Оксана Гринберга - Цена соблазна (СИ)

— Я знаю, что Эля у вас! Мне очень надо с ней поговорить. Скажите ей… Передайте, что я никуда отсюда не уйду, пока она не откроет мне дверь. Вернее, пока не выслушает то, что я собираюсь ей сказать. Потому что это очень важно! Дело касается жизни и здоровья моего сына. И я буду стоять здесь, дожидаясь, пока она… Пока вы мне не откроете!

Ответом ей было молчание. Старческие шаги стали удаляться. Одна лишь неугомонная Матильда гавкнула несколько раз, но затем затихла и она. Майя в отчаянии уставилась на дряхлый дермантин, размышляя…

Что делать, если няня Олимпиада или же Владлена больше не вернется? Затеряется навсегда в лабиринте своей квартиры, а они так и останутся стоять на лестничном пролете?

Как быть, если им так никто и не откроет?

Быть может, все же стоило рассказать обо всем Артему? Он бы прислал сюда свою бригаду, а те бы вынесли дверь вместе с няней Олимпиадой — или же Владленой? — и тявкающей старой Матильдой, и Элькой, которая, Майя почти была в этом уверена, прячется где-то внутри…

Неожиданно шаги стали возвращаться, причем, звучали они куда увереннее. Дверь наконец-таки распахнулась, и Майя увидела заплаканную подругу в домашнем плюшевом костюме с зайцем на груди. За ней стояла аккуратная старушка в белоснежном передничке.

— Как ты меня нашла?! — выдохнула Элька, но тут уставилась на… еще одну мать и бабушку, чьи мужчины отправились спасать тех, кто им дорог.

— Кто это с тобой? — поинтересовалась она нервно, отступая в коридор.

— Я сейчас все тебе расскажу, — Майя решительно шагнула в квартиру, не позволив Эльке захлопнуть дверь перед ее носом.

— Проходите на кухню! — растерянно произнесла то ли Владлена, то ли Олимпиада, не совсем понимая, что происходит. — Элюсечка, я же не знала, что к тебе гости… Я бы пирогов напекла.

— Мы уж как-то обойдемся без пирогов, — резко произнесла Майя, наступая на Эльку.

На даче у Артема она думала, что будет просить. Станет ее умолять, если придется. Но сейчас… Сейчас ей хотелось схватить стоящую перед ней девицу и потрясти… Хорошенько потрясти, а еще, для верности, приложить несколько раз об стенку, чтобы стереть жалобное выражение с заплаканного Элькиного лица.

Потому что ей нисколько не было ее жаль. Жалеть, вообще-то, надо было Никиту и Павлика, которые сейчас были непонятно где и непонятно с кем. В руках помешанной на мести психопатки и наркобарона.

— Подруга, ты что?.. — растерялась Элька, похоже, прочитав свой приговор на Майином лице.

— Сейчас узнаешь, что я, — сухо ответила ей Майя. — И кто я.

Ей хотелось добраться до сына как можно быстрее, а Элька стояла у нее на пути. И она явно что-то знала… Знала и молчала! Сбежала, так ничего ей и не рассказав, а сейчас строит из себя обиженную невинность!

Но Майя собиралась вытрясти из нее всю правду. Выцарапать вместе с глазами, вырвать вместе… Нет, язык Эльке еще пригодится, чтобы обо всем ей рассказать!

— Где он, Эль? — глухо спросила она. — Где мой сын?

— Какой еще сын?!

— А что, у меня их много?

— Твоя сестра и ее подельник-наркоман забрали наших детей, — подала голос Вероника из-за Майиной спины. — Похитили из моего дома и теперь требуют выкуп.

На это Элька неверяще покачала головой. Попятилась, уткнулась бедром в приоткрытую дверь в гостиную.

— Они похитили Никиту и Павлика, — добавила Майя. — Хотят за них полмиллиона долларов. Причем, этим же вечером. Ах, ты не в курсе?! То есть, ты не знаешь, что нам дали три часа, чтобы собрать всю сумму? Тебе никто об этом не рассказал? А ты случайно не слышала, что нас с Артемом вчера вечером чуть не убили? Четверо отморозков с битами… Это тоже прошло мимо твоих ушей? Ну что же, тогда послушай меня! Я не уйду отсюда, пока ты мне четко и ясно не скажешь, где мой ребенок!

— Где наши дети?! — Вероника наступала с другой стороны, тоже не собираясь никуда уходить.

На ее лице читалась жажда расправы.

Зато Галина Михайловна толпиться сзади не стала. Подхватила под локоть и увела, вернее, утащила на кухню толи Олимпиаду, то ли Владлену, заявив, что девушки разберутся сами.

— Я не знаю! — наконец, выдавила из себя Элька, плюхнувшись на диван посреди обставленной в духе Советского Союза гостиной.

Одну из стен занимала застекленная секция, посреди которой темнел тяжеленный квадрат старого телевизора. Потертую обшивку разлапистых кресел скрывали не менее старые пледы. И везде висели ковры с турецкими «огурцами».

— Я ничего не знаю! — вновь повторила Элька, закрывая лицо руками. — Не знаю, где она! Я не знала, что она похитила детей. Она… Она передо мной не отчитывается, только пугает до ужаса! Потому что она психованная!.. Совсем сумасшедшая… И зачем только ее мама забрала из детдома?!

— И зачем же она ее забрала? — спросила Майя. — Расскажи мне, я хочу знать.

Она должна все знать, потому что любая информация, даже на первый взгляд малозначительная, сейчас навес золота.

Все, что расскажет Элька, могло вывести на след похищенных детей.

— Я была против этого. Говорила маме, что не надо… — покачала головой Элька. По ее щекам текли слезы. — Нам не нужно никого из детдома, мы и так хорошо живем! Но она меня не послушала меня. Привела ее домой… Я тогда еще в школе училась, не помню в каком классе…

— Ты уж вспомни!

— Наверное, в десятом… Или, может, в одиннадцатом. Тогда на маменьку и напало запоздалое раскаянье. На работе тоже все стало не слишком-то хорошо, вот она и с дуру ударилась в религию… Стала ходить по церквям, грехи свои замаливать. Там, наверное, ее и надоумили… Вот она и притащила эту дрянь домой! Сказала, что теперь у меня есть сестра, и она будет с нами жить. Но чтобы я пока еще молчала, пока эта… Пока эта девка у нас не приживется. И сразу же стала ее обхаживать — Светочка то, Светочка се… Вот тебе, Светочка, новые шмотки и новый компьютер. Ах, ты хочешь еще и новый телефон?! Конечно же, Эльвире ничего не нужно, лучше мы тебе купим! Я сначала терпела… Думала, ну ладно, хорошо! Присмотрюсь к ней, разберусь, что это за сестра, и с чем ее едят. А когда присмотрелась, поняла, что мама привела в наш дом чудовище.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Потому что… Потому что не захотела! — произнесла Элька с вызовом. — Думала, что мама скоро поймет, что из себя представляет моя сестричка, и этот театр абсурда закончится. Она вернет ее туда, откуда взяла. Но ничего не заканчивалось. Эта тварь оказалась слишком уж умной. Умела закрасться в доверие, а затем била по больному. Постоянно выставляла меня перед мамой в черном свете. Наслаждалась, делая мне плохо. Помню, я тогда еще у нее спросила, за что… Почему она меня так ненавидит? И она мне ответила… Сказала, что я украла у нее ее жизнь, и теперь она мне мстит. За то, что я — красивая и успешная, а она — уродина с пятном на лбу, забытая мамой в роддоме. — Тут Элька всхлипнула. — Но на этом моя ужасная сестренка не остановилась. Затем она стала красть уже мою жизнь.