том, как бы от этого Шуазеля избавиться.

– То есть об этом говорили вы, графиня.

– Как! – воскликнула фаворитка. – Я так хочу, чтобы он ушел со своего поста, что рискую умереть, если этого не произойдет, а вы.., неужели вы мне в этом хоть немного не поможете, дорогой герцог?

– Ото! – проговорил Ришелье, важничая. – Вот что политики называют предложением.

– Принимайте мои слова, как вам будет угодно, называйте их, как хотите, но отвечайте решительно.

– Ах, какое недостойное наречие в устах такой милой и приятной женщины!

– По-вашему, это ответ, герцог?

– Не совсем. Я назвал бы это подготовкой к ответу.

– Вы готовы?

– Подождите же!

– Вы колеблетесь, герцог?

– Нисколько.

– Так я вас слушаю.

– Как вы относитесь к притчам?

– Должна сказать, что они устарели.

– Ну и что же? Солнце тоже старо, а мы ничего лучше не придумали.

– Ну, пусть будет притча. Только чтобы все было прозрачно!

– Как хрусталь!

– Ну, говорите.

– Вы готовы меня слушать, прекрасная дама?

– Я вас слушаю.

– Представьте, графиня.., вы знаете, в притчах принято взывать к воображению.

– О Господи, до чего же вы утомительны, герцог!

– Вы не верите ни одному своему слову, графиня, потому что слушаете меня с особым вниманием.

– Пусть так, я была не права.

– Итак, представьте, что вы гуляете в прекрасном саду Люсьенн и видите восхитительную сливу, одну из тех ренклодов, которые вы так любите, потому что они своим пурпурно-алым цветом напоминают вас.

– Продолжайте, господин льстец.

– Вы видите, как я уже сказал, одну из таких слив на самом верху дерева. Что вы будете делать, графиня?

– Я стану трясти дерево, черт побери!

– А если это бесполезно? Дерево толстое, неискоренимое, как вы изволили выразиться. И вот скоро вы замечаете, что оно даже не пошатнулось, а вы уже поцарапали об его кору свои прелестные ручки. Тогда вы повертываете голову так восхитительно, как умеете лишь вы да цветы, и восклицаете: «Боже мой! Как бы мне хотелось, чтобы эта слива упала на землю!» И при этом вы чувствуете такую досаду!..

– Это очень натурально, герцог.

– Не стану с вами спорить.

– Продолжайте, дорогой герцог, мне безумно интересна ваша притча.

– И вот, обернувшись, вы замечаете своего друга герцога де Ришелье, в задумчивости гуляющего в саду.

– О чем же он думает?

– Что за вопрос, черт возьми! О вас! Вы к нему обращаетесь своим восхитительным нежным голоском: «Ах, герцог! Герцог!»

– Превосходно!

– «Вы – мужчина. Вы – сильный. Вы брали Маон. Встряхните это чертово дерево, чтобы упала проклятая слива» Все верно, графиня, а?

– Совершенно верно, герцог. Я говорила об этом едва слышно, а вы – во весь голос. Так что вы ответили?

– Я ответил…

– Да.

– Я ответил так: «Как вы решительны! Ничего не скажешь! Но посмотрите, какое толстое дерево, какие шероховатые ветви; я тоже дорожу своими руками, хоть и старше вас лет на пятьдесят.

– А-а, прекрасно, прекрасно! – проговорила графиня. – Понимаю…

– Тогда продолжайте притчу: что вы отвечаете?

– Я вам говорю.

– Своим нежным голоском?

– Разумеется.

– Говорите, говорите.

– Я вам говорю: «Милый маршал! Взгляните на это дерево иначе. До сих пор вы были к нему равнодушны, потому что эта слива предназначалась не вам. А пусть и у вас будет такое же точно желание, дорогой маршал: давайте вместе страстно захотим ее съесть. Если вы как следует потрясете дерево, если слива упадет, то…

– То что же?

– Мы съедим ее вместе.

– Браво! – воскликнул герцог, захлопав в ладоши.

– Все верно?

– Клянусь честью, графиня, вы прекрасно сумели закончить притчу… Взяли меня за рога! Как говаривал мой славный батюшка, отлично состряпано!

– Так вы согласны потрясти дерево?

– Обеими руками и изо всех сил, графиня.

– А слива в самом деле была ренклодом?

– В этом я не совсем уверен, графиня.

– Что же это?

– Мне представляется, что на вершине этого дерева скорее висел портфель.

– Значит, мы возьмем этот портфель на двоих.

– Нет, этот портфель достанется мне одному. Не завидуйте мне, графиня; вместе с ним с этого дерева падает так много интересных вещей, что у вас будет богатейший выбор.

– Ну что же, маршал, мы обо всем уговорились?

– Мне достанется место де Шуазеля?

– Да, если на то будет воля его величества.

– А разве король не хочет всего того, чего желаете вы?

– Вы сами видите, что нет, потому что он не желает отставки своего Шуазеля.