Владимир Ли - Ты мне не пара [СИ]

Выбрали с Ярославцем для экспериментальной операции планового больного с инородным предметом в мягких тканях бедра. Посчитали, что удаление этого предмета не должно вызвать каких-то трудностей или опасности даже при неблагоприятном течении хирургического вмешательства. Чтобы не смущать больного — операция проводилась под местным наркозом, так что он видел происходящее, поставили камеры вне его поля зрения, а операторов облачили в хирургическую одежду с закрывающими лицо масками. Начали как обычно — Васильев провел анестезирующую блокаду оперируемого участка, после ее обработки я приступил к вскрытию раны.

Не водя руками, даже не приближаясь вплотную к столу, мысленным напряжением создал режущий луч ментальной энергии на нужном месте. Под его давлением кожа, а затем ткани под ней разошлись без разрыва кровеносных сосудов — не пришлось их пережимать, как при обычных операциях. Постепенно углубился до искомого предмета — четко видел его контуры сквозь слой ткани, охватил отсекающим полем, после понемногу начал двигать наружу. На глазах всех окруживших стол врачей и медсестер бригады из раны появился краешек окровавленного предмета, вскоре он вышел весь. Его тут же подхватил пинцетом ассистирующий мне Ярославцев, осторожно положил в подставленный медсестрой поднос. Я же взялся за восстановление поврежденных тканей, а потом закрыл рану регенерирующим полем.

Увиденное поразило всех — от Ярославцева до операционной сестры. Хотя они с моих слов представляли, как будет проходить операция, но все равно — их изумление было как явлению чуда. Профессиональная дисциплина сдерживала их эмоции в ходе оперативного вмешательства, но когда оно закончилось, а пациента увезли в палату, выплеснули свои чувства. Кто-то более открыто, во всеуслышание выражая свое пораженное воображение, другие менее, но все соглашались в одном — мой опыт удался, операция проведена безукоризненно. Прошла аккуратно, почти бескровно, заняла считанные минуты — в несколько раз скорее, чем обычными средствами. Наши операторы прокрутили еще снятый фильм — вся бригада наблюдала за ним, не отрывая глаз, только изредка обменивалась короткими восклицаниями.

На следующую мою операцию пришла целая делегация — больничное руководство, врачи с других бригад, ведущий персонал отделений. Она также записывалась камерами — после первого фильма, показанного начальству, нашим операторам разрешили снимать все мои процедуры с ментальным полем. На этот раз оперировал мениск — предполагалось его удаление из-за разрушения хрящевой ткани, я же предложил восстановление. Так и приняли, работал по продуманному с Ярославцевым плану. Осторожно, стараясь не задеть капсулу сустава, вскрыл мениск, сшил разрывы тканей, а потом взялся за разрушенный хрящ. Регенерировал его по долькам до исходной структуры, работал с полным вниманием — подобная процедура мной еще не проводилась. В завершение операции проверил состояние всего сустава — каких-либо отклонений от нормы больше не заметил.

Рентген коленного сустава, результат которого с нетерпением ожидали собравшиеся в операционной зрители, подтвердил планируемый результат — полное восстановление мениска. Многие коллеги до начала операции просто не верили в такую возможность — в обычной практике при подобной патологии шла речь только об удалении этого органа. По-видимому, судя по высказанным ими эмоциональным суждениям и недоумению — их поразил больше не феномен бесконтактной операции, а ее исход. Но как бы то ни было, никто не усомнился в успехе выполненной работы, поздравляли нас — кто-то искренне, а кто-то и кривя душой. После этой операции руководство дало нам добро на подобные процедуры, могли проводить их на свое усмотрение.

Теперь те оперативные работы, которые поручал мне наставник, вел именно таким образом, почти без использования хирургического инструмента. Только изредка, когда считал более рациональным, брался за скальпель или пинцет, но и тогда перемеживал с манипуляцией полем. Начальное любопытство у коллег сменилось более сдержанным наблюдением — так что излишнее внимание не отвлекало нас от своей работы. Правда, нагрузки на других врачей бригады выпало гораздо меньше, чем при обычных наших операциях, но они не расслаблялись, оставались наготове. У меня редко, но все же случались неудачи — как было с выправлением паховой грыжи и заворотом кишок, мне на помощь приходил Ярославцев. С опытом их становилось все меньше, как правило, справлялся сам, даже в сложных операциях.

Ни в больнице, ни в институте не афишировали мои операции — посчитали их экспериментальными, наработкой клинической практики. Но слух о них постепенно пошел среди медицинского персонала других клиник — время от времени к нам наведывались гости, чтобы своими глазами увидеть невероятные вещи. Да и среди больных они вызывали прямой интерес, кое-кто из них вызвался сам пройти оперативную процедуру у меня. И таких становилось все больше — наверное, наслушались небылиц, приукрашенных историй от моих прежних пациентов. Сам я к большинству недугов не был готов — практика у меня все же небольшая, но с помощью Ярославцева их круг расширялся. Тому способствовало больничное руководство — шло навстречу важным людям, пожелавшим оперировать своих близких именно у меня. Так постепенно росла моя слава, я уже становился в городе известным врачом, пользующимся спросом если не в элитных кругах, то приближенных к ним.

В сентябре поступил в аспирантуру нашего института. Вступительные испытания, как и предполагал Мельник, стали больше формальностью. Приемная комиссия по основной специальности — в ее состав вошел и мой руководитель, — задала пару несложных вопросов и этим ограничилась. Экзамены по предметам кандидатского минимума — иностранному языку, истории и философии — также прошли без затруднений, к ним я подготовился более основательно. Дальнейшая учеба шла по подготовленной Мельником и утвержденной ученым советом программе. Тему будущей кандидатской диссертации мы выбрали связанную с моей нынешней работой — ментальными процедурами хирургического характера, научное руководство принял на себя Мельник.

После каждой операции я составлял подробный отчет со всеми деталями — от описания начального состояния пациентов, их патологии до характеристики применяемой модификации поля. Постепенно набиралась база данных с демонстрационными видеоматериалами. Ее разбор и анализ помогали мне самому систематизировать накопленный опыт, лучше подготовиться и проводить аналогичные операции. По моим записям учились и другие менталисты — кроме Саши и Лены способности к оперированию ментальным полем выявились еще у троих из моей учебной группы. С разрешения Ярославцева, допустившего их в операционную, они наблюдали за ходом моей работы. После в ординаторской проводил им подробный разбор своих действий по снятому фильму, показывал в ментальном плане манипуляции с полем.