Дженни Лукас - Любовь всегда права [litres]

Так почему же она чувствовала себя такой несчастной?

Ставрос. Одно его имя заставляло ее сердце сжиматься. Увидеть его было гораздо больнее, чем она себе представляла. И еще страшнее. Почему она так испугалась? Даже если он никогда не планировал заставлять ее делать аборт, то все равно ясно дал понять, что совершенно не заинтересован в отцовстве.

Если он и казался обиженным ее словами, то только из-за оскорбленной гордости. Это было очевидно.

Он сказал, что под угрозой смерти решил сделать последнюю попытку оставить что-то после себя, поэтому хотел жениться на ней и иметь ребенка. Неужели это правда? Неужели он действительно умирал?

Сначала она ему не поверила. Но такой гордый человек, как Ставрос Минос, не стал бы лгать о том, что показало его слабость.

Холли крепче сжала ручку коляски. Это не имело значения. Она больше никогда не позволит себе испытывать к нему какие-либо чувства. Даже если он думал, что умирает, это не оправдание тому, как он обошелся с ней – соблазнил ее и бросил!

Ее сердце сжалось. Каково же было высокомерному магнату, оказавшемуся беспомощным перед лицом смерти? Каково это – чувствовать себя таким могущественным и в то же время слабым?

Он держал свою болезнь в секрете. Она была первым человеком, которому он сказал об этом. Он явно думал, что она простит его.

Но даже если ее предательское сердце и испытывало искушение посочувствовать ему, как она могла это сделать?

Несмотря на то что Ставрос выглядел шокированным и расстроенным тем, что она никогда не говорила ему, что беременна, он явно не хотел быть отцом. Если бы он действительно хотел быть частью жизни их сына, то никогда бы не позволил себе так легко уехать сегодня. Он бы настоял на том, чтобы остаться, что бы она ни сказала. Но он этого не сделал. Как только она указала на дверь и заявила, что деньги не нужны, он моментально испарился.

Ей и Фредди будет лучше жить без него. Она поступила правильно, выгнав Ставроса. Ей следовало бы успокоиться, зная, что он никогда больше не побеспокоит ни ее, ни ребенка. Так почему же, когда Фредди вдруг захныкал, Холли захотелось сделать то же самое?

– Вот твой горячий шоколад, – сказал Ганс Мюллер, с радостной улыбкой протягивая ей дымящийся бумажный стаканчик. Молодой швейцарец был светловолосым и крепко сбитым, с ясными голубыми глазами.

– Спасибо, – сказала она, с улыбкой поворачиваясь к нему. – Ты очень добр.

– Я сделаю для тебя все, что угодно, Холли. И ты это знаешь.

Потягивая напиток, она беспокойно заерзала. Она познакомилась с Гансом полгода назад, в местном кафе. Он хотел улучшить свой английский, а она – свой немецкий. Тогда она была беременна, и их дружба была легкой. Но в последнее время что-то изменилось. Она боялась, что он хочет от нее больше, чем она может дать. Это внушало ей чувство вины. Ханс не виноват, что Ставрос навсегда разрушил все ее романтические иллюзии.

– Ганс, – неловко произнесла она, подобрав соску с одеяла Фредди и засовывая ее обратно в рот подвижному малышу. – Ты же знаешь, что очень дорог мне…

– И ты мне очень дорога. И Фредди тоже. – Он сделал паузу, взглянув на ребенка. – Ему нужен отец. А тебе – муж.

– Я…

Она сделала глубокий вдох. Меньше всего ей хотелось обидеть Ганса, который всегда был добр к ней. «Я не вижу тебя в этой роли», – собиралась сказать она.

С мужчинами, которых она представляла рядом с собой в качестве романтических партнеров, ничего не вышло. Три года она считала себя влюбленной в Оливера, а затем, в прошлый сочельник, потерпела фиаско со Ставросом.

Может быть, ей стоит дать Гансу шанс. Но когда она посмотрела на сияющее лицо Ганса, то поняла, что не может быть такой жестокой. Она знала, что никогда больше не полюбит ни его, ни любого другого мужчину.

Холли глубоко вздохнула. Это было трудно, потому что она боялась потерять его дружбу.

– Мне очень жаль, но ты должен знать…

Внезапно из-за ее спины раздался низкий чувственный голос:

– Ты не представишь меня своему другу?

Она повернулась, глубоко вздохнув.

Ставрос стоял посреди рождественской ярмарки, выше всех в толпе, мрачно красивый и могучий. У нее пересохло во рту.

– Что ты здесь делаешь? – Она задохнулась. – Я думала, ты уже возвращаешься в Нью-Йорк…

Ставрос с тоской посмотрел на ребенка в коляске.

– Когда мой сын здесь?

– Фредди – ваш сын? – пробормотал Ганс.

– Фредди? – Ставрос сардонически приподнял бровь. – Да. Я его отец. А вы?

– Ганс… Ганс Мюллер, – пожав Ставросу руку, он нервно взглянул на Холли. – Я и не знал, что у Фредди есть отец. Нет, конечно, я знаю, что у каждого есть отец…

Он беспомощно огляделся.

– Да, это так, – сказал Ставрос с веселым выражением лица, а затем обернулся к Холли: – Нам нужно поговорить.

– Мне больше нечего тебе сказать, – холодно ответила она. – Я здесь с Гансом. Я не собираюсь быть грубой…

Но молодой человек уже попятился от могучего широкоплечего магната.

– Все в порядке, вам обоим есть о чем поговорить. Он же отец твоего ребенка. – Он укоризненно посмотрел на Холли. – Ты должна была мне сказать.

– Мне очень жаль…

У нее пересохло во рту. Ганс исчез в толпе.

– Это тот самый мужчина, которым ты заменила меня? – спросил Ставрос у нее за спиной.

Холли резко повернулась к нему.

– Он мой друг! И больше ничего!

– Он хотел большего, – заявил Ставрос и посмотрел на ребенка, завернутого в одеяло. Наклонившись над коляской, он нежно погладил пухлую щечку малыша. – Мой сын, – прошептал он. – Я уже здесь. Я твой отец, Фредди.

Против своей воли она почувствовала сильный укол в сердце. Она глубоко вздохнула.

– Почему ты вернулся? Я же тебе сказала! Мы не хотим, чтобы ты был здесь!

– Прекрасно. Ты меня ненавидишь. Тебе все равно, что я умирал. Тебе не нужны мои деньги или что-то связанное со мной.

– Вот именно, – ответила она, подавляя свои эмоции при мысли о его смерти.

– Ненависть ко мне не дает тебе права держать моего сына подальше от меня. И что бы ты ни говорила, я его не брошу.

По ее телу пробежал холодок.

– Это не тебе решать.

Он улыбнулся.

– Но это так, – тихо сказал он. – Я его отец. Это значит, что я имею право быть в его жизни. И я собираюсь быть рядом.

Она понятия не имела, почему он делал вид, что ему небезразличен Фредди. Из-за ложного чувства гордости? Или чтобы просто причинить ей боль?

Но в любом случае он был прав. У него действительно были права, он решил сражаться за них. Страх сжал ее сердце.

– И что же ты собираешься делать?

Выражение лица Ставроса было ледяным, когда он произнес:

– Я собираюсь жениться на тебе, Холли.

Ставрос вовсе не собирался делать ей такое предложение. Но это было логично. Это был лучший способ обезопасить своего сына и дать ему заслуженное будущее – в полной семье, с родителями, живущими в одном доме.