Аннэ Фрейтаг - Вечность в тебе [litres]

– Любишь яблочный пирог?

Джейкоб стоит прямо у меня за спиной, и его теплое дыхание щекочет мое ухо. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он намного крупнее меня.

– Если нет, можно выбрать другой, – тихо говорит он.

– Нет, – отвечаю я. – Яблочный – это отлично.

– А кофе будешь?

Я медлю, а потом говорю:

– Лучше горячий шоколад. – Пауза. – Я имею в виду, если можно.

– Конечно, можно, – ухмыляется он. – Найди место. Я сейчас приду.

Том морщит нос.

– Что-что она хочет?

– Горячий шоколад, – отвечаю я. – А что, у тебя с этим проблемы?

– Сколько ей лет? Двенадцать?

– Если тебя это напрягает, я могу сам приготовить заказ, – холодно возражаю я.

Том склоняет голову на бок и щурится.

– Так, значит, тебе приглянулась малышка…

– И еще яблочный пирог, – игнорирую его слова.

Он с минуту смотрит на меня.

– Ладно, без проблем. Со взбитыми сливками или без?

– Со сливками, – говорю я. – У нее день рождения.

Луиза выбрала столик в углу и оглядывает комнату, как сторожевая собака. Когда я присоединяюсь к ней, она улыбается. Мне хочется что-нибудь сказать, но не знаю что.

– Здесь и правда красиво, – наконец произносит она.

Луиза смотрит по сторонам, и на мгновение она напоминает мне счастливого ребенка. Но затем у нашего столика появляется Том, и ее взгляд снова становится серьезным.

– Так, у нас здесь один яблочный пирог с корицей и взбитыми сливками и горячий шоколад для тебя, – он понимающе косится в мою сторону, – и чашка черного кофе для тебя, Джейкоб. – Короткая пауза. – Хотите чего-то еще?

Я качаю головой.

– Нет. Спасибо.

Том подмигивает мне и уходит. Идиот.

– А откуда тебе, собственно, известно мое имя? – вдруг спрашивает Луиза.

– Что? – переспрашиваю я в ответ.

– Ну, когда я спросила, как тебя зовут. Ты уже знал мое имя.

Дерьмо. Я избегаю ее взгляда.

– Я узнал тебя, – говорю через некоторое время. – В коридоре. На лестнице.

Я формулирую ответ расплывчато, потому что не хочу признавать, что еще в первый раз понял, кто она такая.

– А потом поискал тебя в старом выпускном альбоме.

Неужели я только что сказал это?

– Ты искал меня?

Я киваю.

– Зачем? – спрашивает она, уставившись на меня.

– Потому что хотел знать, как тебя зовут.

Она бросает на меня взгляд, а потом отпивает глоток горячего шоколада. Смени тему. Просто смени тему.

– А как поживает твой брат? – спрашиваю я. – Он все еще в Мюнхене?

Выражение ее лица становится жестким.

– Нет, – отвечает она, – он… его нет.

Луиза протыкает яблочный пирог так, будто это его вина.

– Уехал учиться? – спрашиваю я.

– Да. Он изучает искусство. – Пауза. – В Берлине.

– Ты, наверное, не хотела, чтобы он уходил…

Ее взгляд встречается с моим.

– Нет, не хотела, – в ее глазах плещется что-то тягостное. Совсем недолго, а потом это исчезает. Луиза пробует пирог. – Очень вкусно.

– Рад, что тебе нравится, – говорю я, поднимая свою чашку. – С днем рождения.

– Спасибо, – улыбается она.

Это всего лишь одно слово. Одно-единственное слово. Но то, как она это говорит – мягко и тихо – и смотрит на меня при этом, похоже на идеально нанесенный удар. Как будто я падаю на землю и лежу, не в силах пошевелиться.

Ее телефон вибрирует, и я почти испытываю облегчение от того, что он прерывает момент. Луиза откладывает вилку.

– Алло?

Она отворачивается, и я разглядываю ее. Круглый лысый затылок и длинные ресницы. Жесткое и одновременно с этим мягкое лицо. Красивые губы. Я кручу в руках свою чашку с кофе. Я делаю это только тогда, когда нервничаю. Но почему я нервничаю?

– Все в порядке, – говорит она, отстраняя телефон, смотрит на часы, потом снова прижимает трубку к уху. – Да, смогу… – она смотрит на меня. Мне нравится ее голос. – Здорово… да, я тоже.

Между его бровями опять появляются эти складки в виде числа Пи. Он качает ногой и крутит в руках свою чашку с кофе. Наверное, я наскучила ему.

– Прости, что мы только сейчас договариваемся об ужине, – говорит моя мать, – но у меня снова было столько дел.

– Все в порядке, – отвечаю я.

– Как насчет того, чтобы встретиться в ресторане Blockhouse [3] Сеть ресторанов, базирующаяся в Германии. , в восемь? – Она прекрасно знает, как мне нравится Blockhouse. – Как думаешь, ты успеешь?

Я отстраняю телефон от уха и смотрю на часы, а потом говорю:

– Да…

– Отлично, потому что я уже зарезервировала столик.

– Здорово.

Я смотрю ему в глаза. Они темные и серьезные. Как будто видели такие вещи, которые не должны были видеть.

– Жду не дождусь, – говорит мама.

– Да, я тоже.

Мы стоим на улице на морозе. Одна часть меня хочет сбежать, а другая не хочет прощаться. Мне нравится быть с Луизой.

– Куда тебе нужно? – спрашиваю я.

– В Blockhouse, – говорит она и указывает в сторону Людвигштрассе.

– Тебя проводить?

Она качает головой.

– Тебе это ни к чему.

«Но я хочу», – думаю я и вместо этого говорю:

– Ладно.

– Спасибо за пирог.

– Не за что.

– Ну, тогда, – она делает несколько шагов назад, – думаю, еще увидимся.

Звучит как смесь утверждения и вопроса.

– Да, – говорю я, не желая ждать до среды.

– Пока, Джейкоб.

– Пока.

Она разворачивается и идет прочь по улице. Несколько секунд я смотрю ей вслед. А потом тоже разворачиваюсь и иду в другую сторону.

Я быстро оглядываюсь, но Джейкоба уже нет. Наверное, он испытывает облегчение. Хотя то, как он мне улыбнулся, говорит обратное. А складка на лбу в виде Пи – за. Я сворачиваю на Людвигштрассе, и мне вдруг кажется, что последних часов на самом деле не было. И все это я себе просто вообразила. Как то состояние между сном и бодрствованием, когда реальность смешивается с грезами.

Мне уже давно ничего не снилось. Слава богу. От всего существуют таблетки. Я принимаю противотревожный препарат, и он меня попросту вырубает. Как переключатель. Через полчаса после приема я теряю сознание и больше ничего не чувствую. И не вижу снов. Меня нет. Как будто я мертва. Но потом я снова просыпаюсь.

Вот только то, что произошло сегодня, буквально только что, было настоящим. Мне это не приснилось. Джейкоб подарил мне кусок пирога. И горячий шоколад. Ни то, ни другое ничего ему не стоило, и Минг сказала бы, что это ничего не значит. Что важен поступок. И что время – самая дорогая валюта.

Минг. Мне нужно позвонить ей. Вообще-то я уже давно должна была это сделать. Задеревеневшими от мороза пальцами выуживаю из кармана мобильник, натягиваю капюшон пониже на лицо и перехожу к любимым номерам. Вообще-то, их всего три: ее, моей матери, и еще один – тот, что больше не используется.