Лорен Хендерсон - Мое бурное прошлое

– Джил? – с сомнением позвала я.

– Джулс, – наконец ответил голос, исполненный скорби и отчаяния.

Мое сердце упало, я молчала, не в силах произнести ни слова. Впрочем, я и так уже сказала больше, чем следовало. Трубку снял Джереми.

Еще одна жуткая пауза. Я отчаянно пыталась сообразить, как бы вытащить себя – и Джил – из ямы, в которую мы обе угодили моими стараниями. Увы, ничего не приходило в голову. И какого черта я помянула Филипа? Прикинуться, что я лишь поддразнивала подругу неким абстрактным мачо? Исключено. Абстрактный мачо вряд ли называется конкретным именем Филип. Да и вообще, дразнить Джил через две мучительные недели, минувшие после разрыва долгих и прочных отношений?.. Это отдавало откровенным садизмом. Я раскрыла рот, с удивлением обнаружив, что он произносит лишь беспомощное «э-э-э», а я, как последняя двоечница, пытаюсь воскресить в мозгу и облечь в словесную форму хоть какую-нибудь мысль. Увы, мозг отказался сверкнуть гениальностью, и убогое «э-э-э» перешло в стон умирающего от стыда.

– Джульет? – спросил Джереми, будто со дна соб-ственной могилы, – я правильно понял… то, что ты сказала?

– Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э, – ответствовала я, на сей раз значительно громче.

Я отчаянно пыталась выбраться из ямы, цепляясь когтями за края и каждый раз неизменно соскальзывая вниз, я все быстрее и быстрее загребала руками, но с каждым движением все ниже и ниже сползала в разверзшуюся пропасть.

Через приоткрытую дверь я видела, как Льюис повернулся в кресле и недоуменно смотрит на меня. На подкашивающихся ногах обогнула стол и, скорчив страдальческую гримасу, сигнализировавшую Льюису, что меня не надо беспокоить, захлопнула дверь ногой.

– Джульет? Скажи мне всю правду… Мы всегда были друзьями, и даже теперь, когда Джил… когда Джил… – Голос Джереми стих, я слышала, как он тяжело сглотнул подступивший к горлу всхлип. – Джил… Она с кем-нибудь встречается?

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А…

Ну по крайней мере, я сменила репертуар. Меня терзали жалость к Джереми и чувство вины перед Джил.

– Я не могу тебе этого сказать, Джереми, – слабо пролепетала я. – Просто не могу. Ты должен понять.

– Но я же прекрасно слышал твое сообщение. – Голос Джереми трудно было узнать. Судя по всему, он отчаянно пытался сдержать рыдания. – Значит, не можешь, – беспомощно пробормотал он. – Тогда, наверное, это означает, что она ни с кем не встречается.

«А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!» – раздавалось внутри моей головы.

– Н-ну… – Я самым жалким образом пыталась выиграть время. – Ну… мне не следует распространяться о том, что…

– Но ты этого и не отрицаешь.

Джереми уже не спрашивал. Он утверждал. Его слова повисли между нами зловещим гудением телефонной линии. Я лихорадочно сжала трубку в тщетной надежде, что с моих губ вот-вот сорвется нечто утешительное и положит конец этому ужасу. Но я не могла себе этого позволить. Памятуя о нашей дружбе – мы ведь и вправду до этого дня были друзьями, – я не могла соврать.

Да он и не поверил бы. Повесив трубку, перемотал бы запись на автоответчике и еще раз прослушал мой слабоумный щебет. Как можно быть такой идиоткой?

– Хорошо, Джульет, – сказал Джереми спустя целую вечность. – Ты можешь ничего не говорить. Но мне трудно поверить, что ты относишься к этому так… – он поперхнулся, – легкомысленно. Моя семейная жизнь разбита. Ты была свидетелем, как счастливы мы были, а теперь она завела себе любовника… А ты говоришь об этом таким тоном, будто она просто-напросто перепихнулась с кем-то, как делаешь ты сама, с тех пор как рассталась с Бартом! Тебе ли не знать, как я страдаю! А ты просто… смеешься над этим… Боже…

Голос Джереми разлетелся на осколки. Он бросил трубку, наверняка разразившись сдавленными рыданиями. Как бы я хотела убить себя! Но прежде чем спокойно отдаться в руки правосудия, мне предстояло сделать одну важную вещь. Я как полоумная принялась раскидывать бумаги на столе в поисках блокнота с номером мобильного телефона Джил. Ну конечно, что мне стоило сразу позвонить ей на мобильник? И я бы не напоролась на Джереми, который вернулся домой, чтобы собрать свои ботинки ручной работы и дорогущие костюмы. Но Джил терпеть не может мобильник и вообще редко его включает. К тому же, чтобы позвонить Джил домой, мне нужно было лишь нажать одну-единственную кнопку… Боже, это катастрофа!

Я должна позвонить Джил раньше, чем это сделает Джереми. Послышались гудки, затем, к моей вящей радости, мне предложили оставить сообщение.

– Джил, – заговорила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног, – это Джулс. Перезвони мне, как только сможешь. Это очень важно. Прости – ради бога прости меня! – но я кое-что разболтала. Я оставила сообщение на твоем домашнем автоответчике, а тут как раз Джереми был дома, а я возьми да и ляпни что-то про Филипа – господи, мне так жаль! – теперь он все знает. Во всяком случае, догадывается. Я должна тебя предупредить… Ах, Джил, ПРОСТИ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ! Позвони мне, ладно? Позвони…

Последние слова я произнесла едва слышно – так страшилась того, что может сказать Джил. В мозгу промелькнула малодушная мысль, что если бы она сразу послушалась меня и вовремя сменила замки, этого ужаса не случилось бы. Я благоразумно решила не прибегать к подобной линии защиты – из страха остаться без головы (в буквальном смысле). Но для себя я пыталась отыскать хоть какие-то оправдания. Джил и впрямь виновата, почему она не рассказала Джереми? Когда, интересно, она собиралась это сделать? Последними словами, которые я от нее слышала, были клятвенные заверения, что она немедленно расскажет ему о Филипе. Похоже, дала задний ход, а я, точно глупая курица, не успела скрыться от ножа мясника…

Голова разрывалась. Как последняя дрянь я винила их обоих в том, что они завалили мой головокружительный успех обломками своего безоблачного прошлого. На самом деле мне было страшно стыдно за свой, как сказал Джереми, «легкомысленный тон», которым я говорила о Филипе. Как будто это был ничего не значащий перепих Джил, а не причина развода! Но что бы вы сказали в подобной ситуации? Ваша подруга в полном экстазе от того, что наконец-то кто-то ее трахает после долгих лет воздержания, и хотя ее бывший супруг все еще считается вашим другом – и вы знаете, что ей он тоже не безразличен, – вы ведь все равно встанете на ее сторону. А значит, будете рады за нее. Уж не знаю, как Джил удалось протянуть целую вечность без секса, я бы на ее месте просто взорвалась. И вообще, роль подруги вовсе не сводится к тому, чтобы доставать кого-то ханжескими нравоучениями.

Но как ни крути, в лужу я села по полной. Действительно, трещала как сорока, но это лишь из-за распиравшего меня триумфа по поводу двух свиданий подряд. И вот торжество обернулось против меня.