Андрей Щепетов - Драм (СИ)

Я почувствовал себя птицей. В теле образовалась лёгкость, мне захотелось нагадить в ботинок. Видимо обувь что-то заподозрила, потому что шнурки завязались в угрожающий бантик. Меня разбирало веселье. Башмак, оттопырив подошву, улыбался рваной улыбкой.

Сверху проплыла стая рашпилей. Они были белые и пушистые. Протопал ватный слон. Неуклюжий элефант наступил болонке на хвост, отчего стал хромать и сутулиться.

Мне захотелось взлететь. Не вышло. Значит, я птица, которая не умеет летать. Курица! Нет, курицей быть не охота. Лучше – орёл! Снова попробовал взмыть вверх – опять неудача. Наверное, я пешеходный орёл. Нет, не так. Безперьевой. Я смеялся, как ненормальный. Вот, нашёл! Прямоходящий! Всё – я орёл прямоходящий.

Посмотрел на ботинок – тот, завязав лямки в узел, ржал во весь свой, просящий каши, рот. Взглянул вверх - там, выстроившись в строгий косяк, летели блокноты. “В Буркина-Фасо”, - догадался я. Эта мысль вызвала новый приступ бесконтрольного смеха, но стайка блокнотов пробудила неясные ассоциации.

А, может, разорвать их на страницы? В ответ на мои мысли один из органайзеров плюнул вниз, к моим ногам спланировал белый лист. Я подцепил когтем страничку, буквы на ней забегали мелкими букашками, а потом выстроились в боевой порядок. На них наступали крючковатые знаки – руны. Непонятных символов было больше, они без труда одержали верх. Буквы были согнаны к краю и сброшены с листа. Руны отсалютовали мандариновыми шкурками и в беспорядке расползлись по белой поверхности.

Откуда-то появилась неряшливая дама в засаленном халате. В руке она держала утюг. Из его носика валил пар, резкий свист возвестил о том, что инвентарь закипел. Мадам схватила лист и смяла его в кулаке. Расправив, провела по нему утюгом. Снова смяла и, усевшись на раскалённый прибор, улетела в неизвестном направлении.

Я пнул бумажный ком, тот угодил ботинку в рот.

- Да мне и не хочется знать, что тут написано! – крикнул я по-орлиному.

Шнурки заглянули в забитую пасть, ботинок выплюнул смятый лист на землю.

- Ну и не знай! – рявкнул на меня крокодиловый туфель. – Только я всё равно расскажу!

- Ничего не хочу слышать! – я заткнул уши крыльями. Уши были не мои, а болонки с бантиком.

Пёсик заскулил и выдал следующее:

- Бить будете, папаша?!

Розовый бант развязался и с жутким лязгом рухнул вниз. В месте его падения образовалась дыра, в центре которой возникла надпись “Black”. Так это же Чернодыр! Отличное место для дыролётов! Я сунул два пера в клюв и свистнул. Рваный ботинок подкатил ко мне по рельсам. Я закомпостировал своим клювом болонкин хвост и занял место в носке. Носок перенёс меня в туфель, который теперь не ботинок, а дыролёт. Я пристегнулся шнурком к воздуху, и аппарат из кроклодиловой кожи нырнул в тёмный провал Чернодыра.

В дырокосмосе света было, хоть отбавляй. Конечно, ведь тут светит дыросвет! А он состоит из дыроплазмы. Это всем известно! Такое проходят даже в самой захудалой дыре! Вроде Дырограда или Чернодырска.

Птичьим зрением уловил движение сверху. Поднял голову – параллельным курсом летел дырокол. Канцелярский инструмент что есть сил дырявил смятый лист. Тот самый! Я каркнул по-орлиному, дырокол сбросил издырявленную страницу вниз и, войдя в штопор, разбился о пространство. Два осколка пролетели рядом с моим клювом, угодив в плотный поток самодыров.

Я расправил смятый лист, руны на странице сжались в несколько рваных строчек.

- На очень не старую медхен, - ботинок водил шнурком по рунам, - наденут бусы “Застывшей крови”, и возродится великая сила, которая станет последним, что будет!

Я представил себе “очень не старую медхен”, тут же возник образ пенсионерки в бикини. Не очень привлекательная картинка! Особенно для орлов!

- Я ничего не слышал! – соврал я ботинку.

- А я ничего и не читал! – дыролёт завязал шнурки в нейтральный бантик.

Я выпал наружу, носок раскрылся плохо пахнущим парашютом. Меня подхватил осколок дырокола и помчал в сторону сужающейся дыры. На большой скорости мы влетели в отверстие, за нами, таща на шнурке болонку, впорхнул в пещеру рваный ботинок. В то же мгновение вход в Чернодыр закрылся. Превратившись в точку, он лопнул мыльным пузырём, обдав нас тархуновой газировкой.

Липкая жидкость подействовала освежающе. Бредовый реализм начал таять, уступая место действительности. Ботинок трансформировался в ящера, болонка в волка, а орёл-мужчина – в меня.

Что это было? Я посмотрел на ящера – тот моргал на меня честными глазками. Ах ты, наркоман мезозойский! Сам дымит, так ещё и меня решил подсадить! Подсунул мне галлюциноген и радуется! Сдать бы тебя, куда следует, да только некуда! Я представил, как конвоирую крокодила в полицейский участок. Ящер плачет, а я тычу в его спину прикладом от пулемёта.

Вынул изо рта трубку и протянул её рептилии. “Зелёный” взял курительный причиндал и снова сунул себе за спину. Взамен отдал мне помятый лист из блокнота. В памяти всплыли абсурдные образы из недавнего бреда. Оказывается, я всё помню! И не только общую картину, но и детали.

Без труда воспроизвёл прочитанный ботинком текст. Ну и муть! Если такое написал Бильбо, то, боюсь, у него в тот момент уже вовсю прогрессировал маразм. Хотя, может это и неправильный перевод! Ведь всё происходило в бреду! А может, так и надо! Такой метод! Вроде клин клином. А что? Записки сумасшедшего можно разобрать только в кошмаре. Или галлюцинирующим, то есть находящимся в неадекватном состоянии, сознанием. Разве здесь нет логики? Этот вопрос я задал себе сам, и сам же затруднился на него ответить.

- Очень не старая медхен, значит? – я посмотрел на рептилию.

Ящер молчал.

- А что это за бусы “Застывшей крови”?

Опять тишина. Да как же его разговорить-то?

- Да не молчи ты, ботинок драный!

Самый лучший способ расшевелить собеседника – обозвать. Действует со стопроцентной гарантией, но пробовать никому не советую. В одно мгновение я был схвачен за шкирку и приближен к юрской пасти. Язык – это не только орган речи, но и способ найти приключение на… На то самое. Не успел я так подумать, как ящер, расширив зрачки до состояния чёрного блюдца, выдал следующий текст:

- Говорит лучше тот, кто знает, о чём следует сказать. Когда говорить не нужно, надо сделать так, чтобы всё было понятно без того, чтобы что-то сказать или не говорить ничего.

Ящер клацнул устрашающей шеренгой зубов и добавил:

- Орёл яйцекладущий!

- Прямоходящий! – поправил я зелёное чудище и обиделся.

До моих обид, рептилии было, как карасю до балета. Свободной лапой он сграбастал лежащего Компота и маскирующегося под палеозойский папоротник волка. Прицелившись, ящер швырнул нас в виднеющееся наверху отверстие. На мгновение я снова ощутил себя орлом. Только не парящим в вышине, а выброшенным за ненадобностью.