Анна Мичи - Давай убьём друг друга

— Вы… вы убили ее… Срочно скорую!

— Иначе она бы убила вас, — мужчина ничуть не выглядел раскаивающимся. — Я был вынужден стрелять на поражение. Яника Максимовна, присядьте, в вашем положении лучше сохранять спокойствие.

Он был прав, но повиноваться казалось унизительным. Часто дыша, я отошла к окну. Ужасно хотелось закурить, чтобы успокоиться, но ради ребенка я бросила, так что излюбленный способ был теперь недоступен.

— Да кто вы вообще такой?! А! Вас нанял Валентин Петрович?

Очередной голем, следивший за мной втайне? Знает о моей беременности, значит, видел, как я была в клинике?

— Меня зовут Вадим Семенов, — сказал мужчина. — Ия наблюдал за вами по приказу Ольги Анатольевны Штольц.

Штольц… фамилия отдалась в ушах. Ольга Анатольевна Штольц — это же моя свекровь!

— Вы хотите сказать, моя свекровь вас ко мне приставила?

Я уже ничего не понимала. Голова шла кругом. Лена мертва, а Штольчиха, оказывается, наняла человека охранять меня?

— Да, дорогуша, — послышался высокомерный пронзительный голос, и из глубины коридора показалась одетая в роскошную шубу из серебристого песца мадам Штольц ее собственной персоной.

Ступив на порог кухни, она окинула презрительным взглядом Лену и бросила сквозь зубы:

— Жалкая кончина.

Потом взглянула на меня.

— А ты — марш сюда. Вадим со всем разберется, — не дожидаясь ответа, с поистине королевским величием, она развернулась и направилась к выходу.

— Яника Максимовна, прошу, — Вадим подошел и протянул руку, которую я неохотно приняла.

Он вывел меня из залитой кровью кухни, накинул на плечи шубку, подал мою сумочку.

— Я займусь вашим багажом. Привезти его к дому Оскара Денисовича?

— О господи, да делайте что хотите.

Мадам Штольц ждала меня на заднем сиденье личного авто. Сидела прямая, как палка, уставив взгляд прямо перед собой. Дождалась, когда я захлопну дверь, и коротко, по-барски, бросила водителю всего лишь одно слово:

— Трогай.

Затем откинулась на спинку и одарила меня загадочным взглядом.

Я слишком устала и находилась в каком-то ступоре от произошедшего, так что у меня не было сил ни ссориться с ней, ни о чем-либо спрашивать. Просто молча смотрела в пространство. Меня даже не интересовало, куда мы едем, я словно временно отупела.

— Итак, ты наконец забеременела, — с удовлетворением отметила свекровь. — Я уже думала, не дождусь.

— С чего вы взяли, — огрызнулась я.

Буду стоять на своем до последнего. Мало ли почему я была сегодня в клинике, может, просто к гинекологу ходила.

— Не пудри мне мозги, дорогуша. Ты сама об этом сказала Герхарду.

Я рассмеялась:

— Вы и это знаете. Ну так это неправда. Я соврала ему, чтобы он меня отпустил.

Свекровь смерила меня долгим взглядом. В глубине ее бледно-голубых глаз мелькнуло сомнение.

— Вообще-то мы с Оскаром предохраняемся, — сообщила я, чтобы поставить окончательную точку.

И тут вдруг Штольчиха затряслась в сухом дробном смехе.

— Да знаю я, как вы предохраняетесь, — выплюнула она наконец. Утерла рот, будто вспомнила о том, что нужно поддерживать реноме.

А я обалдела, внезапно все сообразив.

— Так это были вы… Это вы прокололи его презервативы!

Она даже не стала отрицать.

— Ну уж не сама, конечно, — усмехнулась довольно. — Отдала приказ домработнице. Что-то вы слишком долго медлили. Не знаю, чего Оскар ждал.

— Это вообще не ваше дело было!

Как она смеет решать за нас?! Вот возьму и вообще никогда ей внука не покажу.

В ответ на мой выпад Мадам Штольц только свысока хмыкнула. Отвернулась и некоторое время смотрела в окно. Я тоже уставилась в окно со своей стороны.

Приказать домработнице проколоть презервативы сына! Ни в какие ворота не лезет. И ради чего? Ради того, чтобы наследство не досталось никому другому. Не подумала ни обо мне, ни даже о своем собственном сыне. Или она считает, что действует в его интересах?

Что-то мне казалось, сообщи я Оскару, и его прохладные отношения с матерью станут еще прохладнее. Но сообщать я не собиралась. Не хотела вставать между ними. Пусть выяснит сам.

Но все это значит, что Штольцы знают…

Оскар был прав. Надо убираться подальше отсюда, туда, где нас не найдет никакой Вадим.

И еще — пусть мадам Штольц была сейчас настроена вполне миролюбиво, честно говоря, я ее боялась. Что она сделает с моим братом, если узнает, что тот украл ее дочь?

Тем временем за окнами потянулись знакомые улицы. Похоже, маман Оскара везла меня прямиком к сыночку на дом. Прямая доставка.

До того момента, как автомобиль затормозил у подъезда, мы не перекинулись ни словом. Явно вышколенный шофер выскочил первым, галантно открыл дверь машины и подал мне руку в белой перчатке. Я взялась за нее и хотела было выйти.

— Юная леди, — холодно окликнула меня мадам Штольц.

Она сидела как-то бочком, глядя на меня одним глазом из-под крашеной светлой челки. Не отвечая, я ждала продолжения, и оно последовало:

— И не надейся, что я тебя когда-нибудь приму. Но пока ты не надоешь моему сыну, так тому и быть — я согласна тебя терпеть. Твое счастье, что у тебя хватило мозгов не изменять ему.

Я задохнулась от возмущения. В одно мгновение в мозгу пронеслись тысячи вариантов возможного ответа, от «вас спросить забыли» до «на три буквы — это там».

Но, похоже, свекровь как раз ждала от меня какой-то яркой реакции. В ее блеклых глазах мелькнуло приглашение к ответному удару. Она напомнила мне боксера перед началом раунда, который специально выводит из себя противника, чтобы заставить его сделать ошибку.

И я невозмутимо улыбнулась:

— Спасибо, что подвезли.

Выпрямилась, бросила короткий взгляд в салон, чтобы убедиться, что я ничего не забыла, и повернулась, попадая прямиком в мужские объятия. Еле подавила вскрик от неожиданности, но тут же поняла, что это Оскар.

— Яника? — спросил он недоуменно. — Ты была с мамой?

Я не успела ничего ответить. Свекровь выбралась с другой стороны:

— Случайно встретились. Я привезла тебе постельное белье.

Шофер щелкнул крышкой багажника и достал два объемистых магазинных пакета. Оскар поморщился, принимая:

— Не стоило, мам.

— Не мешай матери сделать тебе приятное, — величественно сообщила мадам Штольц. — Что ж, желаю вам приятного путешествия, — она со значением уставилась на меня.

Я мысленно расшифровала: не смей огорчать моего мальчика, пляши вокруг него на цыпочках, облизывай его и обмахивай опахалом.

— Пойдем скорее домой, мне нехорошо, — я схватилась за руку мужа, с удовлетворением замечая, как скривились тонкие губы свекрови. Интересно, что если я попрошу Оскара бросить дурацкие пакеты и взять на руки меня?