Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

— Эй, — говорит она, отодвигая ногу, но еще ближе прижимаясь ко мне.

Член чертов, опускайся уже! — в голове кричу я.

Эйлин лежит так, что без труда может почувствовать под ногой мой член. Господи, рядом с ней так хорошо. Она чуть-чуть сдвигает ногу, и на секунду я прикрываю глаза, представляя, как ее маленькая мягкая ручка трогает мой член. Может, она даже посильнее сожмет его, проводя рукой вверх-вниз, пока ее язычок оближет головку, собирая скопившуюся на кончике влагу.

Блядь, она ощущается так хорошо.

— Доминик, — говорит она, вырывая меня из гребаной фантазии.

— Ааа, — я натягиваю одеяло и щипаю себя за живот, концентрируясь на этой боли, а не на своем твердом члене.

— Спасибо за прошедшую ночь. Мне это было нужно. — Она подтягивается и целует меня в щеку, потом встает с кровати.

— Не за что, — это не те слова, которые я хочу сказать ей. Я хочу сказать: «Господи, Эйлин, я так давно хочу обнимать тебя, целовать, заниматься с тобой любовью», но я не могу сказать ей этого, потому что она еще не готова все это услышать.

Она выходит из спальни и идет вниз, полагаю, чтобы приготовить кофе. Ну, а я буду вразумлять свой член.

— Готова? — спрашиваю Эйлин, нервно расхаживающую в прихожей.

— Не думаю, что когда-нибудь буду готова к этому, Доминик.

— Ты можешь . Просто сделай первый шаг. — Я держу открытой сетчатую дверь, пока она пытается выйти наружу, но она быстро отступает назад.

— Не могу, — расстроено говорит она. Эйлин мертвенно бледная, я вижу, как дрожат ее руки.

— Расскажи мне о мистере Босс. Какого он цвета? — спрашиваю ее я. Вижу как от упоминания о лошади, на которой она каталась в свой день рождения, той самой, для которой сказала ее мать посчитала Эйлин слишком маленькой, она моментально отвлекается.

— Он темно-коричневый, но уши у него черные, — говорит она, стоя прямо перед открытыми дверями, глядя на улицу.

— Хотела бы на нем еще раз прокатиться?

Ее глаза блестят, уголки губ приподнимаются вверх, когда мысли о Мистере Боссе вытесняют собой ее страх.

— Ооо, да, с удовольствием покаталась бы, — говорит она, подходя к порогу.

Я протягиваю ей руку и она, не задумываясь, берет ее.

— Как насчет того, чтобы я однажды отвез тебя туда? Я бы хотел познакомиться с Мистером Боссом. — Я закрываю за нами двери и беру ключи из ее скрюченных ручек, чтобы запереть дверь.

— Ты хотел бы покататься со мной? — Мы отходим на два шага от ее крыльца.

— Ну, разумеется, Эйлин. Я бы многое хотел сделать вместе с тобой. — Мы идем к моей машине.

— Я на улице, Доминик. Со мной все нормально, ты не должен продолжать отвлекать меня, — изумленно говорит она, когда мы подходим к моей машине.

Открыв ей дверь, я жду, пока она садится и пристегивается ремнем безопасности, и потом бегу на свою сторону.

Сев в машину, я гляжу на Эйлин, сжавшую губы и изо всех сил пытающуюся не потерять над собой контроль. Ее руки все еще сплетены вместе, брови нахмурены, а глаза словно щелочки. Она еле держится, и боюсь, это только вопрос времени, когда она потеряет над собой власть и полностью развалится.

Но я хочу — нет, мне нужно — быть тем, кто вытрет ее слезы, кто будет держать ее за руку, тем, кто проведет ее через все это.

Никто, кроме меня. Только я.

Я беру ее руку в свою и переплетаю наши пальцы, пока веду машину по направлению к пруду, где ее обнаружили.

Мы добираемся туда спустя двадцать минут.

Кроме нашей, на парковке нет других машин, полагаю, мы здесь одни.

Пальцы Эйлин сжимаются вокруг моих, и я ощущаю, как ее ладошка становится липкой. Должно быть, она сильно борется. Волна гордости разливается во мне при виде ее храбрости.

Ее дыхание частое-частое, и она так сильно кусает нижнюю губу, что, боюсь, скоро кровь пойдет.

— Ты в порядке?

Ни слова не говоря, не отпуская моей руки, она просто кивает.

Я терпеливо жду в машине, пока она будет готова. Эйлин одета в серый с длинными рукавами пуловер, сползший с одного плеча, открывая ее совершенную, измученную кожу. Я отпускаю ее руку, выхожу из машины и, обойдя вокруг, подхожу к ее стороне, открываю дверь и протягиваю ей руку.

Эйлин глядит на мою руку, и в ее неспокойных серых глазах собираются слезы. Она не слишком хорошо справляется с этим, но я не могу позволить ей вернуться обратно к той жизни.

Она очень много значит для меня, чтобы позволить ей сделать это.

— Эйлин, ты можешь сделать это, — говорю я низким, нежным тоном.

— Я могу, не так ли? — она ждет моего одобрения. На ее лице явственно читается страх.

— Возьми меня за руку, и мы пройдем через это вместе.

Рука Эйлин тянется к моей, но она все же кладет ее на свое бедро. Закрывает глаза и делает глубокий вдох через нос.

Когда она делает второй вдох, я замечаю маленькое изменение в ее внешнем виде. Она выпрямляет спину и расправляет плечи, подняв голову, чтобы посмотреть в лобовое стекло.

— Мне необходимо увидеть его. — Говорит она с восстановленной уверенностью, вкладывая свою руку в мою.

Я помогаю ей выйти из машины и закрываю дверь. Положив свою руку на ее талию, притягиваю ее ближе к себе, и мы медленно идем к месту, где ее нашли.

— Здесь действительно спокойно. Кроме нас нет ни одной живой души, — говорит она.

Земля устлана высокими, зелеными растениями с потрясающими фиолетовыми и желтыми цветами. Они укрывают собой все вокруг, и мы идем по ним, протаптывая тропинку, ведущую от маленького паркинга до пруда.

Это место было спрятано от глаз, высокие с пышной кроной деревья охраняли уединение тех, кто приходил сюда.

Мы все еще были совсем одни, когда подошли к пруду.

Не дойдя тридцати шагов до воды, Эйлин останавливается. Все ее тело дрожит, и она очень тяжело дышит.

Отпускает мою руку и закрывает глаза, поднимая голову вверх, протягивая руки горячему солнцу.

— Я могла бы умереть здесь, но выжила, — ее руки опускаются, и она поворачивается посмотреть на меня.

— Ты такая сильная.

— Я…я… — Эйлин неожиданно хватается за грудь. Я вижу, как быстро она дышит. — Почему? — кричит она мне. — Почему? — снова кричит она, на этот раз уже всему миру.

Я двигаюсь к ней, но она поднимает руку, жестом останавливая меня.

Она начинает стягивать с себя футболку, так будто та соткана из огня и обжигает ей кожу.

— Почему я? Зачем ломать меня?

Она снимает свои туфли и бросает их на землю.

— Я хочу понять, просто скажи мне, почему была выбрана я, — кричит она небу.

Слезы градом катятся по ее щекам, и не думаю, что она вообще замечает их.

— Я не отдавала тебе свою душу, чтобы ты мог ее разрушить, ты взял ее сам и сломал меня. — Она расстегивает свои джинсы и стягивает их вниз по ногам.

— Ты забрал мои мечты, — кричит она сквозь мучительные рыдания.