Даниэла Стил - Драгоценности

— Вильям… — Она чуть-чуть не сказала что-то важное, но вдруг остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Почему вы хотите видеть меня?

Если вопрос и показался Вильяму неуместным, он не подал виду.

— Вы необыкновенная девушка. Я еще не встречал таких, как вы.

— Я через несколько недель уеду. Какой смысл в нашей встрече для нас обоих? — На самом деле ей хотелось сказать ему, что у них не может быть общего будущего. И, понимая это, Сара полагала бессмысленным продолжать их дружбу.

— Дело в том, что вы мне нравитесь… очень нравитесь… Зачем нам думать о вашем отъезде, если вы сейчас здесь? — Такова была его философия — жить сегодняшним днем и не тревожиться о будущем.

— А потом? — Ей хотелось иметь гарантии, что никто не будет обижен, но даже Вильям не мог обещать этого, как бы сильно она ему ни нравилась. Он не знал ни ее прошлого, ни того, какое будущее их ожидает.

— Почему бы нам не посмотреть… Вы пообедаете со мной? Она колебалась, глядя на него, не потому что она не хотела, а именно потому, что хотела этого слишком сильно.

— Да, пообедаю, — медленно произнесла она.

— Спасибо. — Он безмолвно смотрел на нее целую вечность, а служитель за конторкой отметил, как они были красивы и как хорошо смотрелись вместе. — Тогда я заеду за вами в восемь часов.

— Я встречу вас внизу. — Улыбка не покидала ее лица, пока он провожал ее до лифта.

— Не возражаете, если я поднимусь за вами в номер? Мне не хотелось бы ждать вас здесь в холле. — Он все время словно защищал ее, все время был осторожен и задумчив.

— Хорошо. — Сара снова улыбнулась ему, а Вильям поцеловал ее в щеку, когда подъехал лифт, и, простившись с ней, широким шагом направился к выходу, а она поднималась наверх, стараясь не замечать, как сжалось ее сердце.

Звонок в их номере раздался ровно в пять минут девятого.

Сара не знала, что Вильям прождал ее внизу уже десять минут. Родители не возражали, что она не пошла с ними в театр, узнав, что дочь собиралась обедать с Вильямом.

Она открыла ему дверь в черном атласном платье, которое словно тонкий слой черного стекла застыло на ее стройной фигуре.

— Боже мой, Сара, вы изумительно выглядите. — Волосы она заколола высоко на голове, а отдельные пряди волнами и кольцами выбивались из прически, когда она двигалась, создавая впечатление, что, если вы вынете одну шпильку, вся масса темных волос водопадом упадет ей на плечи. — Вы великолепны! — Он отступил на шаг, чтобы полюбоваться ею, а Сара смущенно засмеялась. Она первый раз оказалась с ним наедине, если не считать той поездки в замок, когда они встретились, но даже там вокруг них были люди.

— Вы тоже очень хорошо выглядите.

На нем был один из его многочисленных смокингов и великолепный черный шелковый жилет, к которому была прикреплена узкая цепочка для часов, украшенная бриллиантами и подаренная его дяде русским царем Николаем. В автомобиле по дороге в ресторан Вильям рассказал ее историю. Очевидно, цепочка была зашита в складки одежды великой княгини и тайно вывезена из России.

— Вы со всеми в родстве, — изумилась она, заинтригованная этой историей и представляя себе королей и царей и очаровательное королевство.

— Да, это правда, — сказал он с удивленным видом, — и позвольте заверить вас, что некоторые из них просто ужасны.

Он сегодня вел автомобиль сам, потому что хотел побыть с ней наедине. Он выбрал тихий ресторан, и его ждали. Официант провел их к спокойному столику и все время обращался к нему «ваша светлость», а уходя, слегка поклонился им обоим и оставил наедине. Мгновенно появились шампанское и обед, который Вильям заказал заранее. Сначала подали икру на маленьких ломтиках поджаренного хлеба, с тоненьким кусочком лимона, потом семгу с нежным соусом, затем последовали салат, сыр, суфле и крошечное французское печенье.

— Боже мой, я не могу двигаться, — пожаловалась она, с улыбкой взглянув на него.

Это был чудесный обед и прелестный вечер. Он рассказывал ей о своих родителях и о том, как много они для него значили и как огорчена была его мать несколько лет назад, когда он не проявил никакого интереса к женитьбе.

— Боюсь, что я принес ей большое разочарование, — добавил он без всякого раскаяния. — Я не хотел жениться просто для того, чтобы угодить родителям или завести детей. Мне всегда казалось, что раз я так поздно родился у своих родителей, то могу очень долго ждать того, чего хочу, а потом все наверстать.

— Вы не имеете права на ошибку. — Когда Сара произнесла это, он увидел ту же загадочную грусть.

— А вы, Сара? Вас еще не заставляли выйти замуж? — Она уже рассказала ему о Питере и Джейн и их детях.

— В последнее время нет. Мои родители все понимают. — Ее ошибку… Ее несчастье… Ее позор… Она отвела взгляд. Тогда он протянул руку и сжал ее пальцы.

— Почему вы никогда не расскажете мне, что причиняет вам такую боль? — Им обоим уже трудно было вспомнить, что они знакомы только два дня. Им казалось, что они знали друг друга вечно.

— Почему вы так думаете? — Она пыталась провести его, но он не поверил ей и продолжал твердо и нежно сжимать ее пальцы.

— Потому что я вижу, вы что-то скрываете от меня. Оно таится где-то рядом, словно призрак, всегда в тени, выжидая, чтобы наброситься на вас. Это так ужасно, что вы не можете поделиться со мной?

Сара не знала, что ему ответить, она не осмеливалась сказать ему правду, и на глазах ее выступили слезы.

— Мне… мне жаль… — Она высвободила свою руку, чтобы вытереть глаза салфеткой, их официант предупредительно исчез. — Просто это… Это так ужасно… Вы никогда не сможете относиться ко мне по-прежнему. Я ни с кем не встречалась с тех пор… как это случилось…

— Боже мой, что же произошло? Вы убили кого-нибудь? Убили родственника, друга? Даже если стряслось непоправимое, должно быть, это был несчастный случай. Сара, вы не должны так терзать себя. — Он взял обе ее руки и сжал так, что она почувствовала себя в безопасности. — Простите, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но мне больно видеть, как вы страдаете. — Разве может быть такое? — Она недоверчиво улыбнулась сквозь слезы. — Вы совсем не знаете меня. — Это была правда, однако за два дня они узнали друг друга лучше, чем многие за всю жизнь.

— Я совершила ужасную ошибку, — призналась она ему, крепко сжимая его руки, и он не дрогнул, не поколебался и не отдернул их.

— Я не верю этому. Мне кажется, только вы считаете это ужасным, держу пари, что никто больше так не думает.

— Вы ошибаетесь, — произнесла она задумчиво, а потом вздохнула и снова посмотрела на него, убрав руки. — Два года назад я вышла замуж. Я совершила большую ошибку, однако я пыталась жить с ним, несмотря на это. Я испробовала все. Я решила остаться верной брачному обету, если мне так суждено.