Елена Гонцова - Подари мне краски неба. Художница

— Ни разу, — сделала большие глаза Тонечка. — Но ты не переживай, может быть, он сильно занят. Ведь он пишет книгу.

— Андрей тоже закрытая тема. Если будет звонить, скажи, что я уехала на Северный полюс.

Наташа поцеловала мать, надела толстовку и вышла.

Мастерская сразу же понравилась ей: под самой крышей восьмиэтажного дома, с окнами на дубовую рощу. Она принадлежала недавно умершему художнику, некоторые работы которого Наташе когда-то нравились. Она вознамерилась стремительно начать и завершить работу.

Потянулись дни, полные рутинной работы. Пальцы почернели от постоянного соприкосновения с кислотой и металлом, она перестала ощущать целый ряд запахов.

Изготовив клише, она решила сделать пробный оттиск, но обнаружила, что нет необходимых красок. Любуясь превосходно созданной из косного металла штучкой, она не могла не похвалить себя: «Недаром Бронбеус говорил, что у меня золотая линия. А я, как дура, сомневалась».

В таком состоянии, приподнятом и несколько диком, она и позвонила Стасу, сообщив, что в мастерской, где она работает, есть хороший станок, который почему-то не продал оборотистый сынуля, сдавший отцовскую мастерскую за сто долларов, нет только красок, чтобы немедленно отпечатать некую хорошенькую вещицу.

— Как захотим, так и сделаем, — ответил Стас, — буду с красками через полтора часа. — И положил трубку.

Наташа внимательно вслушивалась в короткие гудки, пытаясь понять, что же такого произошло необычного.

«Да ведь я не сказала ему адрес, — ужаснулась она внезапно пришедшей в голову мысли, — кто-то меня уже выдал, или он следил за мной?»

Наташа пыталась вспомнить, сообщала ли она адрес вообще кому бы то ни было, Тонечка предупреждена о неразглашении и будет хранить тайну, к тете Варе вряд ли кто-нибудь догадается обратиться, Антону Михайловичу адрес неизвестен, сынок художника, получив деньги за три месяца вперед, укатил в Ялту. Оставался последний вариант: за ней следили. И глупый Стас нечаянно выдал себя или еще кого-то.

Наташа не на шутку разозлилась. И когда в передней раздался звонок, она была уже в бешенстве.

— Откуда ты узнал мой адрес? — зловещим шепотом спросила она ошарашенного таким приемом Стаса.

— Но, старуха, извини, ты не звонила, не объявлялась. Антон Михайлович забеспокоился, понимаешь. А я, зная о твоей дружбе с теткой Варей, и вычислил квартирку. Че такого? Не первый год друг друга знаем. Отстал — погиб. — Стас гнал свою обычную лабуду.

— Не первый, но последний, — с яростью и тем же шепотом отвечала Наташа. — Последний год мы знаем друг друга, шер ами.

— Да успокойся, старуха, все нормально, я тебе и денежки принес в клюве, и клише заберу самолично. Я ведь чувствую, старушенция, что лишний раз общаться с Антоном этим Михайловичем для тебя внапряг.

— Это точно, — несколько смягчилась Наташа. — Деньги, говоришь? Что-то мне никто не говорил, что клише будешь ты забирать. Откуда ты вообще знаешь, что я его делаю?

— Ну ты даешь, старуха, ты что, меня за дурака держишь? Сама звонишь, говоришь, что будешь испытывать станок этот реликтовый, мастерскую сняла. Да кто же этому хмырю Антону Михайловичу тебя отрекомендовал как гениального гравировщика. Не я ли? Правильно, я. И забирать мне поручили, понимаешь. Вот только я не помню, сколько там тебе поначалу было обещано.

Взгляд его бегал с предмета на предмет, голос тоже был не слишком, нарочито успокаивающий, надтреснутый и фальшивый. Все это мгновенно вызвало в Наташе целый ворох подозрений. Но с другой стороны, у нее не было оснований слишком уж не доверять этому пройдохе Стасу.

Он всегда был таким, ничего нового в его манерах не наблюдалось и сегодня. А когда бывший сокурсник извлек из видавшего виды портфеля десять пачек стодолларовых купюр, сомнений не осталось никаких. Деньги, понятное дело, он получил от Антона Михайловича. И в этой истории Стас все-таки не последний человек, хоть и малахольный, как вся эта публика.

Она предложила Стасу поучаствовать в изготовлении первого оттиска. Они вместе нанесли краску согласно образцу, и скоро уже Стас восхищенно разглядывал цветную картинку на большом листе плотной бумаги.

— На твоем месте, Наташка, — по-приятельски зачастил он, — я бы греб деньги лопатой. Ты гравер от Бога, поверь мне. Я знал двух-трех стариков, фальшивомонетчиков, так сказать. Но ты им не чета.

— Ты мне льстишь, засранец, — парировала Наташа.

— Верный Стас ночей не спит, ищет, где бы заработать Татке. — Он засуетился, принялся упаковывать клише в принесенную ветошь, в бумагу, с трепетом водвинул, наконец, это сокровище в портфель. — Я исчезаю, исчезаю.

Закрыв дверь за негодяем, Наташа отмыла руки, причесалась, собираясь домой. Перед уходом она окинула взглядом мастерскую: станок, два мольберта, на письменном столе — принесенный Стасом полиэтиленовый пакет с красками, на крошечной книжной полке, рядом с единственной в этом доме книгой Хемингуэя, — коробочка из-под скульптурной мастики. Почему-то ей показалось забавным, что мастику она почти всю израсходовала, а коробочка осталась тяжелой.

Наташа машинально положила коробочку в пакет с красками, а пакет поместила в большой ящик вместе со всеми принадлежностями быта художника. Большей чистоты для мастерской не требовалось. Было немного жаль прощаться, точно мастерская ее собственность, точно бросает она ее навсегда. Буржуйские замашки рассмешили Наталью настолько, что все тревожные домыслы и соображения отступили на задний план.

К Тонечке она заявилась победительницей, но вела себя сдержанно, как будто ничего особенного не произошло, удалось заработать быстро и эффектно, только-то и всего. Временно решены тяжелые проблемы. Так, впрочем, все и было.

— Ты говорила, что даже не сможешь представить такой суммы, — как-то неловко пошутила Наташа, — правда, тут немногим меньше, но на первое время хватит.

— Да что ты, Наташенька, — отвечала мать, — об этом можно было только мечтать. Но скажи мне, это теперь наши деньги? Это ведь так много. Хотя смотря для кого. Но эти-то… они не потребуют обратно? Да что я говорю!

— Посмотри на мои руки, все сделано вот этими самими руками. Они еще долго будут болеть. Глаза устали, а запахов для меня временно не существует. Никогда так не было. Думаю, что я продешевила. Но впредь буду умнее, поверь мне. Да и связываться с этой братией, — неожиданно для себя завершила она, — не уважать себя.

— Да бог с тобой, обыкновенные люди, — замахала руками Тонечка, — разве что платить могут больше, так потому, что деньгам счета не знают сейчас. Нахапали по случаю, а распорядиться толком не умеют. Вот ты и помогаешь им распорядиться, умница ты моя. Выполняешь функцию координатора денежных потоков.