Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

— Ты останешься со мной? — умоляю его я.

— Я никуда не собираюсь, только если ты не со мной. Ни в этой жизни, ни в другой.

Улыбаюсь Доминику и сажусь на постели.

— Я так устала, Доминик. Мое тело, мой разум и моя душа — все требует отдыха.

— Пойдем. Я отвезу тебя домой, и мы сможем оставаться в постели, сколько захотим. — Он протягивает мне руку в приглашающем жесте и, глядя на нее, я думаю, не натянуть ли опять одеяло на голову, отключившись от внешнего мира. — Дома — где нам обоим комфортно — мы можем выздоравливать вместе, не то что в этой крошечной кровати, где я даже не могу обнять тебя.

Опускаю взгляд в пол и делаю глубокий вдох.

Он, конечно, прав. Больница — не то место, где я могла бы прийти в себя. Я нахожусь здесь шесть дней, и единственное мое окружение — это медсестры, докучающие своими глупыми вопросами и ненужным беспокойством. Я понимаю, это их работа, которую нужно выполнять, но также знаю, обо мне здесь не позаботятся лучше, чем дома Доминик.

— Хорошо, давай поедем домой, — отвечаю я на его сердечные слова. — Только дай мне сначала переодеться. — Откидываю в сторону простыни и иду к сумке, которую принес Доминик. У меня никогда не было дорожной сумки, но Доминик пошел и купил такую для меня, наполнив ее новой одеждой, зубной щеткой и всем остальным, что, по его мнению, могло мне понадобиться.

— Я буду снаружи. Не торопись. — Он наклоняется и, перед тем, как отвернуться и выйти из маленькой больничной палаты, целует меня в лоб.

Я быстро переодеваюсь, и когда открываю дверь, с другой стороны на страже стоит Доминик.

— Готова? — входя в комнату, спрашивает он.

— Мне надо только забрать зубную пасту и туалетные принадлежности.

— Оставь их, я уже закупил все необходимое. Давай, поехали.

Он берет мою сумку, обнимает меня за талию и, притягивая поближе к себе, открывает дверь.

— Подожди, я должна позаботиться об оплате, — говорю я, поворачивая к регистратуре.

— Все уже улажено. — Доминик тянет меня в направлении стоянки.

— Нет, они еще не заходили ко мне. Я должна отдать данные страховки и организовать выплаты.

— Я за все заплатил, — уверенно говорит Доминик.

Что?

— Тебе не обязательно это делать, — я гляжу на него, пока он ведет меня через путаницу больничных коридоров.

— Нет, не обязательно. Но я предпочитаю делать это, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была со мной. И я определенно собираюсь поддерживать тебя, будь то финансовая поддержка, эмоциональная или физическая.

— Спасибо, — шепчу я, окруженная его щедрой и покровительственной натурой.

Когда мы подходим к машине, Доминик, как обычно, открывает для меня дверь.

В тишине мы едем домой, и я наблюдаю, как темные злые облака, казалось бы, преследуют нас. На дождь не похоже, но угроза кажется реальной. Глубоко внутри я знаю: эти темные облака готовятся к борьбе, собираясь держать меня в старом, основанном на страхе, образе мыслей. Никогда не позволяя мне идти вперед или по-настоящему выздороветь. Так много всего изменилось, но это осталось прежним.

Они низко висят на небе, глядя на мои движения злыми глазами. Отвратительный серый жесток и бессердечен в своей попытке напомнить мне, насколько я по-настоящему сломана.

Я осматриваюсь вокруг и думаю об прошедших нескольких месяцах.

Неужели я настолько ничтожна, как пытаются заставить меня чувствовать эти облака?

Заставила ли меня эта ситуация искать убежище внутри себя и снова отгородиться от мира?

Да, но только временно.

Я гораздо сильнее, чем те пушистые облака хотят, чтобы я думала. Я не единожды была в аду, и я все еще здесь.

Дышу и, наконец-то, по-настоящему живу.

Станет ли моя жизнь когда-нибудь нормальной?

На самом деле нормальной.

Получится ли у меня полностью влиться в общество?

Вероятнее всего, нет.

Смогу ли я когда-нибудь забыть день, перевернувший всю мою жизнь?

Никогда, но я учусь справляться с этим.

Так ли важна для взаимоотношений возможность выносить и родить ребенка?

Может быть, но нам придется найти способ справиться с этим.

Я оборачиваюсь к Доминику и беру его за руку. Знакомый ток проходит между нашими руками, и я чувствую мурашки у себя на спине, бегущие от макушки до пят.

— Ты в порядке? — поворачивая голову, спрашивает он.

— Знаешь что? Думаю, я буду, — нежно сжимаю его руку и улыбаюсь, когда он переплетает наши пальцы.

Когда мы приезжаем домой, Доминик паркуется перед домом и, едва я успеваю открыть дверь, уже стоит рядом с машиной и, вытянув руку, гордо улыбается.

Рука об руку, мы идем к крыльцу, и когда Доминик отпирает двери и отключает сигнализацию, я делаю несколько шагов обратно на лужайку.

Разуваюсь и, позволив ногам почувствовать роскошную мягкую зеленую траву, я смотрю в небо.

Нас, похоже, преследуют злые облака. Они нависли над домом, будто хотят накричать на меня и напомнить о моем месте в этом мире.

Я вижу, как с неба вниз летят острые, резкие электрические капли. Улыбаюсь, потому что это предупреждение облаков мне. Хотят заставить спрятаться и никогда не забывать, что они указывают мне, как жить.

— Больше я вас не боюсь, — предупреждаю я их шепотом, сощурив глаза. — Вы можете пугать на меня сколько хотите. Вы можете пытаться сдерживать меня. Но я больше не буду вас слушать. Я забираю обратно свою силу.

Ответом мне становится глубокий раскат грома.

Я выпрямляю спину и улыбаюсь еще шире.

— Покажите мне самое страшное, потому что я уже видела дьявола и выжила. Вы же ничуть не страшнее его.

Над моим домом раздаются удары молнии.

— Вы злитесь, потому что я наконец-то все поняла? Вы не вынудите меня ненавидеть себя еще больше.

Рокот облаков громко раздается в моих ушах, а я стою гордо под их гневом.

— Я возвращаю себе свое здравомыслие и выбираю жизнь. Ваша злость меня больше не касается.

Я делаю глубокий вдох, пока небо бушует над головой, пытаясь вернуть меня в темноту.

— Я завоюю свою жизнь обратно. Прощайте, — я смеюсь, когда поворачиваюсь и иду к двери.

Доминик стоит, облокотившись на дом, руки в карманах. Он весь светиться гордостью.

— Все закончилось? — спрашивает он.

Долю секунды я раздумываю над его вопросом.

— Думаю, да. Надеюсь, они послушаются, и будут держаться подальше.

Он берется за низ моей футболки и тянет к себе, его руки обнимают меня, когда я опираюсь на его тело.

Желание, всегда прячущееся под поверхностью, разгорелось в большое, невероятно жаркое пламя. Я жажду его и хочу быть к нему как можно ближе.

Может быть, мы можем попробовать опять быть близки, чтобы полностью принадлежать друг другу.

— Пошли, я хочу пригласить тебя на ужин в наш маленький итальянский ресторан, — произносит Доминик, как только мы входим в дом.