Софи Гонзалес - Всего лишь полностью раздавлен [litres]

Я с трудом мог сосредоточиться во время концерта. На протяжении всего выступления я смотрел на дальний столик, за которым был Уилл. Первую пару песен он сидел, сжавшись и опустив плечи. Все, что мне хотелось, – это бросить гитару на пол и побежать через весь зал, чтобы обнять его и сказать, что все будет хорошо, но я не мог.

Потом, во время третьей песни, через главные двери бара «Потерянный и найденный» ворвалась вся компания: Дарнелл, Мэтт и девочки. Уилл смотрел на них потухшими глазами, пока они рассаживались. Я отчаянно хотел знать, о чем они говорили, но меня обнадеживало присутствие девчонок.

Я не мог представить, что Мэтт начнет прикалываться над Уиллом, Лара не даст ему отпор, а Дарнелл ни за что не скажет то, что может расстроить Нив.

Что ж…

А худшая часть наступила позже, когда пришли родители Уилла, туго кутаясь в свои пальто. Как только ребята их увидели, то быстро встали и направились к дальней стене, давая семье побыть наедине. Я задавался вопросом, признался ли им Уилл или они сами все поняли.

Интересно, злились ли они?

Саид и Эмерсон заметили, что я отвлекаюсь, и то и дело выразительно поглядывали на меня. Я просто улыбался в ответ и качал головой. «Не волнуйтесь. Я потом объясню».

Они, наверное, оказались последними учениками в школе, которые еще не знали, что случилось сразу после игры.

Наконец, мы сыграли последнюю песню. В зале зааплодировали (в том числе и родители Уилла), а мы принялись убирать инструменты. Я стал сворачивать шнур, а Саид проверил свой телефон. У него изумленно расширились глаза, и он тотчас уставился на меня.

Несложно догадаться, что он увидел на экране.

– Слушай, Олли, – произнес он, пряча мобильник в карман. – Если тебе надо что-то обсудить с Уиллом, то не переживай по поводу инструментов. Мы все уберем.

– Ты уверен?

– Да, приятель, ступай.

И с кружащейся от напряжения головой я пошел.

Я волочил ноги, пытаясь поймать взгляд Уилла, чтобы он дал мне понять, можно ли мне сесть рядом с ним. Он кивнул, и я сглотнул, послал короткую молитву тому, кто мог сейчас, черт возьми, ее услышать, и сел за столик.

Мистер и миссис Таварис мне улыбнулись, что стало самым большим облегчением на свете. Хоть их улыбки были чуть более напряженными, чем обычно.

– Ты прекрасно выступил, Олли, – сказала миссис Таварис. – У тебя настоящий талант.

– Спасибо, – выдавил я писклявым голосом.

Повисло неловкое молчание. Похоже, родители Уилла не знали, как продолжить беседу. Я-то уж точно. Спросить, в порядке ли они? Извиниться за то, что поцеловался с их сыном? Упомянуть о потрясающем броске Уилла в финале матча, который, казалось, был год назад?

– У вас долго все будет?.. – невпопад произнес мистер Таварис.

«Все» в смысле «отношения» или в смысле «празднование»?

– Да, остальная команда отправилась на вечеринку, которую устроила Риз. Мэтт и Дарнелл вроде тоже хотят туда заскочить, – пробормотал Уилл.

Ага, ясно, празднование. Тогда я рад, что не брякнул: «Я надеюсь, что у нас с Уиллом все навечно».

Его родители кивнули, и миссис Таварис посмотрела на меня.

– Ты проследишь, чтобы Уилл благополучно добрался до дома? – осведомилась она.

Если я не очень ошибался, это было похоже на то, что родитель мог сказать бойфренду своего взрослеющего ребенка.

– Да, конечно.

– Спасибо. Мы поедем домой, – сказала миссис Таварис, вставая со стула. – Мы еще не поужинали. Уилл?..

Он подпрыгнул.

– Не забывай, что мы тебе сказали.

Пока они выходили из бара, склонив друг к другу головы и тихо о чем-то переговариваясь, я повернулся к Уиллу.

– Что они тебе сказали?

Он с остекленевшими глазами сделал рваный дрожащий вдох.

– Что они оба меня любят.

Ох.

Ох, слава богу.

Джульетт издалека махала мне рукой, пытаясь привлечь внимание, чтобы понять, можно ли им подойти. Я поднял указательный палец.

– А что говорили Мэтт и Дарнелл?

Еще один глубокий вдох.

– Примерно то же самое.

– Вот и отлично. А почему ты так нервничаешь? Разве ты не счастлив?

– Я просто… э-э-э…. я жду, когда случится что-то плохое.

Похоже, у него рассосался адреналин, а с ним улетучилось и возбуждение. У него были опухшие глаза, напряженные плечи, а руки, лежащие на коленях, он сжал в кулаки.

Под столом, чтобы никто в зале не мог увидеть, я взял его за руку.

– Ничего плохого не случится. Хватит с нас. Плохая часть уже закончилась.

– А вдруг мои родители притворялись, что все в порядке, потому что мы на людях? Ты видел их, они не особо прыгали от радости.

– Они любят тебя. И попросили меня проводить тебя до дома. Думаешь, они бы стали это делать, если бы не хотели, чтобы мы были рядом друг с другом?

Он взял со стола салфетку, положил себе на колени и начал играться с краями.

– Нет. Наверное, нет.

– Как ты?

– Нормально. Правда.

Теперь его улыбка была не такой робкой. У него почти не дрожали губы. Я улыбнулся ему в ответ и стукнулся с ним коленом.

– Итак… ты меня поцеловал.

– Да.

– На виду у всех.

– Да.

– Но мы даже не встречались на людях.

– Прости, – сказал Уилл. – Я сволочь. А тогда я не мог толком ни о чем думать и был под кайфом от победы. Ты пришел на матч, и я понял, что ты меня поддерживаешь… но, по-моему, я даже не осознавал, как сильно мне хотелось, чтобы ты сидел на трибуне, пока я тебя там не увидел. Я собирался спросить, можем ли мы попробовать еще раз, но не представлял, как это сделать, если я ничего не способен пообещать. Я еще не был готов и не хотел тянуть тебя вниз, пока разбирался в себе самом.

– Это я не должен был так говорить. Ты не тянул меня вниз только из-за того, что тебе необходимо больше времени.

– Но я не находился на том этапе, когда мог действительно дать тебе то, к чему ты стремился.

Я кивнул.

– И что изменилось?

– Ну… думаю, несколько вещей. Например, у папы появилось достаточно подозрений, чтобы попросить меня держать дверь открытой, но он не потребовал, чтобы я выкладывал ему все, что происходит, и не говорил, чтобы я держался от тебя подальше. И еще Лара совершила каминг-аут, а Мэтт все равно хотел с ней быть, хоть ей и нравятся девушки тоже. Наверное, это придало мне немного храбрости. Я боялся, но я устал от собственного страха. Неведение было гораздо хуже, чем мысль о том, чтобы просто нырнуть в это и встретиться с последствиями.

– Самая тяжелая часть позади, – заметил я. – Твои родители в курсе, как и твои лучшие друзья. И они тебя любят.

– Да. Мне кажется, и правда любят.

Я сделал глубокий вдох.

– Как и я.

Вот и наступил подходящий момент для признания. И Уилл не отвернулся, не запаниковал, не стал наспех что-то отвечать. Он слегка сжал мою руку и откинул назад голову, уставившись в потолок. Наверное, он пытался заставить слезы закатиться обратно в слезные протоки.