Даниэла Стил - Благословение

— Да, я помню это дело, но эти люди показались мне такими… — Пилар не закончила мысль, пожалев, что вообще произнесла это вслух, но ей действительно казалось, что эта пара заслуживает сочувствия.

— Я помню только один случай, о котором когда-то читала, когда судья был на стороне приемных родителей. Тогда женщине ввели в матку уже оплодотворенную яйцеклетку. Яне помню, где это было, но, если хочешь, могу найти описание процесса, — сказала Алиса серьезно. — Тогда судья заявил, что суррогатная мать не имеет никаких родственных связей с плодом, потому что и сперма, и яйцеклетка были взяты у посторонних людей уже оплодотворенные. И ребенка отдали супругам-донорам. Но в твоем случае обстоятельства, конечно, совсем другие, да и вообще; надо быть совершенным идиотом, чтобы связаться с несовершеннолетней девчонкой.

— Да, конечно. Но иногда люди делают ужасные глупости, лишь бы заиметь детей.

Она будет мне рассказывать! — Алиса села на стул и усмехнулась: — Я два года пила гормональные таблетки, которые, казалось, меня доконают. Я себя чувствовала ужасно, мне казалось, что я прохожу курс химиотерапии, а не принимаю препараты, чтобы зачать ребенка. — Она даже передернула плечами, вспоминая все свои давние ощущения. — Но зато у меня двое прекрасных детей, и я считаю, что овчинка выделки стоит. Да, что верно, то верно. А вот Робинсоны не получили девочку, которую они называют Жан-Мари, которую никогда не видели и скорее всего никогда не увидят.

— Зачем люди идут на такие жертвы, Али? Иногда, особенно если ты не в силах помочь, это просто удивительно. Да, я знаю, твои мальчики — просто замечательные, но… но если бы у тебя не было детей, неужели это было бы так уж страшно?

— Конечно. — Ответ прозвучал очень тихо. — Это было бы ужасно и для меня… и для Брюса. Мы же с самого начала решили создать семью. — Она перекинули ногу через ручку кресла и посмотрела прямо в глаза подруги. — Большинство людей совсем не такие храбрые, как ты, Пилар. — Она сказала это искренне. Ее всегда восхищало отношение этой женщины к жизни, ее прямота и твердость характера.

— Я совсем не храбрая… Что ты такое говоришь?

— Нет, ты очень смелая и решительная, — возразила Алиса. — Вот ты знаешь, что не хочешь иметь детей, и строишь свою жизнь так, как запланировала. А ведь многие сомневаются, считают, что не иметь детей — это неправильно, а в результате, когда все-таки рожают ребенка, начинают его тайно ненавидеть. Ты даже представить себе не можешь, сколько я встречала таких детей! Многие родители сначала заводят детей, а потом понимают, что они им вовсе не нужны. И в результате ребенок обделен любовью, никто им не интересуется.

Мои родители были из их числа. Я полагаю, что именно из-за них-то меня не привлекает материнство. Я бы никогда не пожелала своему ребенку испытать все то, что сама пережила в детстве. Я все время чувствовала себя никому не нужной, обузой, отвлекающей от дел занятых людей! Конечно, для родителей гораздо важнее было решать свои «взрослые» проблемы, чем поговорить с девчонкой, а уж о том, чтобы ее полюбить, не могло быть и речи!

Эта горькая правда была открытием для Алисы. Не то чтобы слова подруги ее поразили, но прозвучали довольно неожиданно. И ей стало вдруг обидно за Пилар, потому что та умышленно лишила себя того, что, по мнению Алисы, было смыслом жизни для женщины.

— Боже мой, Пилар! Ты никогда не будешь плохой матерью. Может быть, сейчас, когда вы с Брэдом наконец поженились, ты передумаешь?

— О чем ты говоришь… Это в мои-то годы? — Пилар выглядела искренне удивленной. Почему, черт возьми, всех так интересует, собираются ли они с Брэдом заводить ребенка?

— Между прочим, ты тоже можешь принимать гормональные препараты. Сейчас появились новые, просто чудодейственные средства. — Алиса так увлеклась, что вскочила со стула и теперь стояла у стола, глядя на подругу сверху вниз. — А с твоим-то везением ты наверняка забеременеешь с первого раза. И нечего нести этот бред насчет возраста. Тебе же только сорок два! Меня не проведешь, старушка Колеман!

— Ну спасибо тебе. Только я, пожалуй, не стану навязывать себе эту головную боль. Бедняга Брэд… он был бы поражен, услышав наш разговор… Впрочем, я поражена не меньше. — Она с улыбкой посмотрела на Алису, а потом ее взгляд упал на часы. Сегодня Пилар договорилась позавтракать со своей падчерицей, и если не поторопится, то может опоздать.

— Хочешь, я пока займусь женщинами, вынашивающими детей на заказ? — Алиса была просто незаменима, когда надо было где-нибудь покопаться. — Ты знаешь, я свободна сегодня после обеда и завтра с утра.

Спасибо, но я не думаю, что на это стоит тратить время. Мне кажется, они вряд ли перезвонят. Эти двое даже не попытаются отвоевать право на посещение. Я думаю, они из тех, кому подай все или ничего. Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, они попытаются найти кого-нибудь подешевле нас, но чтобы им гарантировал это «все». Но все равно дело ограничится разрешением на посещения, да и то, если им повезет.

— Ну хорошо. Но если они вдруг объявятся, дай мне знать.

— Конечно… и, знаешь, спасибо за помощь. Женщины обменялись улыбками, и Алиса пошла через зал по направлению к своему офису. Она была не так загружена работой, как Пилар, у нее было значительно меньше клиентов. Процессы, которыми она занималась, не относились к разряду громких или нашумевших. Ей нравились необычные интересные дела, которые подпадали под действие законов, редко встречающихся на практике. Если бы она была врачом, из нее получился бы отличный исследователь. Сейчас она работала не полную неделю, потому что два дня сидела с детьми. У каждого из адвокатов был свой «конек», и большую часть работы обычно выполнял Брюс. Он брал на себя процессы, на которых противоположными сторонами выступали различные организации, в то время как Пилар предпочитала работу с отдельными клиентами. Они представляли собой отличную команду и могли с успехом решать любого рода дела. Если же возникала необходимость, они могли нанять кого-нибудь со стороны. Именно так Пилар представляла себе адвокатскую практику. Она ощущала себя компетентной и независимой, могла выбирать только те дела, которые были ей по душе, и имела пре красных деловых партнеров. Нравились ей также и коллеги Брэда по суду. Вообще круг их знакомых был чрезвычайно интересен. Хотя она как-то пожаловалась мужу, что их знакомые — сплошные судьи и адвокаты, на самом деле ей это нравилось.

Пилар не могла представить себе жизнь без своей любимой юриспруденции. Пока она ехала в центр, на свидание к Нэнси, она удивлялась тому, как ее падчерица может вести такой инертный образ жизни. Нэнси не работала с тех пор, как вышла замуж, хотя прошло уже больше года, и Пилар полагала, что молодой женщине пора чем-нибудь заняться. Но Брэд считал, что его дети должны жить самостоятельно, и она старалась не вмешиваться в их дела, чтобы ни в коем случае не сделать что-либо такое, с чем он не был бы согласен. Это было нелегко, ведь она имела собственное мнение о том, что в жизни важно, а что нет. И на первом месте для нее всегда была работа, чего никак нельзя было сказать о Нэнси.