Рэйчел Ван Дайкен - Отвергнутый

Все внутри меня оборвалось, когда мой рот наполнился слюной от ее вкуса — как животное, я разорвал перед ее платья и поставил ее на ноги только, чтобы снять этот бесящий кусок одежды с ее тела.

Она выбралась из платья и ударила меня по лицу.

Я потер подбородок и ухмыльнулся.

— Сделай это еще раз, разрешаю.

Ее глаза вспыхнули, когда я схватил ее за запястье и притянул к себе, наши губы слились, горячие и жаждущие. Я потянулся к ее лифчику и расстегнул его, Мо откинулась назад, стиснув зубы.

— Укуси меня, и я буду наслаждаться этим еще больше. — я отбросил ее лифчик подальше от нас и ждал, моя грудь вздымалась от неудержимого желания.

Глаза Мо вспыхнули, а потом ее ногти впились в мою шею, она поцарапала до воротника моей рубашки и с треском разорвала ее, что аж пуговицы полетели.

Я не мог заботится о меньшем. У девушки, черт возьми, ногти были в крови, когда моя рубашка была брошена на пол.

Ее руки погрузились в пояс моих брюк, притягивая меня ближе к себе. Когда она наклонила голову, наши губы снова столкнулись, на этот раз медленнее и извилистее.

Она облизывала мои губы медленными томными движениями; клянусь, девушка имитировала секс своим ртом.

Руками она что-то делала у меня на талии, перистые прикосновения ее пальцев, скользящих по моей коже, оставляли после себя обжигающий жар.

Впервые за несколько дней я почувствовал — я почувствовал все.

Все это когда-то было подобно взрыву, звенящему в моих ушах, я хотел закрыть глаза от ощущения всего этого — я онемел после встречи с Фениксом, и теперь стал живым — кровоточил и был живым.

Мо отстранилась, и я понял, что она расстегнула мои брюки. С диким блеском в глазах она дернула их вниз, швырнув на пол. Я вышел из них, чуть не споткнувшись, когда снова притянул ее к себе, мои руки зарылись в ее волосы и потянул их так сильно, что она вздрогнула.

Ее голова откинулась назад, обнажая шею, и я воспользовался этим в полной мере, посасывая ее кожу вплоть до ключицы —одно из моих любимых мест.

Ее груди дразнили мою грудную клетку, а соски затвердели, превратившись в твердые камешки.

Мои руки обхватили ее бедра и подняли в воздух, бросив на кровать.

Сняв боксеры, я медленно пополз вверх по ее телу, облизывая, пробуя на вкус и покусывая ее ногу, пока моя голова не оказалась рядом с ее бедром. Дрожа, она выгнула спину и тихо застонала.

И я сорвался, во второй, третий, возможно, пятый раз за эту ночь.

Заставить ее кричать было моей единственной целью.

Черт возьми, я отправлюсь в ад за то, что уйду после этого — но я не мог... она была моим наркотиком — моей сладкой зависимостью — и мне нужна была доза больше, чем еще один глоток воздуха.

— Текс! — это был первый раз, когда она заговорила со мной с тех пор, как я ее отругал. Широко распахнув глаза, она прижалась к моей груди. — Я все еще ненавижу тебя за то, что ты делаешь.

— Хорошо. — я поцеловал ее в бедро и двинулся, чтобы притянуть ее тело ближе к себе. — Возненавидь меня через несколько минут, а пока люби.

Ее глаза приобрели темный оттенок, прежде чем снова вспыхнуть, когда я мягко шлепнул ее по ноге и ухмыльнулся.

Девушка приподнялась и закусила губу.

Будь я проклят, если мне это не нравилось.

— Кричи для меня. — прошептал я ей в рот, чувствуя вкус крови. — Только для меня, не для него... и никого другого. Ты моя. Заставь меня поверить в это.

С криком я вошёл в нее, одновременно дергая ее тело вниз за плечи, раз и навсегда настаивая на своём требованием.

Она приняла меня, а затем напрягла мышцы, сжимая меня самым интимным способом, который я когда-либо испытывал.

Внезапное ощущение заставило меня выгнуться назад, мое тело не было уверено, хочу ли я большего или меньшего.

Она двигалась подо мной, слегка покачивая бедрами.

Больше, определенно больше.

Острые ногти впились мне в спину, призывая двигаться все сильнее и сильнее, пока я не запыхался, пока все, что я видел — это Мо, пока она не стала всем моим миром, моим существованием.

Ее мышцы сжались вокруг меня, так сильно, что это единственное, что я мог чувствовать — все ее тело напряглось. С криком она притянула меня к себе, наши губы встретились где-то посередине, когда ее язык переплелся с моим.

А потом она тихонько застонала мне в ухо.

И я кончил — сильно.

Все.

Конец.

Мы посмотрели друг на друга — оба голые и запыхавшиеся, и я сказал одну вещь, которую знал, что ни один парень, который действительно любит кого-то, никогда не должен говорить.

— Мы не можем сделать это снова.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Презираемая женщина — это женщина, с которой не хочет иметь дело ни один мужчина, будь то это член Мафии или нет.

Феникс

Я отхлебнул виски и поморщился.

Знаете, это из разряда чего-то очень неправильного, когда ты не в состоянии выпить боль — когда чувствуешь себя настолько онемевшим, что алкоголь, может стать водой, попадающей в твоё горло.

Я поставил стакан на стол и встал, чтобы потянуться.

Мужчины были погружены в глубокий разговор о Комиссии — то, о чем я действительно хотел перестать слышать, учитывая все обстоятельства.

— Пойду проверю, как там Би. — прошептал я Луке и хлопнул его по спине.

Он кивнул и вернулся к разговору.

Забавно, но Лука был последним мужчиной на этой планете, с которым я был согласен. Он пытался убить меня, когда впервые встретил — странно, что мой убийца оказался моим спасителем — скорее фигурой отца, чем моей собственной.

Я почесал затылок и прошел в гостиную, где девушки пили вино.

Би сидела в углу и вежливо слушала. Каждые несколько секунд она наклоняла голову и вздыхала — я знал этот взгляд. Неуверенность в своих силах, она не знала, как себя вести и что делать.

Она скрестила ноги, отпила глоток воды и посмотрела на свои руки.

— Би. — позвал я. — Подойди сюда.

Она вскочила со своего места и подошла ко мне.

Я проигнорировал покачивание ее бедер так же, как и проигнорировал ванильный запах, кружащий вокруг моего носа.

— Ты в порядке?

— Почему? — она скрестила руки на груди. — Ты собираешься забрать меня сейчас?

— Нет.

— Мне скучно.

Я раздраженно поджал губы.

— Я не твое развлечение.

Би пожала плечами и посмотрела на меня сквозь полуприкрытые веки.

— А ты хочешь им быть.

— Прекрати. — я судорожно сглотнул.

Ее брови сошлись вместе в притворной невинности, когда она потянулась и коснулась моей руки.

Я дернулся в сторону.

— Прекратить что?

— Ты прекрасно знаешь о чем я говорю.

Мы обсуждали это много раз. Я не занимался девочками, не становился жертвой ее пухлых губ или покачивающихся бедер, сколько бы она ни пыталась. Я не был игрушкой для нее, которой можно разбрасываться, потому, что она не добивалась своего.