Джером Джером - Леди и джентльмены (сборник)

– Вряд ли он имел какое-то отношение к судьбоносному решению, – рассмеялся доктор. – Разве что, подобно Баркису, «испытывал расположение и постоянную готовность». Странная история; кое-кто отказывается верить в истинность событий. Однако те, кто хорошо знаком с графиней Н., полагают, что все случившееся вполне в духе ее сиятельства и соответствует правде. Ну а мне доподлинно известно, что так оно и есть.

– Был бы рад услышать историю с начала и до конца, – признался я.

– Что ж, могу рассказать. – Доктор с удовольствием зажег новую сигару и подвинул мне коробку.

Нетрудно представить, что молодой человек внезапно проникся пылкой страстью к хересу в хрустальных графинах по шесть пенсов за стакан и к знакомым нам с юности булочкам со смородиновым джемом. С того дня он являлся в кондитерскую Сьюэлла на ленч, на чай и даже на обед, довольствуясь котлетой и сладким печеньем. Возможно, лишь из опасения, что слухи об этом достигнут ушей матушки, он назвался вымышленным именем и под этим псевдонимом вступил с Мэри в близкие отношения. К чести девушки необходимо подчеркнуть, что она влюбилась в простого мистера Джона Робинсона и согласилась выйти замуж отнюдь не за будущего графа, а за сына колониального купца – как показали обстоятельства, истинного джентльмена и человека вполне обеспеченного, но не слишком превосходящего ее в социальном положении. А о том, что возлюбленный – не кто иной, как лорд С., наследник поместий и титула, ей довелось услышать лишь в ходе мучительного разговора с его матушкой.

–

Я ничего об этом не знала, мадам, – уверяла Мэри, стоя возле окна в гостиной над магазином. – Даю честное слово, понятия не имела.

– Может быть, и так, – ледяным тоном отвечала леди. – А если бы знали, отказали бы?

– Трудно судить, – честно призналась девушка. – Все было бы по-другому с самого начала. Но он ухаживал за мной и сделал предложение.

– Не стоит об этом говорить! – отрезала мамаша. – Я здесь не для того, чтобы защищать сына, и не утверждаю, что он поступил хорошо. Вопрос лишь в том, какая сумма способна компенсировать вполне понятное разочарование?

Ее сиятельство гордилась собственной прямотой и практической хваткой. Произнеся последние слова, она достала из ридикюля чековую книжку и погрузила перо в чернильницу. Склонен думать, что обращение к чековой книжке оказалось серьезной ошибкой. Девушка обладала достаточной долей здравого смысла, чтобы видеть возможные препятствия. Скажу прямо, на пути к союзу наследника графского титула с дочерью торговца льняными товарами препон возникло немало. Если бы леди отличалась большей проницательностью, беседа прошла бы значительно успешнее. К сожалению, она судила мир по единому стандарту, совсем забыв, что порой встречаются индивидуальности. Мэри Сьюэлл выросла на западе Англии – в том краю, который во времена Дрейка и Фробишера подарил стране немало бесстрашных, сильных духом и телом пиратов. Оскорбление чековой книжкой задело независимую особу до глубины души. Губы мгновенно сжались, а страх тут же испарился.

– Сожалею, но не считаю возможным удовлетворить намерения вашего сиятельства, – заявила она.

– О чем вы, милочка? – не поняла леди.

– Всего лишь о том, что не собираюсь испытывать разочарования, – ответила Мэри спокойным, уважительным тоном. – Мы дали друг другу клятву. Если мой жених – джентльмен, как это и есть на самом деле, то сдержит слово. Ну а я непременно выполню свое обещание.

Ее сиятельство принялась убеждать, как это обычно делают люди, когда что-то исправлять уже поздно. Указала на разницу в социальном положении, подробно описала несчастья, ожидающие дерзкую самозванку, которая осмелится проникнуть в чуждый круг. Однако к этому времени девушка уже успела справиться с удивлением и, должно быть, смекнула, что графский титул стоит борьбы. Подобный аргумент нередко руководит поступками лучших из женщин.

– Мне отлично известно, что я не леди, – невозмутимо возразила Мэри, – но все мои родные – честные, добропорядочные люди, и я постараюсь научиться всему, чего пока не знаю и не умею. Не хочется неуважительно отзываться о богатых и знатных, но, прежде чем поступить на работу в кондитерскую, я служила горничной в одном блестящем доме и там видела тех, кого принято называть высшим обществом. Теперь твердо знаю, что смогу стать такой же леди, как многие, если не лучше.

Графиня вновь начала сердиться.

– И кто же, скажи на милость, тебя примет? Девчонку, которая подавала пирожные!

– Леди Л. когда-то прислуживала в баре, – ответила Мэри, – это немногим лучше. А герцогиня Д., насколько мне известно, танцевала на сцене. Вот только, судя по всему, об этом уже никто не помнит. Не думаю, что те люди, с мнением которых стоит считаться, будут долго упорствовать и возражать.

Поединок становился интересным.

– Ты утверждаешь, что любишь моего сына, – в ярости закричала графиня, – и при этом готова сломать ему жизнь, принизить до своего уровня!

В этот момент молодая особа, должно быть, выглядела великолепно; я искренне хотел бы оказаться свидетелем беседы.

– Никто никого не принизит, миледи, – возразила она. – Да, я всей душой люблю вашего сына – лучшего, добрейшего из джентльменов. Но в то же время вовсе не слепа и отлично вижу, что та порция ума, которую природа выделила нам двоим, сосредоточена преимущественно в моей голове. Сочту своим долгом соответствовать положению его супруги и помогать в работе. Не беспокойтесь, ваше сиятельство, из меня получится хорошая жена, и сын ваш никогда не пожалеет о своем браке. Возможно, вам удастся найти невесту богаче и образованнее, но спутницу жизни, более преданную ему и его интересам, не отыщете, сколько бы ни искали.

На этом сцена практически завершилась. Графиня смогла понять, что дальнейшие пререкания лишь усугубят поражение. Она встала и спрятала чековую книжку в сумку.

– Скорее всего, милочка, вы сошли с ума, – заключила она, – но если не желаете позволить что-то для вас сделать, то на этом разговор окончен. Ругаться с вами я не намерена. Сын осознает долг и передо мной, и перед семьей. Поступайте, как знаете, а я пойду своей дорогой.

– Очень хорошо, миледи, – отозвалась Мэри Сьюэлл, открывая ее сиятельству дверь. – Посмотрим, кто победит.

Но как бы храбро ни держалась девушка перед лицом врага, подозреваю, что, обдумывая все обстоятельства после ухода графини, чувствовала она себя неважно. Она знала возлюбленного в достаточной степени, чтобы понимать: в твердых руках матушки сын окажется не чем иным, как комком воска. И при этом ей даже не представится шанса противопоставить свое влияние воздействию злых сил. Мэри снова перечитала те несколько наивных мальчишеских писем, которые написал ей жених, и взглянула на фотографию, украшавшую камин маленькой спальни. Из рамки смотрело лицо искреннего, симпатичного молодого человека, освещенное хорошими, хотя и чересчур большими для мужчины глазами, но испорченное катастрофически слабым ртом. Чем дольше думала мисс Сьюэлл, тем глубже верила: жених любит ее и настроен чрезвычайно серьезно. Если бы дело касалось его одного, то ничто не помешало бы ей стать будущей графиней Н., но, к сожалению, считаться следовало не с лордом С., а с нынешней графиней Н. Ни в раннем детстве, ни в годы отрочества и юности лорду С. ни разу не приходило в голову ослушаться материнского приказа, а ум его не был готов к восприятию новых идей. Если и удастся победить в неравной схватке, то исключительно благодаря тонкому искусству, а не силе. Мэри села за стол и написала письмо, представлявшее собой ярчайший образец высокой дипломатии. Поскольку не приходилось сомневаться, что графиня непременно прочитает послание, то каждое слово предназначалось не только жениху, но и его матери.