Анна Мичи - Катастрофа для байкера

Правда, только он сделал всего пару шагов, как со стоном повалился, я еле успела его подхватить.

— Держись, Маричек, пожалуйста, — в голосе звенели слёзы, но наружу не прорывались. Не до них. Сначала я довезу Марка до больницы, плакать будем потом.

Он дышал тяжело и хрипло, с присвистом, но меня радовало уже то, что Марк оставался в сознании. Если бы я могла, я бы с радостью взяла на себя его боль, но это было невозможно, и я лишь молча сжимала челюсти, стараясь не думать ни о чём, кроме продвижения вперёд.

Медленно, заваливаясь в стороны, шажок за шажком, сантиметр за сантиметром, мы шли по освещённому тусклой лампочкой коридору. Меня лихорадило, сомнения не давали покоя: а что если я только делаю хуже? Что если из-за того, что я заставляю Марка ходить, он истечёт кровью? Может, надо было перевязать его, оставить на полу и искать нужный телефон до победного? Может, Макс уже скоро вернётся, вдвоём мы могли бы Марка просто перенести, не заставлять его идти. Я пыталась гнать все эти мысли и только упорно переставлять ноги.

Добравшись до крыльца, я с облегчением увидела внизу машину Макса. Не задумываясь, помогла Марку спуститься (он, по-моему, был на грани от того, чтобы снова потерять сознание), открыла пассажирскую дверь, усадила, пристегнула ремнём. Сама села на водительское место и только тут покрылась холодным потом при мысли, что Макс мог унести с собой ключи. Ткнулась пальцами к замку зажигания, нащупала торчавший брелок. Господи, спасибо!

Вот только… я только пару раз сидела за рулём, и оба раза в глубоком детстве.

Я нервно облизнула губы и попыталась завести машину. Господи, которая из этих педалей сцепление?! Почему их только две? Разве не три было? Голова совсем не соображала.

От волнения я стала жать и дёргать всё буквально наугад, руководствуясь лишь смутными воспоминаниями. Наконец двигатель издал громкий звук, и машина вдруг резко прыгнула вперёд, чуть не врезавшись в стену дома. Чертыхаясь, я подала назад. Молясь, чтобы не застрять и не попасть ни в какую яму, осторожно вывела машину на дорогу. Фары, чёрт, как там меняется дальний и ближний свет?

Я кинула короткий взгляд на Марка. Тот распластался в кресле, голова свесилась на грудь. Сильно пахло кровью.

Макс меня убьёт, мы перемажем ему весь салон. Хотя пусть убивает, если Марк выживет.

Выехав на просёлочную дорогу, я немного успокоилась. Пока что всё шло более-менее по плану. Управляла я, конечно, как бог: вцепилась в руль, вытянула шею, тряслась от страха, что под колёса бросится какой-нибудь мелкий зверь, а я не сумею затормозить, что навстречу вдруг выедет другая машина или выскочит пешеход. Сидеть было неудобно, сиденье отодвинуто слишком далеко, у Макса ноги длинные. Надо бы остановиться, подрегулировать, но важна была каждая секунда, и я неслась вперёд сквозь ночь.

Хорошо что встречных машин почти не было, каждый раз, когда приходилось разъезжаться, я смертельно боялась ошибиться и врезаться. Заодно приходилось поглядывать на навигатор, который я настроила на ближайшую больницу. Остаётся только молить бога, чтобы это не был убогий пункт медпомощи с единственным фельдшером на полставки.

По пути несколько раз окликала Марка, но он не отзывался. Потерял сознание. Я упрямо предпочитала думать именно так.

Минут через двадцать безумной езды по плохим дорогам, я вырулила на широкую площадку перед освещёнными дверями больницы. Маленькая, приземистая, явно требующая ремонта, она показалась мне сияющей, как серебряный дворец.

Как раз передо мной в эту самую минуту на площадку свернула машина скорой помощи. Я пристроилась прямо за ней, но не справилась с торможением, чуть не въехала ей в зад, ухитрилась повернуть в самый последний момент. Нас занесло, Марк повес на ремне, по лицу пробежала судорога.

Меня это даже обрадовало: жив! Отстегнув ремень, не обращая внимания, что машина ещё тарахтела двигателем, я выскочила наружу и что было сил закричала:

— Помогите, он ранен!

Появившиеся из скорой санитары, уже в голос матерившие меня за безбашенную езду, замолчали и переглянулись. Я распахнула пассажирскую дверь, выпуская наружу густой запах крови, но освободить Марка от ремня не успела. Меня мягко отодвинули в сторону:

— Спокойно, девушка, дальше мы сами.

Господи, довезла… успела… надеюсь, успела. Из меня словно вынули стержень, и я осела прямо на холодный асфальт.

Телефон зазвонил, когда я мерила шагами тёмный обшарпанный коридор перед операционной. Это был Макс. Я поспешно ответила и попыталась не разреветься прямо в микрофон.

— Ну всё, сдал его в полицию, теперь не отвертится, — быстро доложил запыхавшийся голос Макса. — Как Марк?

— Не зна-аю! — как ни крепилась, а истерические рыдания всё же остановить не удалось. — Его оперируют сейчас! Господи, а если он умрёт?

— Так, вы где? Я сейчас буду.

Сквозь всхлипывания я продиктовала адрес. Вытерла слёзы, когда Макс отсоединился. Рука всё ещё пахла кровью Марка, хотя я помыла и руки, и лицо в больничном туалете. Этот запах въелся во всё, в одежду, в кожу, в ноздри изнутри. Господи, и сколько там было крови… в доме, в машине, весь плед намок… Разве можно выжить, если из тебя вытекло столько крови?

Макс примчался уже минут через двадцать, весь взмыленный, пахнущий потом и пылью, в распахнутой кожаной куртке. Остановился рядом со мной, молча схватил в объятия, крепко сжал.

— Спокуха, подруга, — зазвучал над головой его голос. — Он не такой парень, чтобы так просто коньки откинуть. Он ещё нам всем нос натянет.

Я только кивнула, утыкаясь носом в его влажную футболку. Думала я в этот момент только о бледном, с запавшими глазами лице Марка. Увижу ли я ещё раз, как он улыбается? Сможет ли он обнять меня?

Пусть что угодно, пусть он останется инвалидом, лишь бы жил. Я смогу, я прокормлю нас обоих, буду работать на трёх работах, буду всю жизнь кормить его с ложки, лишь бы он был рядом.

Потом мы с Максом сели на узкую твёрдую кушетку напротив двери в операционную, и Макс вкратце рассказал, как догнал Зуба на другом конце села, как сбил его с ног, обезоружил. Мощным хуком отправил в нокаут, а потом вместе с местными стерёг до приезда полиции. Сразу же вместе с полицейскими отправились в дом Зуба, но мы уже уехали, и они нашли только следы крови Марка. Макса тоже хотели отправить в отделение, но он позвонил своему знакомому, какой-то шишке, и получил разрешение явиться потом, для дачи показаний. Полицейские были настолько добры, что даже подвезли его к самой больнице.

Я слушала не очень сосредоточенно. Да и Макс, казалось, рассказывает всё только для того, чтобы отвлечь меня. Ему удавалось с переменным успехом, я покачивала головой в такт рассказу, а сама думала о Марке, о том, что у меня нет никого, кроме него, что я просто не могу его потерять, судьба не может быть настолько жестока. Какой дурацкий глупый несчастный случай, ведь Зуб, наверное, не хотел стрелять в меня, он выстрелил от испуга, когда Марк дёрнулся вперёд, чтобы меня закрыть. Если бы можно было отмотать время, я бы вообще там не показалась, ждала бы тихо в коридоре, Марк с Максом бы не растерялись… а теперь он где-то там, над ним колдуют врачи, и неизвестно, выживет он или нет.