Бэт Риклз - Бросок наудачу

Меня начинает терзать вопрос: а что, если я не так уж нравлюсь Брайсу, как все говорят? Что, если он пригласил меня на это свидание только из вежливости, из-за нашего поцелуя? От этой мысли мои ладони становятся влажными, а желудок скручивается узлом.

– Можно тебя кое о чем спросить? – вырывается у меня.

– Ну, конечно. Давай. Дерзай.

– Зачем ты пригласил меня на свидание? Только потому, что мы целовались на вечеринке у Тиффани?

Мы как раз остановились на запрещающий сигнал светофора, и Брайс пользуется возможностью, чтобы посмотреть на меня. Его красивое лицо серьезно, а карие глаза пристально смотрят в мои. Я немного сжимаюсь внутри в ожидании ответа.

– Нет, – тихо отвечает он. Трогает машину с места и после паузы, не сводя глаз с дороги, продолжает: – При встрече на пляже ты показалась мне симпатичной. Другой. Ты вела себя не так, как все остальные девушки. Ты очень интересный человек, Мэдисон – ты знаешь об этом? Словно… тебе все равно, что о тебе думают люди.

Как же он ошибается .

– Но в то же время никто ничего не знает о тебе.

Ну вот, уже теплее, Красавчик .

– Не могу сказать определенно, – говорит он, – но в тебе есть что-то такое, из-за чего мне хочется узнать тебя получше. Произошедшее на вечеринке у Тиффани… Ну, это было просто очень удачное совпадение. – Он рассмеялся. – Но, зная Тиффани, смею предположить, что она приложила к этому руку и это никакое не совпадение.

– Угу, – смеюсь я и добавляю: – Значит, появление официанта, давшего мне свой номер, никак на твое решение не повлияло?

– Кхм… – Он с притворным смущением откашливается, и мы оба смеемся. – Возможно. Ладно, тогда тебе вопрос, Модница. Почему ты согласилась пойти на свидание?

Я не тороплюсь с ответом: один раз сегодня уже и так ляпнула, не подумав. Не хочу испортить все между нами. Почему я согласилась ?

Он симпатичный, и милый, и забавный, в таких мальчиков все девочки в школе влюбляются. Он мне нравится. И тем вечером мне было приятно с ним целоваться…

Или это просто льстит моему самолюбию?

Ну ведь правда, Брайс даже не взглянул бы в мою сторону, если бы я осталась прежней Мэдисон. Но этот парень заинтересовался мной, дал мне прикольное прозвище, поцеловал на вечеринке. Даже не знаю, что нравится мне больше: эта мысль или сам он .

Но вслух я говорю:

– Просто захотела.

– Это не ответ, – смеется он. – Поподробнее?

– Давай договоримся: если сегодня свидание пройдет хорошо, я отвечу подробнее.

– А как я узнаю, прошло ли оно для тебя хорошо?

Я пожимаю плечами и уклоняюсь от прямого ответа:

– Если все пройдет хорошо, я скажу тебе, почему согласилась. Тогда ты поймешь, что все прошло хорошо.

Брайс украдкой бросает на меня взгляд, на его губах играет улыбка, ямочки на щеках почти незаметны. Я невинно улыбаюсь ему в ответ, и он тихо смеется, качая головой. Я увеличиваю громкость радио, и он бросает на меня еще один взгляд.

– Что, ты не хочешь со мной разговаривать? – Ему приходится перекрикивать музыку.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Мне просто нравится эта песня.

– Нет. – Брайс кладет свою руку поверх моей и толкает бумажник обратно в сумочку, чтобы не позволить мне вытащить десятидолларовую купюру. – Я же сказал, заплачу. Считай, я тебя угощаю.

– А я сказала, что сама за себя заплачу, – ничего страшного.

– Брось, Мэдисон, какого ты мнения обо мне? Я похож на парня, который не платит за девушку на первом свидании? – Он смеется, улыбается мне, а сам пристально смотрит в глаза, заставляя краснеть.

– Если хочешь, я могу процитировать что-нибудь из речей феминисток.

– Даже не сомневаюсь, ты на это вполне способна. – Похоже, Брайс совсем не шутит. Я мельком удивляюсь, неужели действительно произвожу такое впечатление ? – А если серьезно, то все в порядке. Я заплачу.

– Да, но…

– Но никаких возражений. – Он снова отталкивает мою сумочку, едва я начинаю доставать бумажник в третий раз. – Я заплачу, а ты скажешь спасибо, и потом мы хорошо проведем вечер и посмотрим фильм.

– Хочешь попкорна или еще чего-нибудь?

– Конечно, если ты будешь. Не собираюсь показывать, какой на самом деле я свин, и съедать все в одиночку. А я ведь могу, знаешь ли.

– Соленый или сладкий? – смеюсь я.

– Карамельный, – говорит он и играет бровями, словно карамельный попкорн – самая порочная вещь в мире.

– Дикарь, – произношу я с сарказмом. – Пора мне начать называть тебя Тарзаном. Схожу за попкорном сейчас, чтобы потом не стоять в очереди двадцать минут и не пропустить рекламу.

– Пропустить рекламу… – С серьезным выражением лица Брайс покачивает головой, намекая, что это было бы истинной трагедией.

– Вот именно.

– Вот. – Он протягивает мне пятидолларовую купюру. – Я же сказал – сегодня за все плачу.

Я делаю шаг назад и прижимаю руки к сумочке, чтобы он не мог всучить мне деньги. Качаю головой и отступаю.

– Значит, карамельный попкорн. И за него плачу я.

– Мэдисон, – вздыхает он и шагает за мной.

– Эй, эй, эй! – торопливо одергиваю его я. – Тебе нельзя отходить, а то потеряешь место в очереди. И тогда мы действительно пропустим всю рекламу.

– Черт, ты права, – соглашается он с драматичным вздохом. Но затем улыбается. – Все равно эта пятидолларовая купюра к концу вечера будет твоей.

– Нет, точно не будет. Брать большое ведерко?

– Какое хочешь.

Я встаю в очередь у стойки с закусками. Покупаю большую диетическую колу, так как знаю, что после попкорна захочется пить, – на всякий случай с двумя соломинками, – а когда беру весь заказ и отхожу, Брайс ждет меня с улыбкой.

– Пойдем скорее, мы же не хотим пропустить рекламу, верно?

На протяжении всех 108 минут фильма я остро ощущаю, что колено Брайса прижато к моему. Знаю, это прискорбно, но ни о чем другом думать я не могу. Он не обнимает меня, но каждый раз, когда мы одновременно тянемся за попкорном, наши пальцы переплетаются. Наконец мне начинает казаться, что Брайс специально подгадывает момент и вместе со мной опускает руку в ведерко.

Но он не врал насчет своего аппетита; я беру всего несколько пригоршней, остальной попкорн доедает Брайс.

Я гадаю, зевнет ли он притворно, прежде чем обнять меня. Он вполне способен так поступить в своей шутливой и милой манере. Но Брайс не обнимает, из-за чего я лишь больше думаю о том, как наши колени и локти соприкасаются.

Когда фильм заканчивается – а это был чертовски хороший фильм, – мы встаем. Я беру ведерко из-под попкорна и встряхиваю его так, чтобы застучали твердые зернышки на дне коробки. Заглядываю в ведерко, а затем снова смотрю на Брайса, изображая шок:

– Ты что, все это доедать не будешь?