Метта Виктория Фуллер - Дневник проказника

Сегодня дома была такая кутерьма из-за вчерашнего, что я не знал, дадут ли мне поесть, а потому пошел удить. Погода была не пасмурная и рыба не клевала. Проходит какой-то человек и говорит: «Что, малыш, не клюет?» Я не люблю, чтобы меня называли сыночком, меня это бесит. Вот я и крикнул:

– А, чертова рыба!

– Какой, – говорит, – неблагочестивый мальчик!

– Да нет, – говорю, – рыбу-то, должно быть, черти прибрали! Провалилась она к чертям.

Сельдь: «Я так много слышала о вас!» (Непереводимая игра слов. «Herring» – по английски «сельдь», а «hearing» – «слышать»)

Он почесал затылок и пошел дальше. Как раз в это время рыба клюнула, я чересчур наклонился и упал в воду. Меня понесло через запруду, и я влетел в мельницу, к самому колесу, но, не дойдя еще до шлюза, подумал, что им жалко будет потерять Жоржи, которого они постоянно бранят. Но я уж и не знаю, о чем еще думал и как меня вытащили, и вымок, как мышь; они катали меня на бочке и вдували воздух в мои внутренности, а когда я пришел в себя, то спросил: «А удочку мою вы спасли?»

Первая помощь при утоплении: искусственное дыхание

Не понимаю, почему мама так безумно рыдала, когда меня принесли домой; все ведь уже было в порядке, я так ей и сказал.

Я был ужасно рад, что упал в воду, потому что теперь все забыли, что должны на меня сердиться. Лили сделала мне очень вкусных бутербродов и чаю, а вечером все пришли ко мне и так завернули меня в одеяло, что я боялся задохнуться. А потом я встал и надел свой новый костюм – другой сушился. А так как они, наверное, стали бы бранить меня за то, что я встал, то я пошел в залу и спрятался за портьерой у окна веранды. Я так устал, что тотчас заснул, а когда проснулся, то услышал голоса и увидел, что это Сюзанна и доктор Мур сидят рядом на диване. Бесс колотила на рояле на другом конце комнаты, а Лили послали наверх, в ее комнату, потому что она узнала, что мистер Билл М. Смит к нам больше не придет.

– Нам придется ждать, – сказал доктор, – быть может, целый год. Старый доктор Брэдли собирается на покой и хочет взять помощника. Зимой он обещал сделать меня партнером. Будешь ли ты ждать, дорогая моя! Тебе нужно запастись терпеньем.

– И тебе тоже, – сказала Сюзи, и оба стали смеяться.

– Мы лучше сохраним это пока в глубокой тайне, – сказал он.

– Да, правда! – отвечала она. – Лучшая политика – держать все в секрете. Мало ли, что.

Потом она вскочила, как будто в нее выстрелили, побежала через всю комнату и села в кресло, потому что вошло несколько человек, а потом и еще несколько. Все хотели знать, что с бедным Жоржи. Пришла мама и сказала, что я убежал и что она страшно беспокоится, что я в бреду повредился головой, и мозг, может быть, не в порядке. Тогда я отдернул занавеску и выпрыгнул, точно я играю в лягушки.

Вот было смешно, когда они закричали!

– О, Жоржи, Жоржи! – вздыхала бедная мама. – Ты еще убьешь меня, непременно убьешь.

– Ты был все время под окном веранды? – спросила Сюзанна, то краснея, то бледнея.

– Ну, еще бы, – говорю я и подмигиваю сначала ей, потом доктору. – Я знал, что честность наилучшая политика, но почему ты сказала, что наилучшая политика – не выдавать, что вы помолвлены, раз вы об этом говорили?

Сюзанна вытолкнула меня из комнаты, но в дверях я еще крикнул:

– Пусти мою руку! Я и так уйду, нечего толкать. Скажи, Сью, почему ты так вскочила с дивана, когда позвонили гости? Разве доктор Мур…

Но она закрыла мне рот рукой и захлопнула дверь.

– Я бы охотно выдрала тебя, Жоржи, это так же верно, как то, что иногда мне хочется есть, – сказала она и заплакала, – ты же выпустил кота из мешка [2] « Выпустить кота из мешка » (To let the cat out of the bag) – английская поговорка. Она означает «выдать секрет», «проболтаться» , скверный, скверный мальчишка!

Черный кот: «Не беспокойся, улыбнись! У нас в Лейтонстоуне все веселятся и радуются.»

– Чего? – говорю. – Какого еще кота?

Но она заревела, точно уронила в колодец свой единственный леденец.

– Доктор Мур никогда не простит тебе этого! Мы хотели, чтобы никто ничего не узнал об этом раньше, чем через шесть месяцев!

– Сюзи, мне очень жаль, что я это сделал, – сказал я, – я никогда больше так не буду, если ты перестанешь плакать. Но что же я, собственно, наделал? Если бы я знал, что доктор такой пугливый, я бы не выскочил так неожиданно. Я бы не вышел замуж за такого пугливого человека. Он, пожалуй, упадет в обморок, если увидит ночью повешенную белую простыню. Я не верю в привидения, а ты веришь?

Тут пришла мама и потащила меня опять в постель и велела нашей служанке Бетти оставаться у меня, пока я не засну, а я попросил Бетти вписать это в мой дневник, потому что я очень устал и хотел спать. Бетти кивет своей рыжей прической и зевает так, что, кажется, у нее вот-вот отвалится голова. Спокойной ночи, дневник!

Я хотел бы знать, почему девушки не любят своих маленьких братьев. Я люблю Бесс. Когда я здоров, я два раза в день хожу для нее на почту. Я потерял не более трех писем к ней. Как я рад, что она этого не знает!

Сегодня я уже чувствовал себя так хорошо, что хотел встать, и, когда пришла Бетти с обедом, вылез из кровати и спрятался за дверью. Я был закутан в мамину шаль, и, когда Бетти вошла, выскочил и залаял, будто я большая черная собака, а эта неосторожная женщина уронила чашку на пол.

Вот так штука! Китайская фарфоровая супница разбита, пол облит бульоном, а все семейство прибежало наверх, потому что она так кричала, как будто загорелся дом.

Я не знал, что Бетти такая глупая. Все стали бранить меня; так уж всегда бывает. Я думаю, что, когда выздоровею, убегу и сделаюсь охотником на буйволов или попрошусь на корабль юнгой. Так еще не поступали ни с одним мальчиком! Этакая несправедливость!

Девочки были внизу, в зале, потому что к ним пришла их знакомая – мисс Ватсон. На некоторых карточках были сделаны на оборотной стороне надписи, например: «Самодовольный дурак», «Ну, разве он не сладкий!», «Предложил. Отказала», «Сердечный друг», «Вот так рот!», «Портрет осла». Две дюжины этих карточек, тех, кого я знал, я взял себе, чтобы ими позабавиться, когда буду здоров. Я снова задвинул ящик так, чтобы Сусанна не заметила, что я их взял. Я сказал себе, что никогда больше не пойду в эту гадкую комнату, так она мне опротивела: но я хотел развлечься и поиграть в девицы. Я надел на себя старый корсет Сусанны, юбку с длинным шлейфом и ее голубое шелковое платье – только оно оказалось слишком узким в талии. В комоде я нашел два маленьких локона и приклеил их ко лбу гуммиарабиком [3] Гуммиарабик – то же, что клей , а в чашке что-то красное, чем и намазал себе щеки. Когда я был готов, я скатился по перилам и налетел прямо на мисс Ватсон, которая как раз собиралась уходить от моих сестер. Вот то-то подняли крик!