Силвиу Абреу - Беллисима

—Ничем не могу вам помочь, сеньорита. Сегодня он играет в гольф с отцом в своем клубе, — с сочувствием смотрела на нее Магали.

Наконец–то Габриела окончательно спустилась с небес на землю и осознала, как небрежно, бесчеловечно с ней обошлись. Ведь он просто забыл о ней и о своем обещании посмотреть эскизы. Он играет в гольф!

— Передайте своему шефу, Магали, что он — самый безответственный человек. Я работала всю ночь, чтобы успеть подготовить ему рисунки. Прощайте, сеньорита.

У нее хватило выдержки гордо удалиться, но на улице слезы ручьем хлынули из глаз. Ее обманули, предали, унизили. Она плакала, как обиженный ребенок. А мечты, которые она лелеяла все эти дни, — о своей карьере, о просторной квартире, где они будут жить без пьяницы Рамиро, — все рухнуло. Завтра она пойдет искать другое место.

Яркое, праздничное утро было в разгаре, и улочки их квартала давно опустели. Обитатели пораньше устремились в центральные богатые районы в поисках грошовых заработков. Окраины поставляли дешевую рабочую силу для самых черных и грязных работ. Даже солнце не красило эти голые, без единого деревца и куста, узкие улицы с убогими домишками, словно склеенными из картона. Но это была еще благопристойная бедность. На дальних окраинах простирались нищие кварталы с настоящими лачугами и вконец опустившимися, отчаявшимися людьми, которым едва ли предстояло выбраться со дна.

Габриела вдруг с такой острой тоской осознала всю пропасть между их кварталом и роскошной улицей, откуда она возвращалась, — с ее кремовыми и розовыми особняками, утопавшими в садах, где журчали прохладные фонтаны и щебетали птицы. Она не завидовала и не роптала на судьбу, потому что давно обдумала свое будущее: богатство ее не привлекало, она будет много работать и жить достойно и хорошо. И даже если разбогатеет, то никогда не позволит себе так небрежно, по–хамски обращаться с людьми, как обошлись сегодня с нею.

Возле своего дома Артуро возился с колымагой, в надежде, что она побегает еще немного. Марисоль болтала с ним, небрежно облокотившись на капот, в старом халатике и непричесанная. Это были единственные праздные обыватели квартала: Артуро получил отгул, а Марисоль работала с позднего вечера до утра.

Марисоль полетела навстречу сестре. С первого взгляда на Габриелу она поняла — случилось что–то неприятное. Габи уже успокоилась, только губы ее предательски дрожали, когда она поведала Мари о своем походе в «Тропибеллу».

—Ведь я уже подсчитывала, сколько буду получать, — с горечью шутила она над своей наивностью. — Планировала, как отправлю младших ребят в платную школу. Ну ничего, завтра иду искать работу. Чтобы выбраться отсюда, соглашусь на любую — буду продавщицей в магазине модной одежды или манекенщицей. А заниматься своим делом я могу и по вечерам.

—Ты представляешь, Артуро, этот тип вчера лапал нашу Габи, ухлестывал за ней, а ее работы его не интересуют, — возмущалась Марисоль. — А она, как …, всю ночь корпела за столом.

—Мари! — укоризненно сдерживала сестру Габриела. Ее коробили словечки Марисоль, где она их только собирала для своего весьма пестрого словарного запаса. Вот почему она так мечтала, чтобы Мари поскорее бросила свой бар и нашла приличную работу.

Голова Артуро мгновенно показалась из–под его видавшего виды автомобиля.

—Что это за тип, объясните мне! — прорычал Индеец. — Он тебя обидел, Габи? Я его убью!

Индеец готов был убить каждого, кто приблизится к Габриеле с нечистыми помыслами. Марисоль давно уже, посмеиваясь, наблюдала, как неровно дышит к сестричке Артуро. Как в ее присутствии он становится кротким и ласковым, словно ягненок. Индеец свято верил, что Габи с ее умом и талантом всего добьется и у нее будет работа, дом, хороший муж и детишки. О детишках Габриела и слышать не хотела: с нее младших братьев и сестер довольно, которых нужно учить и выводить в люди. И с семьей одни проблемы. Артуро очень не нравились такие суждения о семье. Втайне он сам мечтал когда–нибудь стать мужем Габриелы. Уж он–то сумеет сделать ее счастливой. Но Габи даже не замечала его чувств, ей и в голову не приходило такое.

Габриела, небрежно швырнув папку с эскизами на крышу автомашины, отправилась спать. Артуро с paзводным ключом снова исчез под своей колымагой. Только Марисоль не торопилась домой. Она задумчиво собирала и разглядывала эскизы, потом аккуратно завязала тесемки на папке и вдруг задала Артуро странный вопрос:

— Эй, Индеец, ты не знаешь, где находится этот ихний клуб, в котором они играют в гольф?

Рикардо с отцом только что закончили партию и заказали себе холодный лимонад.

— Займись чем–нибудь другим, папа, — снисходительно советовал Рикардо, собирая клюшки. — Например, теннисом или бильярдом, ты все равно никогда у меня не выиграешь.

— После вчерашней попойки и похождений ты в coстоянии не только стоять на ногах, но и играть, — Подтрунивал в ответ Федерико.

Отец и сын, несмотря на разницу в возрасте, были большими друзьями, любя посмеивались друг над другом. Но Федерико больно было видеть разгульную жизнь сына. Мальчик в прошлом много пережил, но это не оправдание. Когда же, наконец, он встретит хорошую женщину, с которой будет счастлив, вечерами станет просиживать с газетой, вести размеренную семейную жизнь? Рикардо хохотал, когда отец описывал ему прелести семейной жизни. Но каждый раз после очередного загула клялся ему, что это в последний, самый последний раз.

Рикардо первый заметил красивую девушку, решительно направлявшуюся к ним.

—Посмотри, отец, какая красотка!

—Это одна из твоих манекенщиц или просто знакомая? — рассеянно обернулся Федерико.

Официант указал Марисоль столик в саду, за ко¬торым сидели Линаресы. Пыл ее не остыл, она все еще была настроена воинственно против этого высокомерного богача, который так обошелся с Габи. Но, увидев большие зеленые лужайки, по которым бродили хорошо одетые, праздные люди с клюшками, клумбы с чудесными цветами, она оробела. После тесных улочек с обшарпанными домиками этот роскошный особняк с парком показался ей сказочным раем. Раньше она любовалась такими дворцами только с улицы, через решетку ограды.

Но Марисоль вспомнила, зачем она здесь, и быстро прогнала лирическое настроение.

—Это вы сеньор Рикардо Линарес? — на всякий случай спросила она у того, кто помоложе, хотя по газетным снимкам и телепередачам помнила его лицо.

—Я, красавица моя! — с готовностью вскочил Рикардо из–за стола, как истинный джентльмен. — Можешь мною располагать.

—Негодяй, эксплуататор — вот ты кто. Ты думаешь, если у тебя деньги и власть, ты можешь безнаказанно издеваться над бедной девушкой? — тут же обрушила на него Марисоль свою суровую отповедь. — Ты знаешь, чего стоило Габриеле получить этот диплом? Не думаю, что у тебя есть совесть, но я специально пришла, чтобы швырнуть тебе в физиономию эти рисунки, над которыми она просидела всю ночь.