Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

— Держи глаза открытыми, Эйлин. Мне необходимо видеть тебя. — Голос Доминика полон похоти.

Мои глаза открываются, и я вижу, как Доминик глядит на меня, расстегивая третью пуговицу и глубоко вдыхая, целует меня через трусики.

Он спускает мои джинсы вниз по бедрам, и я выступаю из них. Его руки ни на миг не оставляют мое жаждущее тело.

Когда Доминик встает, мои глаза фокусируются на его груди, быстро поднимающейся и опадающей, пока его руки перемещаются на мою талию и, подняв футболку, обнаруживают под ней оголенную кожу. Я запускаю свои руки под его рубашку и провожу вверх по спине, медленно поднимая ткань.

Доминик поднимает руки, и я встаю на цыпочки, чтобы через голову стянуть с него рубашку.

Не задумываясь, бросаю ее на пол и гляжу на темную поросль на груди. Подойдя поближе, легонько целую его там, где сердце.

Провожу языком вокруг соска, пока Доминик запускает руки мне в волосы и сжимает пальцы в кулак. Он не принуждает меня, но показывает, что хочет, чтобы я продолжала ласкать языком его разгоряченную кожу.

Тепло перерастает в жар, сладость становится опьяняющей.

Когда я, дразня, нежно провожу языком вокруг его соска, слегка посасывая, слышу, как гулко стучит сердце Доминика. Его хватка в моих волосах усиливается, и он удерживает меня немного дольше там, где ему хочется. Касаясь моего подбородка, Доминик поднимает мое лицо и увлекает меня поцелуем. Его язык ласкает мой, а руки тянут вверх подол моей футболки.

Наш поцелуй ненадолго прерывается, когда он раздевает меня, бросая мою футболку рядом с его рубашкой, создавая тем самым кучу брошенной одежды.

Стою в трусиках и лифчике и гляжу вниз на свои отвратительные шрамы, светящиеся на бледной коже, которая уже окрасилась возбужденным румянцем.

— Не отводи глаз, — требует он.

Я киваю и снова смотрю ему в глаза.

Трясущимися пальцами, дотрагиваюсь до его груди, спускаясь по животу вниз, к пуговице джинсов.

Мои прикосновения не такие уверенные, как его, но мне удается расстегнуть пуговицу и молнию и стянуть с него джинсы.

Я хочу его.

Он нужен мне.

Мне нужно это .

Во мне нарастает необходимость стать ближе к нему, и я хочу большего.

— Мне надо почувствовать тебя, — говорю я срывающимся голосом.

Прикрытые глаза полны желания, плещущегося расплавленным облаком в темноте его страстного взгляда.

Доминик наклоняется, чтобы расстегнуть мой бюстгальтер и, вдруг, мне уже не хочется, чтобы он видел, какая я. Как только бюстгальтер снят, я прикрываю руками грудь и делаю шаг назад, не глядя на Доминика.

— Ты же не закрывалась от меня на пруду, и я не хочу, чтобы ты пряталась от меня теперь. То, что сейчас между нами, прекрасно, как и женщина передо мной.

Меня трясет, дыхание выходит быстрым и неровным, но по другой причине. Ему не понравится увиденное. Одна из моих грудей пострадала сильнее, она полностью покрыта шрамами. Все мое тело покрыто порезами и отметинами.

— Пожалуйста, — шепчет он. — Позволь мне увидеть тебя.

Я стою, словно корнями приросла к месту, слезы катятся, а в ушах, откуда-то из глубины, звучит эхом барабанная дробь.

Опускаю вниз руки и впервые позволяю Доминику увидеть мои шрамы и все мое уродство.

— Совершенна, — нежно бормочет он, достаточно громко, чтобы я услышала его.

Спокойными, размеренными движениями, Доминик поднимает руки, чтобы дотронуться до моей груди. Держа в каждой ладони по груди, он сжимает руки вокруг них и нежно мнет своими прохладными пальцами.

— Просто совершенна, — низким голосом повторяет он.

По моей щеке скатывается слеза.

Он действительно любит меня. Иначе он бы ушел в ту же самую минуту, когда увидел меня без защищающих доспехов. Одежды, защищающей меня, словно доспехи.

— Я люблю тебя, — заявляет Доминик и берет в теплые ладони мое лицо, пристально глядя в глаза. — Можно? — спрашивает он, скользя руками вниз, к моим трусикам.

Не смея отвести от него взгляда, киваю.

Улыбаясь, Доминик запускает большие пальцы за резинку трусиков и тянет их вниз по ногам. Потом быстро проделывает то же самое со своими боксерами. Глядя вниз, я встречаю большой, восхитительный и определенно эрегированный член.

Ух ты.

— Пойдем. — Доминик протягивает руку и ведет меня к нашей постели. Я ложусь и протягиваю ему свою.

Доминик залазит на кровать, и мои ноги бессовестно раскрываются, чтобы принять его тело.

— Держи глаза открытыми и все время смотри на меня. Не отводи взгляда и не закрывай глаз.

— Хорошо, — говорю я.

— Детка, разреши мне боготворить твоё тело. Позволь любить твою душу. — Доминик целует меня с такой нежностью, а затем проводит влажными губами и языком дорожку до подбородка, покусывая и посасывая воспаленную кожу.

Когда достигает ключицы, потирает вершины грудей, а потом спускается к соску. Щекочет его языком и посасывает, передвигаясь на другую сторону, дразня своим горячим языком изуродованную кожу.

Как только мое тело реагирует на его чувствительные прикосновения, разум отключается. Дыхание ускоряется, кожа горит, и я чувствую растущее возбуждение, пока с нетерпением жду, когда он опустится ниже.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Доминик, нежно прикусив мою верхнюю губу и всосав ее в рот.

— Со мной все прекрасно, — стону я, пока его рот танцует страстный танец с моими губами.

— Чувствуешь меня?

Его возбужденный член у самого моего входа, готовый ворваться внутрь.

— Я чувствую тебя. — Я хочу почувствовать больше .

— Продолжай смотреть на меня, — шепчет он.

— Хорошо.

— Не отводи от меня глаз, детка, мне необходимо быть уверенным, что ты в порядке.

— Так и есть, даже лучше — уверяю его я, улыбаясь.

— Если хочешь, я могу остановиться, — говорит он, снова предоставляя мне возможность отступить.

— Пожалуйста, не останавливайся. Люби меня.

Нежно улыбнувшись, он глубоко и страстно целует меня.

Доминик проталкивает кончик своего члена внутрь и останавливается, позволяя моему влагалищу привыкнуть к его размеру. Продолжая целовать меня, толкается дальше.

Я делаю глубокий вдох у его губ. Немного щекотно и чуточку жжет. Закрыв глаза, пытаюсь сконцентрироваться на переполняющих меня ощущениях. Нет ужасных ощущений и боли, лишь слегка неудобно. Но я полностью принимаю его, и дискомфорт исчезает, оставляя чувство тепла и наполненности.

— Открой глаза, чтобы я мог понять, когда остановиться.

— Все отлично, я просто привыкаю к тебе.

Доминик толкается дальше, и мои ноги открываются шире. Он переплетает пальцы наших рук, лежащих по обе стороны от моей головы, а губы не оставляют моих. Он растягивает меня, и я обхватываю его, мы словно созданы друг для друга.