Мариана Запата - От Лукова с любовью [litres]

Сглотнув, я содрогнулась от боли, которую спровоцировало это действие. Но от того, как он, прищурившись, посмотрел на меня, я мгновенно насторожилась. Потом его слова подтвердили то легкое беспокойство, которое он внушил мне. Он проговорил низким голосом:

– Ты примешь их, или я заставлю тебя их принять.

Хм.

– Сволочь, – прошептала я.

Он лучезарно улыбнулся мне, буквально лучезарно , вполне осознавая, что мы оба понимаем, что его угроза не напрасна. Совсем не напрасна. Ни капельки.

– Так ты готова?

Я открыла рот, бросая на него самый злобный взгляд, на который я была способна, хотя выглядела, по существу, как птенец, и наблюдая за тем, как его рука приближается к моему лицу и бросает мне в рот таблетки, а через секунду подносит стакан воды. Взяв стакан, он поставил его на прикроватный столик, потом, сидя на краю моей кровати, где находился все это время, повернулся ко мне.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Немного, – прошептала я, потому что мне было лучше. Совсем чуть-чуть. Голова болела так же сильно, и, хотя я знала, что у меня температура, я была вполне уверена, что она немного снизилась. По крайней мере, я на это надеялась. Мне нужно было выздороветь как можно скорее. Об этом я не забывала.

Иван одарил меня почти незаметной улыбкой и снова осторожно, осторожно, осторожно дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.

– Температура спала. Час назад, когда я измерял ее, она была 38,9.

Он измерял ее час назад? Господи, я была в отключке.

Иван, перевернув ладонь, дотронулся кончиками холодных пальцев до моей щеки.

– Хочешь, я опять положу тебе на голову влажное полотенце?

– Нет, – ответила я, а потом добавила: – Спасибо.

За это я заслужила еще одну легкую улыбку.

– Хочешь чего-нибудь?

– Чтобы стало легче.

– Завтра тебе будет легче, – сказал он.

– Обязательно.

Он закатил свои ярко-голубые глаза.

– Не обязательно, но станет, – заявил он, садясь поглубже на кровать. – Внизу тебя ждет суп.

Вопреки своему желанию, я перестала хмуриться.

– Ты приготовил суп?

– Не смотри на меня так, будто я пытаюсь отравить тебя. Если бы я хотел, то уже сделал бы это. – Он скользнул кончиком пальца по моему лбу. – Его привез муж твоего брата.

Теперь я улыбнулась, думая о милом, чудном Джеймсе.

– Он готовит самый лучший суп.

– Пахнет хорошо. Он хотел повидаться с тобой, но ты спала.

Я подтянула стеганое ватное одеяло на груди, от одного этого движения у меня заныли мышцы, но мне каким-то образом удалось сдвинуть его сантиметров на пять от подбородка.

– Он – лучше всех.

Мои слова заставили его прищуриться.

– Ты считаешь, что кто-то – лучше всех?

– Он лучше всех, – сказала я. – Мама – тоже. А еще моя сестра Руби. Моя сестра Тэйли, когда у нее нет месячных. – Подумав об этом, я опять сглотнула. – Ли – очень крутая. Мои братья – тоже, я полагаю. Аарон – замечательный. Его тоже можно внести в этот список.

Издав нечленораздельный звук, Иван придвинулся еще чуть ближе. Глядя на него, я отодвинулась в сторону, чтобы освободить ему место, гадая, какого черта он делает. Его рука легла туда, где под одеялом прятался мой согнутый локоть, и он почти нерешительно, что было совсем не похоже на него, спросил:

– А твой отец?

Я чувствовала себя так паршиво, что даже не смогла рассердиться при упоминании о моем отце. Или огорчиться, что тоже о чем-то говорит. Но я сказала ему правду:

– Не для меня.

Едва я успела произнести эти слова, как он стрельнул на меня глазами.

Но не спросил, почему я так думаю, и я почувствовала неподдельное облегчение. Меньше всего мне хотелось говорить об отце. Он входил в первую тройку тех, о ком мне не хотелось говорить. Ну уж в первую четверку точно.

– Кто-то еще есть в твоем списке? – спросил Иван через секунду неловкого молчания, когда я задумалась об отце.

– Нет.

От меня не укрылось, как он скользнул по мне беспечным взглядом, прежде чем заявить:

– Я завоевал две золотые медали.

– Да что ты говоришь! – с сарказмом пробормотала я, наблюдая за тем, как он продолжал сдвигаться по матрасу до тех пор, пока не оказался со мной лицом к лицу.

– Да, – с таким же сарказмом ответил он. – Не одну. А две. А еще я выиграл несколько чемпионатов.

– Какое отношение это имеет ко всему остальному? – прохрипела я, поскольку у меня пересохло в горле, когда он начал отодвигаться назад до тех пор, пока его позвоночник не уперся в спинку кровати.

Подбросив вверх ноги, Иван стянул один роскошный ботинок из черной кожи мыском другой ноги, потом, проделав то же самое со вторым, сбросил их с грохотом на пол.

– Некоторые считают меня самым лучшим.

– Кто? – слабо фыркнула я, глядя, как он кладет ноги на кровать, скрестив их в щиколотках и демонстрируя надетые на нем носки в фиолетовую и розовую полоски.

Он изогнулся ровно настольно, чтобы смотреть на меня в оба глаза, уперев подбородок в грудь, облаченную в майку.

– Многие.

Я открыла рот, о чем мгновенно пожалела, потому что от этого у меня заболело горло.

– Я имею в виду… полагаю, ты тоже очень крутой.

Он вскинул свои черные брови.

– Ты полагаешь?

– Я полагаю. Ты очень хорошо катаешься. И ты сегодня был по-настоящему добр ко мне. И вчера. Я даже не знаю, какой сегодня день, – промямлила я. – Ты тоже можешь попасть в мой черный список, если будешь создавать неудобства.

– Не волнуйся.

Я засмеялась, морщась от боли, и взглянула на длинное тело рядом с собой, сцепленные на груди пальцы, распутывавшие мои волосы, когда мне было очень плохо. И, не задумываясь, я придвинулась ближе, желая снова прикоснуться к нему, желая теплоты, вытянув свои бедра вровень с его, я прижала свои ноги к его ногам, хотя они были под одеялом. Я сглотнула, будучи где-то в душе уверенной, что Иван не станет поддразнивать меня за то, что я прижалась к нему, и, повернув голову набок, положила ее ему на плечо. Мы были ближе, чем когда-либо за последние два месяца. Это ничего не значит, сказала я себе. Я ничего не имела в виду, ничего особенного. И я была готова смириться с этим, независимо от осознания того, что с подлецом Полом у меня ничего подобного не было.

– Ты лучше всех, – сказала я ему так тихо, как только могла, – в парном катании.

Что-то мягко опустилось мне на голову, и он усмехнулся, а я подумала, что он прижался головой или щекой к моей макушке.

– Спасибо, что постаралась уточнить.

Я заcмеялась, его колкость этого стоила.

– Пока ты стал для меня хорошим другом, но на самом деле мне некого сравнить с тобой, кроме твоей сестры.

– Хмм, – вздохнул Иван, лежа рядом со мной, а потом неожиданно обнял меня за плечо. Я вроде бы не собралась жаловаться. Его рука была теплой и тяжелой, и это было приятное ощущение: я чувствовала себя, как в коконе. В безопасности. Мне было очень приятно. Это правда.