Лорен Хендерсон - Мое бурное прошлое

За ужином с близкими родственниками сожаление приходится заливать спиртным.

– Джу просто молодчина, – влез Крис. – Она теперь партнер в своем агентстве.

Может, Крис и злобствовал по поводу напитков за счет компании, но перед мамой мы были заодно. Я кинула на него благодарный взгляд. Внезапно меня осенило, что и Криса неплохо бы пригласить на презентацию. Там ведь будут Мэл и Джил, которых он отлично знает. Отчего не позвать и его? То, что рядом будут люди, которые меня действительно любят, наверняка прибавит мне уверенности. Скажу Крису при случае, а затем попрошу Льюиса отправить ему официальное приглашение. Брат обрадуется.

– Я знаю, сын мой. Не надо повторять одно и то же, – свирепо парировала мама.

– Но ты ведь на самом деле гордишься Джульет. Я слышал, как ты впаривала миссис Холмс, как хорошо, дескать, что Джульет стала партнером в таком молодом возрасте.

Наступил мамин черед кинуть на Криса взгляд, в котором благодарности было отведено куда меньше места. Торжествующую улыбку я прикрыла бутылкой пива. Только в случаях крайней необходимости мы могли позволить себе возразить маме или ткнуть ее носом в улики, расходившиеся с официальной версией.

Хотя правонарушение было не самым тяжким, атмосфера мигом накалилась. Требовалось срочно снять напряжение. Крис, знакомый не хуже меня с хитростями работы маминого мозга, срочно принял меры:

– Нет, это просто смешно. Наша Джулс – старая калоша. Ей же тридцать три. До пенсии рукой подать!

– Эй, ты! Смотри у меня! – вскинулась я. – Между прочим, я в свое время покуролесила на славу. Посмотрим, сможешь ли ты сказать про себя то же самое.

Своего мы добились – напряжение чуть спало. Мы с Крисом перевели дух. Официант, будто почувствовав, что атмосфера разрядилась, подошел к нашему столику и принялся собирать тарелки. Мама с готовностью накинулась на беднягу, заявив, что бхаджи с луком было холодным, – таким образом она выпускала пар, который иначе ошпарил бы не одного из нас. Хорошо, что на свете есть козлы отпущения.

Мы выбрали индийский ресторанчик, находившийся по соседству с домом Криса, проигнорировав кафе, в котором брат получил от ворот поворот. Вопреки жалобам мамы, что индийская пища плохо усваивается ее желудком, она уплетала ее за обе щеки. Если потом у нее случится несварение, она немедленно поставит меня в известность. А если я в ответ укажу, что она умяла тонны жратвы, мама объявит, что не хотела портить всем вечер, тоскливо возя еду по тарелке! С мамой всегда так сложно. Возможно, еще и потому, что я знаю все ее реплики еще до того, как они слетят с ее языка. Предупрежден – значит, вооружен. Но что толку? От этой своей проницательности я лишь заработала паранойю.

– Два пива «Тайгер», пожалуйста, – обратилась я к официанту, который после общения с матерью весь зажался, и улыбнулась парню.

– Я в сортир, – оповестил Крис несколько громче, чем требовалось.

Уходя, он многозначительно посмотрел на меня, как бы говоря, что именно сейчас я должна сообщить маме новости. И с чего он только взял, что у меня получится? Я перед ней так же беззащитна, как и бедолага официант. Ладно, раз уж взялась…

Я осмотрительно продвинула пешку на две клетки вперед:

– Крис, похоже, заинтересовался курсами.

Не очень удачное начало. Наши интересы мама всегда воспринимала в штыки.

– Заинтересовался? – презрительно процедила она. – Он начал сдавать позиции, Джульет, вот и все.

Теперь остается или упереться, или пасть.

– Ну, не знаю, – осторожно продолжила я. – Мне показалось, он даже воодушевлен.

– Тебе-то откуда знать? – фыркнула она.

– Мы с ним много общаемся. Он даже пригласил меня к себе, чтобы рассказать о курсах поподробнее.

– Надеюсь, тебе хватило ума его отговорить.

– Вполне достаточно, что его отговаривает Сисси. Ей эта затея с курсами очень не по душе.

Это было гениально и к тому же сущая правда! Сисси и Крис лаются с тех пор, как он решился пойти на курсы. Пока Крис бренчал на гитаре, Сисси легко мирилась с тем, что он жил на пособие. Она считала, что ее бойфренду куда больше подходит роль музыканта, чем программиста, пусть даже с тугим кошельком. И теперь, если мама решит упереться, то окажется в одной команде с Сисси. А мама презирала Сисси всей душой. Вряд ли ей вообще угодил бы кто-то из ныне живущих, но Сисси была воплощением порока.

Последовала долгая пауза. Я наслаждалась каждой секундой. Сравнение с партией в шахматы было не очень удачным. Наша беседа куда больше напоминала бойцовский поединок. Я только что заработала очки, а мама, пошатываясь, отошла в свой угол.

В новом раунде мама избрала весьма остроумную тактику: упоминать о Сисси как можно меньше. Это было частью ее долгосрочного стратегического плана не упоминать о ней вообще и ни при каких обстоятельствах.

– Ну, раз уж ты так много общаешься с Крисом, – начала она, – и он к тебе прислушивается…

Какое снисхождение!

– … то почему бы тебе не раскрыть ему глаза? Мама устремила на меня мрачный взгляд, и я тут же увяла.

– Ты сделаешь это лучше любого! – продолжала она. – Ты ведь наверняка знаешь массу успешных музыкантов, которые долгие, очень долгие годы карабкались к славе! Где это видано, чтобы успех пришел в одночасье? Убеди Криса, что если он будет настойчив, то непременно добьется своего.

Отлично. Крис с одной стороны, мама – с другой, а я шавкой прыгаю посередке и тявкаю, словно мы играем в собачки. Джулс, а скажи маме, что я разбил окно… Джульет, пусть брат положит эту штуку и подойдет ко мне… Сколько себя помню, я всегда служила посредником. Барт, похоже, прекрасно разобрался в ситуации.

Тем временем принесли главное блюдо, и я набросилась на паратху [ 14 14 Слоеный хлебец из муки грубого помола. ], опять же, как шавка, только на сей раз страшно голодная. В тот вечер мне как никогда нужно было чем-нибудь заглушить уныние, и тарелка с калорийным блюдом оказалась наипервейшим из доступных средств. Мама не скрывала своего осуждения. Когда дело касается меня, она превращается в ярую сторонницу диеты.

– Но это займет каких-то шесть недель, мам, – заговорила я, прикончив последний кусок слоеного теста и вытирая жирные руки о салфетку. – Крис сможет выиграть время и отвязаться от этих зануд из социальной помощи. Пусть себе учится.

Мне показалось, что этот прием – указать на незначительность события – должен сработать. Будем загружать ее потихоньку.

– Неизвестно, куда заведет его этот путь, – неопределенно ответила она, уминая куриные окорочка по-бомбейски.

– Господи! – внезапно выкрикнула я. От психологического напряжения у меня в голове что-то щелкнуло, и я перестала себя контролировать. Нет ошибки страшнее и преступления более тяжкого, чем брякнуть маме, что ты думаешь. – И почему все так носятся с Крисом? Почему все думают, что он обязательно станет программистом, как только закончит эти чертовы курсы? Почему все, что с ним происходит, имеет просто вселенское значение? Почему обо мне никто и вполовину так не беспокоится?