Дана Стар - Невинная пленница

– Что с оружием, припасами, жильём, баблом?

– Я тебя ждал. Готовился. Только парни о цене спрашивают. Они наёмники. Ты ведь помнишь… – брат горько сглатывает. – Сколько тогда наших полегло? В тот день. На заводе.

Помню. Пусть не напоминает. Мне от этого кулаки в кровь бить охота.

– У Соловья не дом, а дворец музейный, теперь, да?

– Ещё и какой.

– Всё, что смогут унести – всё их. Главное с охраной разобраться и план тщательно продумать.

– Не проблема. Все только и ждут от тебя указа, брат. Те, кто остался, ждут твоего возвращения. Они тебя уважают. Всё так же. Готовы жизнь отдать, не раздумывая. Ты опытный воин. Рожден вожаком. Тебя никто не забыл. Все чтят твою память. И молятся о скором возвращении…

– Я рад это слышать, – дёргаю ручку двери внедорожника. Мы с братом садимся в салон. – Но сначала… Покажи мне могилы.

Валид кивает. Он понимает меня с полуслова.

Железный зверь с рёвом срывается с места.

Я никогда здесь не был. Мне не дали даже с ними попрощаться, похоронить как положено. Похороны организовал Валид.

И вот я здесь.

Стою напротив невысокого забора, за которым виднеются два холма. Один большой, второй – совсем крошечный. Два надгробия – серая плита, на которой выточена фотография Лейлы.

Слегка улыбается. Она милая. Темноволосая и темноглазая.

В ней ничего особенного, как например в Малинке, но она была моей женой. Носила мою фамилию. Моего наследника! А это многое значит.

Я не могу так просто взять и закрыть глаза. Это низко для меня. Для авторитета, добившегося высот и власти.

Тот, кто оскорбил Дудаева, считай, мертвец.

Надо спросить у Валида, заказал ли он гроб для Соловья.

Не верю, что когда-то этот человек жил. Ходил по земле, смеялся.

Всё. Теперь её нет. Моя жена – моё воспоминание.

Я не любил её взахлёб. Брак был навязан. Но всё же… Она мне нравилась, и я верил, что, когда у нас родится малыш, наши отношения изменятся в лучшую сторону.

Но не судьба.

Сжав челюсти, сдерживая глухие рыдания, рвущиеся из груди, я теряю опору и падаю на колени перед могилами погибших родных.

Мой сынок…

Я так сильно ждал встречи с тобой! Я так сильно о тебе мечтал…

Одинокая слеза скатывается по щеке. Я зачёрпываю рукой горсть земли, пропускаю её через пальцы, смотрю на маленький холмик земли и дрожащими губами шепчу клятву не родившемуся сыну:

– Я отомщу за тебя, малыш. Они расплатятся за твою жизнь. Кровью.

– По машинам! – засунув ствол за пазуху, я гласно приказываю бойцам.

Вооружившись, наёмники как насекомыши рассыпаются по по своим местам. Я окидываю взглядом вереницу внедорожников, коварно скалюсь. Пульс колоколом шумит в ушах, кровь в венах разогревается до состояния магмы, предвкушая лакомое.

Я так долго ждал этого часа! Что меня всего трясёт.

Несколько дней подготовки. План набега распланирован от и до.

Я знаю где живёт Соловей, я всё про него изучил. Видел снимки дома. Даже проект. Знаю где какая комната расположено. Сколько стоит вся эта его сучья утварь. Недёшево, отнюдь. Он зажрался и неплохо так поднялся за все эти годы. Пузо отрастил. Стал слишком важной шишкой. Сдружился с депутатской семейкой – Микаэляном. О них, кстати, слухи те ещё ходят. Ну как же без криминала?

Бабла куча, скучно живется, ведь всё есть. Все, кроме власти. Поэтому туда прут.

Я сам по себе знаю. Тоже думал в политику податься, но брюликами увлёкся. Не успел, когда тот самый роковой день случился.

Посмотрим, как Соловей запоёт, когда к нему гости нежданные явятся.

Проверив припасы, я заскакиваю в тачку к Валиду.

– Трогай! – даю приказ брату, он жмёт на газ.

Рев от двигатель звучит такой, как вблизи аэродрома. Мы всем нашим составом мчимся по нужным координатам – в частный сектор, расположенный в пригороде, возле соснового бора. Местечко для богатых уебонов.

Я гоню паршивые мысли прочь, так мне становится ещё нестерпней контролировать свою злость, когда я понимаю сколько стоит жильё в этих элитных краях. И я понимаю, что куплено они на мои деньги. Зверски украденные у меня! У самого Дудаева…

Авторитета.

Но уже в прошлом, наверно.

Меня не остановить. Я верну себе всё, что у меня отняли и восстановлю свое имя.

Я до сих пор не знаю точно кто за всем этим стоит, но работали профессионалы. Не один, явно. Целый коллектив потрудился, чтобы закопать авторитета Дудаева в могилу.

Мы на месте. Паркуем тачки недалеко от дома.

Часть ребят отправляется на разведку. Сжав челюсти, я жду их возвращение. Спустя десять минут они дают сигнал, что всё чисто, можно выдвигаться.

Ворота роскошного особняка распахиваются перед нами. Сколько нас? Четырнадцать. Отряд небольшой, но сильный. Ещё двое долгое время внедрялись в охрану Соловьёва. Они нам и помогли проникнуть внутрь.

Разделавшись с так называемой охраной, мы влетаем в дом.

– Зацени хоромы! – присвистывает Валид, тем самым давит на больное. – Апартаменты, блять, как у Екатерины второй!

– Где он? – рычу, осматривая местность.

Слышу шаги, какой-то скулёж. Оборачиваюсь. Меня жёстко мутит и блевать охота. Я вижу это отродье. За три года он изменился. Раскабанел как на дрожжах. Важный такой, в дорогом шмотье. В окружении мрамора, хрусталя, шкур убитых животных редких пород.

Какой же ублюдок редкостный!

– Шевелись! Кое-кто с тобой побазарить желает!

Двое бойцов под руки тащат Дмитрия Соловьёва. Мне в ноги швыряют. Вот он. Этот миг. На который я молился как на что-то святое. Такой сладкий и приятный. До мурашек. У меня даже почти стал… Что-то такое, напоминающее оргазм, сладкими конвульсиями бежит по телу.

– Ну здравствуй, Соловьёв! – наклоняюсь, презренно прищурившись. Смотрю на него как на дерьмо коровье, морща нос.

Я большой, как шкаф в два метра, эта моль кажется мне такой ущербной. Я чувствую его страх. Я его с удовольствием в себя впитываю. Ноздрями вдыхаю, каждой порой тела, ликуя.

– Что? Т-Тагир? – трясется весь как щенок обоссаный, я его за шею хватаю и стряхиваю.

– Помнишь? Да, гнида! Отвечай!

Швыряю ублюдка на диван. Он как баба ревёт, закрывая лицо руками.

– Охуенно ты здесь устроился! – окидываю взглядом гостиную. – Шикарная хата. Полы мраморные, камин. Люстра хрустальная? Настоящая?

– Н-нет! Безделушка всего лишь, – пытается оправдаться. – Послушай, в-всё не так…

– Рот захлопни! – ствол крепче сжимаю, на недоноска направляю. Рука трясется. Меня всего трясет в диком приступе. – Ты скоро сдохнешь…

Картинки из прошлого вспыхивают перед глазами, затмевают разум. Черным смогом налегают на глаза, до свистящего шума в ушах. Это Лейла кричит. Когда в нее стреляют. Кровь брызгает мне в лицо. А потом всё в дыму. И в окне. Погибает. Исчезает. Жизнь моя заканчивается…