Юлия Набокова - Любовь на карантине

– Интересуюсь! – Катюня ничуть не смутилась. – Вы же мои любимые пациенты. Должна же я знать, чем закончится ваша история.

– Я пригласил Дашу на кофе, но она где-то в деревне, и связь прервалась… – поделился я. Никакой другой медсестре я бы этого не сказал. Но это же была Катюня! Которая контрабандой протаскивала в палату попкорн и букет для Даши и видела нас спящими в одной постели.

– Может, телефон разрядился. Или в деревне связь плохая, – попыталась утешить меня девушка.

– Перезвоню попозже, – я убрал телефон и предложил: – Подвезти тебя домой? Я на машине.

Катюня помотала головой.

– Спасибо, но я не домой.

– А куда, на свидание? – подмигнул я.

– Если бы, – хмыкнула Катюня. – Я же в красной зоне работаю, теперь живу в больнице. – Она махнула рукой на здание в глубине больничной территории. – Там для медперсонала оборудовали палаты. Чтобы много времени на дорогу не тратить. Ну и чтобы своих родственников не заражать. Так что парня своего я уже две недели не видела и неизвестно, когда теперь увижу. Не знаю, дождется ли меня Славик… – Она грустно умолкла, и мне захотелось погладить ее по голове, как младшую сестричку.

– Дождется! – уверенно сказал я.

– Думаешь? – Катюня с надеждой подняла глаза.

– Конечно! А если не дождется, то дурак. Где он еще такую, как ты, найдет?

Катюня польщенно зарделась и затеребила кончик русой косы, а я понял, что она чуточку в меня влюблена. В ее возрасте это в порядке вещей.

– Ну ладно, я пойду, – заторопилась она. – А ты, Кирилл, береги себя и Дашу. Вон в Италии уже строгий карантин ввели, и у нас пациентов с каждым днем прибывает… После пожара уже целое отделение под больных вирусом переоборудовали. Эта пандемия так быстро не закончится.

Мы посторонились, пропуская «скорую», которая подъехала ко входу в больницу.

– И ты себя тоже береги, – сказал я. – Не страшно тебе выходить на работу?

– Кому-то ведь надо ее делать, – с беспечным видом отозвалась Катюня, но глаза ее были серьезны, и я понял, что девушка прекрасно осознает опасность, с которой сталкивается ежедневно. Но по-другому не может. Сколько ее однокурсниц сейчас сидят дома под крылом у родителей, отказавшись от работы в инфекционном отделении? А Катюня сейчас тут, на передовой.

– Спасибо тебе за все! – поддавшись порыву, я обнял ее и поцеловал в макушку. Ее волосы еще были влажными после душа, который она принимала после смены.

– Спасибо не отделаешься, – она лукаво улыбнулась. – На свадьбу с Дашей позвать не забудь!

Она развернулась и зашагала в глубь двора к зданию, которое теперь заменяло ей дом. Но не успела сделать и нескольких шагов, как с крыльца ей замахала выбежавшая доктор в спецкостюме:

– Катя!

Девушка вприпрыжку понеслась к ней.

– Новых пациентов привезли, – донесся до меня голос доктора. – А медсестер не хватает.

И Катя, не колеблясь ни мгновения, вошла за доктором обратно в больницу.

А я отправился на парковку, чтобы снова набрать Дашу из машины.

Даша

Дверь в мамину комнату оказалась закрыта. Я прошла на пустую кухню, где горел свет. Первым делом включила айфон на зарядку и положила на край стола. Сгребла со стола пустые стопки, а недопитую бутылку водки вылила в раковину, где уже громоздилась гора немытой посуды. По кухне поплыл резкий запах спирта, и, чтобы замаскировать его, я плеснула в слив средства для мытья посуды с ароматом лимона.

Хотела убрать продукты в холодильник, но он был грязным и покрытым липкими пятнами. Сначала перемою посуду, а уже потом примусь за холодильник.

Я приоткрыла форточку, чтобы проветрить спертый запах в кухне. Потом достала резиновые перчатки, губки и тряпку для уборки, которые купила в магазине, и встала к мойке. Пока перемою гору посуды, айфон как раз подзарядится, и я смогу позвонить Кириллу.

Вода журчала из крана, ароматная пена очищала застарелые пятна на бабушкиной посуде – чистоплотная бабуля никогда бы не допустила, чтобы ее тарелки и чашки утратили блеск. Ей было бы больно видеть, во что мама превратила некогда опрятный дом. С каждой вымытой тарелкой становилось дышать все легче, как будто в дом возвращался уют. Я даже стала весело напевать себе под нос, поэтому не заметила, как в кухню кто-то вошел.

– О, Дашка, хозяюшка!

От издевательского голоса за спиной я резко обернулась, выронив намыленную тарелку к ногам.

– Что ж ты посуду бьешь? – Дядя Гриша сузил глаза, глядя на осколки на полу. На нем была та майка с темными пятнами на груди, которую я видела на спинке кровати, и штаны, висевшие на дверце шкафа. Выходит, он уже был в доме, когда я вернулась. И не просто зашел, а уже успел переодеться! – Ты разве ее покупала? – попенял дядя Гриша.

– И не ты тоже! – рявкнула я.

Бабушкину тарелку было до слез жаль, когда я собирала осколки с пола, настороженно косясь на дядю Гришу. Какого черта он вернулся? Мясник по-хозяйски уселся на стул и запустил широкую лапу в мой пакет с продуктами.

– О, хавчик принесла, – одобрил он, доставая батон хлеба и отрывая от него ломоть. – Молодец! Негоже в гости с пустыми руками ходить.

– Я не в гостях! – Меня всю затрясло, когда я бросила осколки в мусорное ведро. – Я домой вернулась. А вот тебя сюда не звали!

– Ой ли? – усмехнулся он, повернув голову на коридор.

Колыхнулись занавески, и в кухню робко вошла мама с помятыми после сна волосами.

– Мама, скажи ему, чтобы он ушел! – потребовала я и заметила, что она тоже переоделась – сейчас на ней был потертый велюровый халат, а не та одежда, в которой я укладывала ее в постель.

Мама затравленно взглянула на дядю Гришу, потом на меня.

– Ну что же ты молчишь, Любаня, – с притворной улыбкой сказал мясник. – Мне уйти?

Мама слабо улыбнулась ему и покачала головой.

– Мама! – ахнула я, уже догадываясь, что произошло в доме за время моего отсутствия. Халат на голое тело, смятые волосы – не просто ото сна, а еще – свежий засос на шее. Мясник словно заклеймил ее – «моя!». Меня затрясло от гнева. – Мы же с тобой обо всем договорились! Ты выгоняешь его, и мы начнем все с чистого листа!

Мама молчала, отводя глаза. За нее ответил сожитель – притянул ее за ремешок халата и с размаху усадил на колени. Мама пьяно засмеялась – алкоголь из нее еще до конца не выветрился.

– Мама, он же тебя бьет! – попыталась достучаться до нее я.

– Не с того ты начала, девочка, – поцокал языком мясник. – Если хочешь здесь остаться, придется договариваться со мной. Я теперь здесь хозяин. А ты никто.

– Да пошел ты! – с ненавистью бросила я и швырнула ему под ноги тряпку, которую все еще держала в руках.

Я надеялась навести здесь порядок. Я думала, что возвращаюсь домой, но этот дом давно перестал быть моим. Как мама перестала быть моей мамой – еще в тот день, когда не защитила меня, девчонку, от своего пьяного сожителя. Я хотела спасти ее от него – но она не хотела быть спасенной. Ее устраивали жизнь в пьяном угаре и побои, которыми щедро потчевал ее мясник. Та прежняя мама из детства, которая на миг показалась наружу, которая рыдала у меня на груди и соглашалась на все мои предложения, снова исчезла, уступив место пьяной опустившейся бабе, которой было все равно. Был бы рядом мужик да бутылка водки.