Александр Ивич - Художник механических дел

«Художник механических дел» – одно из лучших произведений, написанных Александром Ивичем, – знакомит читателя с замечательным человеком, подобного которому, пожалуй, не было в истории. Иван Петрович Кулибин, который жил в конце XVIII – начале XIX века, был из тех людей, кого называют «самородками». Как находка слитка чистого золота – счастливый случай для золотоискателя, так и рождение гения в простой семье – драгоценный дар для страны, для ее настоящего и будущего.

Однако жизнь самородка редко бывает легка и покойна. Талант требует от него ежедневной работы, заставляет искать нехоженые тропы, совершенствоваться, ставить перед собой задачи все более сложные, добиваться успеха и признания. И, что всего труднее, постоянно бороться с искушением забыть о своем даре, похоронить его, стать как все, жить как все: тихо и смирно, не создавая нового, не доказывая своей правоты. Гению и в наши дни не сладко приходится, а в старое время, в непросвещенной России, совсем было невмоготу.

Мы встречаем юного Ивана Кулибина в лавке его отца, где он томится, откуда норовит сбежать, потому что знает: не быть ему никогда торговцем. Его тянет к мастерам-умельцам: учиться у них, а иной раз, к удивлению старших, и их чему-нибудь научить. Он постигает секреты хитрых механизмов, поначалу старается повторить чужие успехи, позднее дерзает создавать чудеса сам. Нет у него наставника, нет книг, нет советчиков, нет ему равных – только острый глаз, цепкая память, яркое воображение да терпение и прилежание, без которых вся твоя одаренность гроша ломаного не стоит.

Автор ведет нас, как по лесенке вверх, вослед работам Ивана Кулибина, все более затейливым и необычным. От игрушечной мельнички к сочленению сложнейших механизмов – часового, музыкального и управляющего театральным действием, внутри овала чуть больше утиного яйца, – к конструированию научных приборов, к проекту висячего моста через Неву, двигателя для самоходного судна и другим грандиозным планам. Вместе с ним мы отправляемся в столицу империи, вместе с ним возвращаемся на волжские берега. С грустью прощаемся с ним на последней странице.

Чтобы написать историческое повествование, автор должен мысленно уйти из своего времени и переселиться в прошлое. Для этого требуется читать старинные книги, работать в архивах, изучая документы прошлых веков, овладеть тем русским языком, на котором говорили 150–200 лет тому назад.

Не один год потратил Александр Ивич, собирая материалы об Иване Кулибине в Нижнем Новгороде, в Санкт-Петербурге. В результате его книга рассказывает больше чем историю жизни художника механических дел: она передает дух эпохи.

Ты найдешь в повести широкую картину России на рубеже XVIII–XIX веков: побываешь в лавке купца, в доме мастерового, в архиерейских палатах, в петербургской кунсткамере, в Академии наук, в императорском дворце. Повстречаешь людей всех слоев общества, услышишь, как они говорили, узнаешь об их обычаях. Но самое главное – познакомишься с человеком, который всегда и везде был верен себе, своим представлениям о том, что важно в жизни, в чем заключается его долг перед людьми, перед собой и своим исключительным дарованием.

Жизнь писателя Александра Ивича пришлась на жестокое время: террор, война, несправедливые обвинения и незаслуженные гонения выпали на его долю. Близкие ему люди гибли в тюрьмах и на войне, любимые книги запрещались правителями. Писать честно и открыто о том, что тебя окружает, делалось все труднее и стало в конце концов невозможно. Чтобы не кривить душой и не допускать лжи в свои произведения, во вторую половину жизни автор предпочитал писать только о прошлом. Девизом его было: в любых обстоятельствах жить достойно, не изменять своим понятиям о чести.

Александр Ивич скончался в Москве в 1978 году. Он прожил трудную жизнь – и прожил ее достойно.

Невысокий лобастый юноша стоял, прислонившись к дверям лавки, и скучливо поглядывал на прохожих.

Петр Кулибин кивнул на него и зашептал:

– Сын-то, Иван, часу в лавке не усидит. Бегает от дела, как от черта рогатого. Беда!

Оглаживая бороду, покупатель сочувственно покачал головой и затеял степенный разговор о нижегородских новостях.

Приезд в Макарьев на ярмарку нынче ожидается большой. Слышно, с Кяхты, от китайских границ, идут богатые караваны, и чай будет дешев. Сибирские купцы везут мягкой рухляди [1] Р у́ х л я д ь – пушной товар (здесь и далее сноски ред. ). – белок, куниц, соболей – против прошлых лет не в пример больше. Из-за Каспия ждут цветастые шали новых рисунков. Тянут бурлаки вверх по Волге, к Макарьеву, расшивы [2] Р а с ш и́ в а – большое деревянное парусное судно. с солью и рыбой в неисчислимом множестве. А хлеба будет не пышно: летошний урожай засуха съела.

Тут Петр Кулибин повеселел: цена на хлеб станет крепкая, а у него амбар полон. Однако радость показывать негоже. Стал жаловаться:

– До Макарьева недалече – семьдесят верст, да едут иногородние, минуя Нижний. Путь от Москвы никудышный – непроезжий бор да болота невылазные. В неделю едва доберешься. Ярославль, Казань богатеют, каменными палатами обстраиваются, а Нижний за полвека, почитай, и вовсе не вырос.

Иван у дверей переминается с ноги на ногу. Нет конца ленивому разговору! Все медлит покупатель, не снимает перекинутый за спину пустой мешок. Как отец отвернется к ларю муку насыпать, быстрыми ногами можно за угол.

…На бурлацком базаре нынче людно. Весна! Сбившись артелями, бурлаки калякают, поджидая купцов, песни поют. А то режут ножом из чурок затейливые фигуры. Ходит Иван от артели к артели улыбчив и весел. Там сказку скажет, там певцам подтянет, а между тем зорким оком поглядывает на мастеров, что фигуры режут, на руки их умелые. Учится сноровке в работе простым инструментом – топором да острым ножом.

Купцы, владельцы судов, высматривают, в какой артели подобрались мужики поздоровее. Справляются, кто пойдет шишкой – передовым. Тут нужна сила знатная. Шишка, завидя купца, выпятит грудь и начнет, будто от безделья, вязать узлом толстый железный прут.

Рядятся на путину [3] П у т и́ н а – сезон промыслового рыболовства. с божбой и проклятиями. Да прижимисты купцы: полушки [4] П о л у́ ш к а – старинная медная монета достоинством в четверть копейки. не выторгуешь.

Ударив по рукам, идут в судовую расправу [5] Р а с п р а́ в а – суд, разбирательства. писать кормежную запись. В записи строгий наказ: вести судно, не просыпая утренних и вечерних зорь, без лености, притворной хвори и ни в какое своевольство не вдаваясь.