Владимир Ли - Ты мне не пара [СИ]

Сам же каждый вечер осматривал Севу — случившееся с ним послужило мне уроком, больше не стал полагаться на Киру, что она проследит. Хотя никаких рецидивов не наблюдал, но для профилактики добавлял ему сил, подправлял общее состояние и эмоциональный фон. Так что сын стал гораздо спокойнее, крепче спал, ел также с большим аппетитом.

Подошло время летней сессии. Началась она как обычно — подготовился к первому экзамену по инфекционным болезням, проштудировал еще раз конспекты и спокойно отправился сдавать его. А уже в аудитории преподаватель огорошил меня новостью, заявил, что я в списке недопущенных. Почему, за что — неизвестно. Посоветовал обратиться в деканат — список ему передали оттуда. Услышанное стало для меня, как гром среди ясного неба — за пять лет учебы такое случилось в первый раз.

Никогда, даже в самое трудное время на третьем курсе, когда меня оставила Кира, я не пропускал занятия, во всяком случае, настолько, чтобы из-за пропусков не допустили к экзаменам. Конечно, если не считать мое пребывание в клинике института психологии, СИЗО или командировку на Филиппины, но на них у меня были нужные справки. Вовремя сдавал контрольные и курсовые работы, зачеты, так что об академической задолженности также не могло быть и речи. В недоумении гадал, пока шел в деканат — что же случилось?

На мой вопрос секретарь декана ответила:

— У тебя, Максимов, задолженность по онкологии — не сдал зачет.

Как же так, ведь преподавательница по этому предмету мне сказала, что выставит зачет автоматом за статью к межвузовскому конкурсу студенческих работ! Еще зимой я написал ее на тему ранней диагностики раковых образований и передал Коноваловой, старшему преподавателю кафедры онкологии. Она, кстати, сама предложила мне написать статью, когда на одном из ее семинаров привел некоторые сведения по данной теме из своей практики. Мою работу одобрила, только сказала, что нужна небольшая редакция, но она сама ею займется. Пообещала принять как зачетную, оформление и отправку на конкурс также приняла на себя. Что случилось дальше со статьей — мне не рассказывала, да я ею особо не интересовался, меня больше занимала работа в лаборатории и клиниках.

Не стал объяснять эти подробности секретарю, отправился на кафедру к Коноваловой. Там ее не застал, мне сказали, что она будет завтра. На следующее утро прождал преподавательницу у кафедры, пришла почти перед самым обедом. Приняла меня с видимым недовольством, не совсем понятным — ко мне она вроде благоволила, шел среди лучших студентов. Объяснил, что меня не допустили к экзаменам из-за зачета по ее предмету, напомнил о данном ею обещании. Подумав немного, как будто вспоминая, ответила:

— Твою статью, Максимов, ученый совет не принял, посчитал псевдонаучной — биополе, аура, какие-то ее оттенки, связанные с различными формами патологий. Зачесть ее я не могу, так что подготовься — через неделю придешь сдавать зачет.

Почему же она раньше мне сказала, даже если так? — этот вопрос я не стал задавать, только попросил принять раньше — готов сдавать хоть сейчас.

— Мне некогда, — услышал ответ, — не раньше, чем во вторник.

— Ираида Петровна, но у меня к тому времени пройдут уже два экзамена! Разрешите хотя бы послезавтра.

— Хорошо, пойду тебе навстречу — придешь к пяти часам.

— Извините, Ираида Петровна, в это время я должен быть на работе. Можно с утра?

— Не собираюсь подстраиваться под твои условия, Максимов. Придешь, как я сказала.

Пришлось согласиться, с тем и отправился на работу. Сдал зачет в назначенный день, но немалым трудом — задавала вопросы битый час, по всему курсу. У меня сложило впечатление, что Коновалова пыталась меня завалить, но в конце концов сдалась — я отвечал на все вопросы как по писанному, без каких-либо сомнений и мямливания. С видимой неохотой подписала направление в деканат о сдаче задолженности. Я же рад был и тому, поспешил к секретарю за допуском к экзаменам. Так что сессия для меня продлилась на неделю — сдавал пропущенный экзамен.

Позже, где-то через месяц, увидел в одном из научно-популярных журналов в рубрике нетрадиционного лечения статью «Диагностика рака — новые реальности» за авторством Коноваловой. Она почти слово в слово повторяла мою статью, разве что под другим названием. Вначале даже не поверил глазам — не мог представить, что солидная дама, кандидат медицинских наук, уважаемая среди коллег и внушающая студентам почтение, могла пойти на прямое воровство чужой работы. И было бы из-за чего — я сам не придавал особого значения своему труду, считал его рядовым на фоне гораздо более важных исследований ментальной энергии и операций с ее помощью.

Для меня не составляла тайны частая практика примазывания маститых ученых соавторами к работам менее известных, но плодовитых на открытия коллег. Далеко ходить бы не пришлось — в нашем институте, где я работал, такая картина не являлась редкостью. Но чтобы подобным образом, беззастенчиво обманывая, полностью присвоить себе чужой труд — с таким еще не сталкивался. Да, выходит, я плохо представлял меру человеческой низости от респектабельной с виду дамы, так что получил еще один урок от жизни — не стоит доверять внешнему антуражу кого-либо, надо научиться видеть суть каждого.

Так нужно подходить и к тем, кого называют сливками общества и с кем мне приходилось сталкиваться — в окружении родителей и братьев Киры, в институте, других местах. Кто же из них действительно заслуживает уважения — не мог ответить определенно. Очень возможно, что мизер, сам я наверняка никого не мог назвать таким. Хотя и знакомство с высшим кругом у меня складывалось шапочное, ни с кем близко не сошелся. Не лебезил перед ними, но сохранял в общении с ними видимость учтивости или почтительности. Впрочем, так я держался и с другими, старше меня по возрасту или положению, включая преподавателей. До недавних пор считал подобное отношение разумным, теперь же стал более осторожным в оценке их достоинства.

С наступлением лета каждый выходной день выезжал с семьей за город. Сева уже различал обстановку вокруг, сам просился на улицу — это видел по его довольному личику и агуканью, когда выходил с ним из дома. Да и Кире требовалась смена окружения, сидеть все время в четырех стенах ей стало в тягость. Не выручали прогулки с малышом по улице — не обычные вначале, вскоре встали рутиной. Вслух не высказывала тоску, напротив, своим видом показывала, что у нее все хорошо, главное — сын здоров и развивается нормально. Но после первой же поездки в горное урочище заметно оживилась, как будто набралась там новой силы и бодрости.

После мы выезжали на озеро в лесу, впервые там искупались, только Севу не стали — вода еще прохладная. Побывали у памятного нам с Катей Бутаковского водопада, на Первомайских прудах, в форелевом хозяйстве. Сын уже понимал, когда с ним садились в машину, что едем куда-то гулять — лепетал что-то, как будто высказывал свою радость, крутил головой по сторонам, а когда приезжали на место отдыха — пытался ползти куда-то, тянулся к листочкам и ярким ягодам. Так что поездки приносили удовольствие всем нам, только выбирали — куда поехать в следующий раз. За лето объездили все красивые места в округе, куда дорога не представляла трудности для Севы. Наверное, больше, чем за все предыдущие три года наших с Кирой отношений.