Екатерина Вильмонт - Перевозбуждение примитивной личности

Я вышла на проезжую часть проспекта Мира и подняла руку. Почти сразу ко мне подкатила машина.

— На Шаболовку довезете?

За рулем старенького «Москвича» сидел такой же старенький человек.

— Как поедем? — скрипучим голосом осведомился он.

— Все равно.

— Ох, люди говорят «все равно», а потом начинают: почему так едешь, а не иначе. Вы уж лучше скажите!

— Мне действительно все равно, главное, поскорее туда попасть.

— Ну как хотите. А номер дома на Шаболовке какой?

— Не помню, я давно там не была, но я найду.

* * *

В машине я закрыла глаза, чтобы не пялиться на обновленные улицы, не отвлекаться от того совершенно забытого тепла, что разливалось внутри при воспоминании о беспутной тетке… Как я могла выкинуть ее из своей жизни на столько лет? За что?

Боже мой, сейчас даже вспомнить страшно, какая ненависть ко всем и ко всему жила во мне в первые годы эмиграции… В ее огне сгорело и невеликое мое прошлое, да и настоящее она тоже выжигала.

Как я жила тогда? И сколько лет меня все это мучило… А как я мучила всех, кто приближался ко мне…

Я была одинока, и только Янек, польский эмигрант на десять лет старше меня, что-то понял, сумел разглядеть и полюбить… И я начала оттаивать, но прошлое, мне казалось, безвозвратно сгорело… А теперь…

— Мадам, вот Шаболовка, — проскрипел старичок.

Я открыла глаза. Шаболовка почти не изменилась. Слава богу!

— Вон к тому дому, пожалуйста!

Я подошла к подъезду. И тут мало что изменилось, только дверь была заперта. Ничего, скоро кто-то выйдет или войдет, я подожду… Господи, только бы она была жива… И вдруг я вспомнила, как она часто шутила: «Чтобы я уехала отсюда? Ни за что! Тут рядом два кладбища — Донское и Даниловское, соседкам будет близко ходить на мою могилку!» — и подмигивала мне, мол, это ерунда, я никогда не умру, не бойся…

Дверь открылась, вышел пожилой мужчина с шарпеем на поводке. Раньше в Москве шарпеев не было. Я проскользнула в подъезд. Пахло тут не слишком хорошо, и лифт не работал. Мне стало легче, вообще тут, на Шаболовке, все было ближе к прошлому… Я поднялась на третий этаж и с бешено бьющимся сердцем подошла к Муриной двери. На площадке было три квартиры. Но Мурина дверь была самой новой и элегантной. Я набрала в легкие воздух и позвонила.

— Кто там? — раздался молодой голос, непохожий на Мурин.

— Простите, Мария Сергеевна дома?

Дверь распахнулась. На пороге стояла девушка в одной майке, босая и растрепанная.

— Доброе утро. Вы к маме?

— Мне нужна Мария Сергеевна Северцева…

— А она на даче. И потом, она не Северцева, а Юрьева. Северцева ее девичья фамилия.

— Так ты, значит, ее дочь?

— Ну да, а вы кто?

— Не знаю, говорила ли тебе мама… Я, собственно, ее племянница…

— Вы Дина? — закричала девушка. — Вы правда Дина?

У меня в горле стоял комок. Я только молча кивнула. Но девушка, видно, поняла мое состояние.

— Да вы заходите, что ж на лестнице стоять? Ой, вам плохо, да?

— Нет, нет, просто от волнения… Столько лет прошло… Я очень боялась… Но, слава богу, все хорошо, да?

— Ой, как мама обрадуется! Я ей сейчас позвоню!

— Погоди, а как тебя зовут?

— Майя. Ой, а вы, значит, моя двоюродная сестра? Кузина, да? Супер! — захлопала в ладоши Майя.

— Тебя, конечно, назвали в честь Плисецкой?

— А как вы догадались?

— Мура всегда была помешана на Плисецкой.

В этот момент из комнаты донеслось тихое покашливание. Майя вдруг залилась краской.

— Извините, пожалуйста, я… Я сейчас, да вы проходите на кухню, я кофе сделаю.

Она юркнула в комнату и прикрыла дверь, но я успела расслышать: «Быстро собирайся, моя кузина из-за бугра приехала».

Кухня была совершенно новая, с иголочки, уютная и красивая. Ни одной знакомой вещички я не заметила. С ума сойти, Мура замужем, у нее взрослая дочка, и, судя по всему, она пошла в мать. Входная дверь захлопнулась. В кухню вбежала Майя. Какая хорошенькая!

— Хотите кофе или какао? Я обожаю какао! Вы вообще завтракали? А то я с голоду помираю.

— Что ж ты своего кавалера голодным выпроводила? — улыбнулась я.

— Перебьется! Ну супер! У меня есть двоюродная сестра!

— И у меня тоже! Здорово! Знаешь, говори мне «ты», а то глупо как-то.

— Bay! Я рада! Ну, хочешь мюсли или яичницу, есть брынза, помидоры. Можно овсянку из пакетика замурцевать!

— Нет, спасибо, только чашку кофе.

— А какао категорически нет?

— Какао? — словно пробуя на вкус это слово, повторила я. — А давай, сто лет не пила какао!

— Класс! Я тебе сейчас такое какао подам, закачаешься! Ой, а ты, вообще, откуда взялась?

— Из Бенилюкса… — не придумала я ничего умнее.

Майя с любопытством на меня взглянула.

— Так из Бе, из Ни или из Люкса?

— Понимаешь, живу в Бе, работаю в Ни.

— Понятно. Между прочим, в Ни я была. Мы с подружкой ездили в Германию, и нас оттуда возили в Амстердам. Клевейший город! Мы там даже травку курили, в кафе… Но мне не понравилось…

— И слава богу!

— А ты пробовала травку?

— Я еще в Москве пробовала план, это почти одно и то же. Но никакого впечатления.

— А что-то покрепче?

— Нет, слишком хорошо представляю себе последствия. И тебе не советую.

— Да что ж я, больная? У меня тоже были друзья, теперь конченые наркоманы… Нет уж, в жизни и так много радостей!

Вскоре Майя поставила передо мной большую красивую кружку какао, и не успела я опомниться, как она накрыла ее большой шапкой взбитых сливок из баллончика.

— Класс, да? Ты попробуй! А хочешь туда немножко виски, вообще отпад будет!

— А давай!

— Супер! Слушай, Дина, ты почему столько лет пропадала, а?

— Это сложно объяснить…

— А ты попробуй!

— Знаешь, давай как-нибудь потом, когда я сама во всем разберусь.

— Ладно, как хочешь, давить на тебя не буду.

— Майя, а ты что, учишься или работаешь?

— Учусь! В МГУ, на мехмате!

— Боже ты мой, какой серьезный факультет!

— Да, неслабый! Но я хорошо учусь, сессию досрочно сдала, мы с ребятами собираемся в Турцию, на дельтапланах летать…

— Ты летаешь на дельтаплане?

— Да, это так клево! Мы осенью уже там были…

Класс!

— Мама не возражает?

— А что толку?

— Понятно, поздний ребенок царь и бог в семье…

— Да нет, дело не в этом, просто папашка у меня тоже вроде как экстремал, и у мамы на меня уже сил не остается. Ой, Дина, а у тебя дети есть?

— Нет. Только два кота и собака.

— А у нас никого. У мамы аллергия на кошачью шерсть.

— Боже мой, я даже понятия не имела, что Мура замуж вышла! И ты.., такой приятный сюрприз. Но расскажи о маме, папе… Он кто?

— Он — Эдуард Сошников! — с гордостью произнесла Майя. Судя по ее тону, всякий приличный человек должен знать, кто такой Эдуард Сошников.

Но я не знала.

— Ой, ну ты же не в курсах! Эдуард Сошников — самый сейчас знаменитый писатель, он детективы пишет! У нас одно время бабы-детективщицы всех по тиражам обогнали, но теперь папа занимает первую строчку! Вот так! Я тебе дам почитать! Хотя.., тебе, наверное, не понравится…