Марианна Кожевникова - Начинаем жить

Дима мало что уразумел в женской стратегии и тактике, но, безусловно, многое почувствовал, внутренне сбился, растерялся, огорчился, смотрел то на мать, то на Милочку и настойчиво твердил обеим, что вместе они заживут очень дружно. Маму он оставлять не хотел, полагая, что той без него будет одиноко.

При Диминых словах о дружной жизни Милочка огляделась, и Геля увидела ее глазами свой привычный домашний порядок. Пыль вытерта, но кое-где. Обои тоже кое-где замаслились, а кое-где и подрались. На столе навалом газеты и журналы, на стульях одежки, на подоконнике чего только не понаставлено, возле тахты в пепельнице полно окурков и чашка стоит с недопитым кофе. Она тут же разозлилась и обиделась еще больше. Разумеется, домом она не занимается. Только этого не хватало! При ее-то работе она бы еще терла, мыла, делала ремонты! Смешно! И вообще она не мещанка! «В чьем доме ни сориночки, тот скучен на перинушке!» Мещанству — бой! Геля почувствовала, что в силах побороться за Диму, и стала еще любезнее. Они попили вместе кофейку на кухне, побеседовали о последних новостях в искусстве. Из беседы стало ясно, что Мила за новостями не следит, и это ей тоже было деликатно поставлено на вид. В интеллигентном доме… Потом Дима пошел провожать свою девушку.

На следующее утро Геля сказала сыну, что невеста его — прелесть. Тот расцвел. Но и спешить некуда, добавила мамочка, пусть поживут, притрутся, там видно будет. Работа у него ответственная, вряд ли найдется время по «Ашанам» ездить, набивать жратвой холодильник и по воскресеньям пылесосить. Милочки-кошечки обычно с такими коготками, что ой-ой-ой!

— Да я съезжу в любой «Ашан» с удовольствием, — добродушно отозвался сын. — Милочка, знаешь, как готовит? Пальчики оближешь, а от сосисок и сухомятки у меня давно живот болит.

Геля увидела в сухомятке скрытый упрек, он у нее сразу стал комом в горле, она поджала губы, однако тут же улыбнулась: сейчас не время выяснять отношения. Но на душе у нее еще яростнее заскребли кошки.

— Да, Милочка твоя — прелесть, — повторила она. — Жаль, что ничем не интересуется. Хотя это и понятно, она из мещанской, ограниченной семьи. Там на тебе будут воду возить. Быт заест. Позабудешь обо всех творческих полетах.

Сказала, как отрезала. И ушла в другую комнату. Не сомневаясь, что нанесла сопернице серьезный удар. Мещанка! Что может быть постыднее?!

Но невеста была не первой, а последней, и самой горькой, каплей, переполнившей чашу Гелиных бед. Неприятности начались значительно раньше. Уже по весне она поняла, что потеря работы не за горами. На киностудии тоже появились молодые и шустрые. И сразу стало ясно, что бегают они куда быстрее Гели. Хорошо бы только бегали! Они быстрее добывали информацию, быстрее ориентировались, быстрее выходили на нужных людей, они даже быстрее с ними договаривались. Правда, потом дело все равно не обходилось без Гели, она до тонкостей знала, как снимают кино, — умела подстраховать, организовать, сгладить шероховатости, уладить конфликт. На студии ценили ее опыт, дипломатичность, обаяние. Однако Геля чувствовала: не сегодня завтра ее дипломатия тоже никому не понадобится. Народ погрубел, попрямел и своей хамоватой нахрапистостью будет достигать цели скорее, чем любыми дипломатическими ухищрениями. Она поняла, что пора готовить пути отступления. Геля решила уйти с гордо поднятой головой и раньше, чем попросят. Тыл у нее был прочный — преданный сын с хорошим заработком. И вдруг сюрприз. Дурацкий. Неожиданный. В надежном тылу диверсия, там приготовился окопаться извечный враг — невестка. Вот только, спрашивается, зачем Димуле жениться? Брак — это так несовременно. Если честно, мужчины никогда и не стремились к браку. Но кому так уж хочется, сейчас придумали — гостевой. Парочка встречается, развлекается, отдыхает, веселится, и никаких тебе хомутов на шее. Мысль о женитьбе принадлежит, разумеется, Милочке, лишний раз свидетельствуя о ее ограниченности и мещанстве. Нет сомнения, что девица задумала захомутать Димитрия, сесть на шею, погонять в хвост и в гриву. А он так доверчив, неопытен. Юнец, желторотик. Едва за тридцать перевалило. Но мать всегда на страже интересов сына. Она сумеет объяснить Димуле, как все обстоит на самом деле. Он в опасности! Ослеп. Потерял бдительность. Толкует, как они прекрасно заживут втроем. Они, видите ли, будут о ней заботиться. Да нет! Эта Милочка навесит на них обоих кучу забот! Потребует для начала ремонт, перевернет вверх дном квартиру. Геле никогда уже не быть у себя хозяйкой. По квартире будет ходить Милочка с тряпкой и следить, где оставила Геля чашку с кофе и окурок! Потом начнет бороться с курением. Если младенец появится — наверняка!

Нет, жизнь с невесткой, пеленками и горшками Ангелине Васильевне не по плечу. Особенно если придется расстаться с работой. От одной мысли о такой жизни у нее начиналась мигрень. А если без невестки, то и без сына? Без сына, без работы и без денег? Мигрень усиливалась.

Разрешить проблему не представлялось возможным. Дима уехал в командировку. А может быть, к невесте? Геля ходила на работу с мигренью. По двору уже не бежала, а еле ползла и забывала здороваться с соседями. Потом взяла себя в руки. Хвост пистолетом — и никаких! Внутренне собралась, прифасонилась, накрасилась. Вот тогда и пококетничала во дворе с Андрюшкой — дед с внуком Ваней играли в футбол.

— А не поехать ли нам с тобой, Андрюшенька, отдохнуть на море? — сказала Геля и многозначительно прищурилась — так, как только она умела.

Сказала просто так, для смеха, чтобы себя немного подбодрить.

А он: «Поехали! Вот отправлю своих через неделю за город и билеты возьму. Устроит тебя середина июля?»

— Конечно, устроит, — ответила она с тем же прищуром, ничуть не думая ни о каких билетах, только радуясь, что Андрюшка поддержал игру.

А он взял билеты. Зануда.

Глупейшее положение. Не могла же она ему сказать: «Я пошутила!» А как ее на море потянуло! Прямо повеяло йодистым свежим воздухом среди выхлопных газов. Но билет все равно придется сдавать. У нее же работа. Досъемки. У киношников лето — самое горячее время. Кто ей отпуск даст? Для очистки совести Геля задала вопрос об отпуске своему начальству. А начальство с поразительной или, точнее, подозрительной легкостью согласилось.

— Подготовительный период вы отработали на пять с плюсом, Ангелина Васильевна, съемки прошли выше всяких похвал, — объявил шеф. — А с тем, что осталось, побегают молодые. Отдыхайте на здоровье.

Геля поняла, что не зря подумывала о тылах и гордо вскинутой голове — вполне возможно, и осенью и зимой вместо нее будут бегать молодые, но промолчала и подала заявление на отпуск. В конце концов, пауза не повредит. Наоборот, все прояснит и выявит. И вот они едут вдвоем с Андрюшкой отдыхать на море…