Ника Ёрш - Счастье оптом

— Миша, я, кажется, дура, — перебила его, прижимая ледяные пальцы к вискам. — Неужели и правда ни разу?

Он покачал головой, улыбнулся.

— Понимаешь, я не представляла, как это сказать, или что сделать. Ты — успешный доктор там. Вся твоя жизнь в Сочи. А я — одиночка с тремя детьми. Я ждала от тебя каких-то слов…

— Значит, я и сам дурак. А работа найдётся везде. К тому же, это у тебя жизнь. Дети, школа, сад, развод… а у меня без тебя скука смертная. — Запустив руку в волосы, он взъерошил причёску и вдруг спросил с отчаянием в голосе: — Честное слово, ну чего ты раньше не напилась?!

Я расхохоталась. Обняла его, прижалась губами к губам и… поняла, что теперь точно всё встанет на свои места. Обязательно! Окончательно…

***

Спустя два года

— Марго! — Паша ринулся навстречу, едва меня увидев. Обошел водителя, уносившего в дом чемодан и помахал рукой: — Отлично выглядишь! Новая фамилия идёт тебе на пользу.

— Спасибо. А ты пополнел, хотя собирался заняться спортом.

— Хватит говорить одну правду, начинай уже хоть иногда подхалимничать.

— Хорошо, но не сегодня, — засмеялась я. — Сил нет после перелёта.

— Понимаю! Я сам устал, как собака. Похудеешь тут, когда столько стрессов.

— Какие у тебя стрессы, братец? С женой развелся больше года назад. Отец устроил тебя в свою фирму, опекает, хоть и не показывает этого…

— Опекает?! Да там пахать приходится, как не в себе. У меня голова кругом и рука сама тянется к холодильнику… Ой, всё, вижу этот скептический взгляд, начинается. А где Миша?

— Прилетит завтра, к самому торжеству, — вспомнив мужа, я заулыбалась шире. — У него сегодня несколько важных операций, никак не мог сорваться, но всем передавал пламенный привет.

— Веришь, что прилетит? Правда?

Я закатила глаза к небу, повела плечами:

— Он очень постарается, Паша, по-моему этого достаточно.

— Понял-понял. А дети? Вижу только Варю.

— Мелкие с Зоей Аркадьевной в Москве останутся на эти три дня. Только недавно отсюда вернулись, не захотели снова мотаться. Да и праздник будет скорее для взрослых.

— Ну, да. Старику в принципе хватило бы только Лёвы и Вари, и оба уже здесь. Зачем нас позвали? Только бы от дел отвлекать.

— Традиция, — пожала плечами я. — Повод увидеться всем вместе. И отец уже в возрасте…

— Ага, этот ещё нас всех переживёт! Он, наверное, и собирает народ, чтоб лишний раз позлорадствовать, мол, я ещё ого-го! Не дождётесь.

— Паша! А ты всё язвишь. Попытайся уже принимать его таким, какой он есть. После семидесяти человека не изменить, он и так очень старается, — я остановилась и поправила галстук на шее у брата, потом посмотрела на него внимательно и добавила: — Правда, это ведь так приятно, встретиться с тобой, с Лёвой, с Жанной Михайловной, Каринкой и Олегом…

— Она ждёт пополнения, — прервал меня Паша, и глаза его засияли от радости. — Это будет нечто. Дорф — отец. Ты можешь себе представить?

— Могу. В свободное от вдохновения время он будет отлично справляться и выглядеть человеком.

Мы переглянулись и засмеялись, понимая, что теперь у сестрицы будет сразу двое детей: писатель и писатель, главное ударение ставить сначала на «и», потом на «а».

— Ничего, Жанна Михайловна их не бросит. Она Карину обожает, — отмахнулась я.

— Ещё бы, обе помешаны на том, как надо правильно выглядеть и угождать своим мужьям. Не то что некоторые, карьеру строят, вместо того, чтобы стать отчаянной домохозяйкой и обмениваться с ненаглядным братом свежими сплетнями.

Я прижалась к его плечу головой и, посмотрев на виллу, глубоко вздохнула:

— Как же здесь хорошо. С вами. Только без Миши и мелких немного тоскливо.

— Ой, Золотков твой всего-то на сутки опоздает. Прямо голубки, когда только наголубитесь? — Паша говорил будто серьёзно, а сам приобнял меня и склонился ближе. В его голосе слышалась улыбка. — Уже больше двух лет никак не дадите мне сказать гадость и позлорадствовать. А ведь я утверждал, что идеальных пар не бывает. Неужели ошибся?

Ответить не успела — зазвонил телефон.

Услышав мелодию, скорее ответила, чтобы услышать раздосадованного Золоткова:

— Никак, Маргош! — выдал он вместо приветствия, после чего нарочито раздосадованно вздохнул. — Профессор Мусин требует завтра ассистировать. И ладно бы просто с ним поругаться, но там случай такой интересный…

— Миша, — я сделала паузу, досчитала до трёх про себя, — ты — кидало.

— Ни в коем случае! — воспротивился он, добавляя нежности в голос. — У меня на второе сентября уже номер в твоём любимом спа-отеле забронирован. Еле выбил свободный…

— Искуситель. Что ещё?

— Ещё? Твои запросы так быстро растут…

— Миша!

— Ещё на пятнадцатое отгул выбил. Как ты просила.

— Золотко ты у меня.

— А ты шантажистка.

— М?

— Терпеливая моя, ненаглядная, — исправился он.

— Оперируй уж, так и быть. Люблю тебя.

— И я.

Он отключился первым, спеша куда-то по очередным делам. Женат, как и было сказано когда-то, на своей работе. Её он обожал. Меня любил. И мне хватало этой любви. Я смирилась с тем, что мой Миша по-своему писатель, как Дорф. Он переписывал чужие судьбы, сшивая раны и сращивая кости, с воодушевлением, с полной отдачей. И мне нечего было возразить на это. Всё что могла — это устроиться на работу и потребовать себе в помощницы ненаглядную Зою Аркадьевну. Теперь тосковать и переживать без дела просто не оставалось времени.

— Так что? — Паша, который оказывается никуда не ушёл, постучал мне по плечу, заставляя обернуться. — Ты счастлива с ним на сто процентов?

— На девяносто четыре, — ответила я, улыбаясь. — Но ты спроси меня ещё раз после второго сентября. Посмотрим, может и на сто.

Братец усмехнулся и предложил локоть, чтобы проводить к вилле. Там ждал отец, каждый год теперь отмечавший день своего рождения с нами. Там ждала Жанна Михайловна, ставшая мне очень близкой подругой и советчицей. Там был Лев, совсем недавно сообщивший родителям, что полюбил горничную из отеля…

— Будет скандал, — счастливо заметил Паша. — И Игнату всё это разгребать. Скорее, давай прибавим шаг. Не хочу пропустить ни слова. Когда отец в гневе, он раздаёт остальным бонусы, в назидание виноватым!

Я рассмеялась и поспешила за братом, вспомнив, что свой главный «бонус» от разгневанного Лопухина уже получила. Он ведь с самого начала тогда, два года назад, задумал выпроводить меня на свидание со своим кардиологом. «Рыжим несчастьем, достойным нормальной женщины,» — так отец назвал позже моего Мишу. У него и третье условие было: прийти на юбилей с Золотковым в качестве пары.

Но прямо говорить отец никогда не умел, потому придумал небольшую игру. Три свидания. А с кем на них идти, если вокруг мужчин раз-два и обчелся? И Мише про меня напел всего самого-самого, заинтересовал, раззадорил… Хитрец Лопухин… И мне бы сердиться за столь явное вмешательство в чужие дела, да не за что. Отец позволил мне приехать в его дом и получить здесь столько счастья, сколько я не имела за всю жизнь, до встречи с ним.