Владимир Ли - Ты мне не пара [СИ]

Какие-то замечания специалистов имели резон — что-то мы упустили в своей работе над полем, но они носили больше методический характер, чем принципиальный, не затрагивали главное — реальность ментального поля. Вместе с гостями проводили дополнительные эксперименты, теоретические расчеты, которые в конечном итоге шли только на пользу нового явления — давали более полное его обоснование. Большинство экспертов, отнесшихся к нам вначале предвзято, после тщательного разбора все же меняли свою позиция на более доброжелательную и терпимую. Но оставались и упертые в своем единственно правильном мнении — никакие доводы на них не повлияли, так и уехали с прежним предубеждением. Еще долго в научной среде шли обсуждения нашего открытия с критикой или поддержкой, но постепенно стали принимать если не как бесспорную истину, то все же заслуживающую серьезного внимания гипотезу.

Шестой курс, а с ним и основная программа института неспешно подходили к завершению. Зимней сессии, по сути, и не было — только по части предметов сдали зачеты, по другим же будут госэкзамены, но они пройдут в июне. Последний семестр проходил в расслабляющей обстановке — и без того не очень загруженные занятиями и заданиями, мы просто отбывали положенное время в клиниках и аудиториях. Кто-то уже начал готовиться к госам, другие откровенно скучали на занятиях или занимались своими делами, пользуясь послаблением преподавателей. Я также — писал отчеты, ответы на запросы и критические заметки, составлял планы и программы работ. Никто из одногруппников особо не интересовался, чем же я занят — каждый по своему убивал время.

Больший интерес для меня представляли дополнительные занятия в хирургии. Практически стал внештатным ассистентом врачей — вместе с ними проводил обходы больных, мне даже поручали писать историю их болезни, на операциях включали в свою бригаду. Первым на такое нарушение общего порядка — студенты могли присутствовать на них только в качестве наблюдателей, — пошел один из самых опытных хирургов клинической больницы Ярославцев. Он еще с первого семестра приметил меня, отличал от других студентов. Не раз обращался ко мне с какими-то вопросами, давал свои пояснения или советы. Я тоже старался попасть именно на его операции, во многом для меня поучительные. Оперировал он мастерски — аккуратно и точно, с минимальным вмешательством в организм больного. Ему чаще других хирургов поручали сложных пациентов, а он не отказывал, брался даже за тех, кого считали обреченными.

Ярославцев первым из врачей заметил, что при мне операции проходят с меньшими осложнениями и чаще заканчиваются благополучно. Как-то пригласил меня в ординаторскую и прямо спросил:

— Сергей, ответь — ты вмешиваешься в мою операцию?

Не стал юлить или делать непонимающее лицо, также открыто высказал:

— Да, Юрий Степанович.

— Интересно, — внимательно вглядываясь в мои глаза, продолжил Ярославцев, — и как это у тебя получается?

— Я сейчас работаю с техникой применения особой энергии, многим еще неизвестной. Вы, наверное, в курсе операций филиппинских хилеров?

Хирург на короткое время призадумался, а потом ответил: — Да, слышал. Но, насколько мне известно, их считают что-то вроде фокусников, реально же никакого толку от них нет.

— Я проходил семинар доктора Вергилио Гутиереса, одного из лучших хилеров. Он при нас проводил операции с применением той энергии, о которой вам сказал. Дал нам несколько уроков, именно из них я научился в какой-то мере, пока еще малой, пользоваться ею при оперативном вмешательстве. Результат вы сами заметили.

— Да, парень, ты, оказывается, факир! Но все же с твоей стороны слишком опрометчиво, даже опасно было пользоваться такими способностями, да еще без ведома хирурга.

Рассказал Ярославцеву о первом своем опыте вмешательства, когда у пациента на операционном столе уже остановилось сердце. Он вспомнил тот случай, воскликнул от догадки:

— Это, значит, ты помог?! А мы гадали, что за чудо случилось с тем больным — считали, что потеряли его, а он вдруг ожил!

Теперь уже с согласия врача помогал и страховал ему, он распорядился принять меня в его бригаду вторым ассистентом — конечно, без официального оформления. По его примеру другие хирурги привлекли меня в помощь — по-видимому, Ярославцев рассказал им о моем участии в той памятной операции. Иногда мне приходилось задерживаться в больнице допоздна, когда проводились особо сложные оперативные процедуры.

На работе я предупредил Мельника о своей практике с реальными больными, так что сложностей из-за опозданий не возникло. Да и главная работа уже была выполнена, сейчас шла отработка техники манипулирования ментальным полем в учебной группе — она расширилась до дюжины учеников. Меня подменяли с уроками начинающим менталистам первые выпускники моих курсов — Саша и Лена, они вполне успешно справлялись с этим заданием.

В мае прошел двухнедельную преддипломная практику в одной из поликлиник города — сидел в кабинете хирурга, помогал ему вести прием больных. Заполнял карточки, следил за осмотром, сам обрабатывал и перевязывал травмированные участки. После тех операций, в которых я участвовал, подобные процедуры не представляли особой сложности, но все равно выполнял их со всем тщанием. За все старания мне написали похвальный отзыв в дневнике, выставили отличную оценку.

А потом начались госэкзамены по пяти предметам. Они проходили также, как и другие, только принимала комиссия в составе нескольких преподавателей. Сдал их неплохо, почти все на отлично. Единственную четверку выставили по внутренним болезням. Причем, думаю, не столько за знания, сколько из-за возникшего между мной и преподавателем недоразумения — я подверг сомнению некоторые, едва ли не основополагающие тезисы из его лекций. Привел свои доводы, взятые из последних исследовательских работ по спорной теме, но их комиссия проигнорировала с таким итогом.

В июне нам выдали долгожданные дипломы врача, но они не давали права лечебной практики. Нужно еще пройти годичную интернатуру с квалификацией врача общего профиля или двухлетнюю ординатуру по узким специальностям. Мне с моим выбором будущей профессии предстояли два года стажировки врачом-ординатором. Хорошо еще, что с приемом в ординатуру решилось заранее — руководство базовой больницы похлопотало о том, обратилось в институт с просьбой направить меня в их хирургическое отделение.

Пришлось решать с двумя местами работы — или увольняться из института психологии, или как-то совмещать с моими дежурствами в больнице. Обсудил этот вопрос с Мельником, он согласился на свободный график работы — буду приходить по возможности, в свободное от дежурств время. Еще предложил поступить в аспирантуру при институте — мой диплом, пусть и не полноценный, все же дает на это право. Согласился не раздумывая — научная работа продолжала привлекать меня, а ученая степень в ней будет совсем не лишней. Тут же написал заявление, Мельник дал программу вступительного экзамена, правда, заявил что он для меня будет больше формальностью — с моим открытием примут непременно.