Рэйчел Ван Дайкен - Отвергнутый

— Мо, это не то место, чтобы...

Он вздрогнул и облизнул губы, когда я сильнее прижала пистолет к его телу.

— Что? Вытащить на все общее обозрение наше грязное белье? Рассказать всем, что пятнадцать минут назад мы были голыми? О, прошу прощения, когда будет подходящее время? После того, как я узнаю, что ты женишься на сучке Николаси, просто ради налаживаний отношений Семьи!

Текс побледнел, его рот открылся, потом закрылся, потом снова открылся.

— Мо, я не был уверен в этом. Я не...

— Заткнись! — взвыла я, сильнее прижимая к нему пистолет. — Ты не можешь говорить. Ты не получаешь удовольствия от извинений, и я чертовски уверена, что не прощу тебя, ни сейчас, ни когда-либо. С. Нами. Покончено. — я хотела нажать на курок. Хотела, чтобы ему было так же больно, как и мне, но не могла. Мое сердце не позволяло сжать палец. Вместо этого пистолет выпал из моих рук и со стуком упал на пол. — Уйдите с дороги.

Текс и Феникс расступились.

Я прошла сквозь них, высоко подняв голову. К черту его, к черту их всех! С меня хватит.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Насилие порождает еще больше насилия. Всегда.

Феникс

Каждый мускул в теле Текса был напряжен в ожидании, начать действовать.

Мне потребовалась вся моя сила, чтобы удержать его на месте и не дать ему побежать за ней. Я ненавидел, что все шло так хорошо, почти так же сильно, как и боялся обратного.

— Ну. — брови Луки удивленно взлетели вверх. — Было интересно.

— Мне жаль. — пробормотал Текс.

Чейз выругался, с отвращением покачав головой.

— Мне нет.

— Текс. — рявкнул Лука. — Ты должен попрощаться с мужчинами. Никсон, как Босс ты должен пойти с ним и Чейз, ты выглядишь ужасно, тебе лучше не выходить.

— Не стал бы, даже если бы пришлось. — Чейз сверкнул глазами. — Кроме того, ты мне не Босс.

— Думаю, я говорю за Боссов везде, когда говорю... спасибо Богу. — прошипел Лука.

Чейз закатил глаза и пошел в противоположном направлении.

Я подтолкнул Текса вперед.

Никсон обнял Текса за плечи и схватил его за голову, притягивая к себе, когда он заговорил приглушенным голосом.

Да, Текс был ходячим мертвецом.

— Итак... — Лука вытащил сигару и покатал ее между пальцами. — Игра. — он сунул сигару в рот. — Сет.

— Матч? — я предложил ему спичечный коробок.

Лука взял спички и усмехнулся, сигара все еще торчала.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

— Что сделано, то сделано.

— Еще нет. — его улыбка погасла. — Пока нет.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Даже если вы бессердечны — одна частичка все еще бьется в вашей груди. Раздражает, мягко говоря.

Текс

Я сделал всевозможные движения.

Попрощался с мужчинами, пожал им руки, взял сигары и выпивку, смеялся так, словно мне было все равно, разговаривал, будто меня на самом деле не волновало, расстреляют их или нет.

Все это было ложью.

Потому что моему сердцу не было все равно.

Мое сердце больше не существовало. Я уже отдал его. Я пообещал себе, сделать это по-настоящему, и именно так я и сделал.Только шутка заключалась во мне.

Я отдал ей все, зная, что пути назад нет. Зная, что в тот момент, в ее комнате, я наконец-то позволил себе в последний раз почувствовать, каково это — быть любимым.

Как только мы закончили, я понял, что все кончено.

Я знал, что в будущем меня ждет не любовь всей моей жизни, а брак по расчету с незнакомой девушкой, которая вернет Семью Камписи в надежные круги.

Власть — все было о власти. Являться частью Мафии, все равно что играть в шахматы, где не знаешь, ферзь ты или пешка, пока не станет слишком поздно, пока не проиграешь всю партию или не выиграешь.

Я не был уверен, что одержу победу.

Но уверенный в возможности попробовать.

— Эй. — Би подошла ко мне и коснулась моей руки. — Думаешь, мы сможем поговорить?

— Да. — хрипло сказал я. — Давай выйдем на задний двор.

Я взял ее за руку и повел на задний двор. Вечер был холодный, но Никсон включил обогреватели на случай, если мужчины захотят выйти на улицу и покурить.

— Так. — она стояла под обогревателем, скрестив руки на груди. — Ты мой брат.

Моя улыбка была вымученной. У меня не было никакой связи с этой девушкой, никаких воспоминаний о ней, она была чужой, но я бы умер за нее. Абсолютное безумие, охватившее меня при мысли о ее безопасности, даже не было логичным. Я просто знал, что убью за нее, не задумываясь.

— Это я и есть.

— Ты высокий.

— В детстве ел много шпината. — пошутил я.

Она щелкнула пальцами.

— Верно, я никогда не любила овощи, всегда скармливала их собаке.

— Вот почему ты меньше меня.

Она усмехнулась.

— Да, это не имеет никакого отношения к тому, что я девочка.

— Девушка. — поправил я. — Ты уже совсем взрослая.

— Ты...? — она пожевала нижнюю губу и сделала неуверенный шаг вперед, стуча каблуками по дереву. — Ты вообще меня помнишь?

Я вздохнул, почесывая затылок.

— К тому времени, как ты родилась, меня уже давно не было, Би. Мне жаль.

Ее брови на мгновение нахмурились.

— Да, мне тоже. Неплохо с кем-нибудь общаться.

Чувствуя себя неловко, я откашлялся.

— Ну, я уверен, у тебя были друзья, верно?

Ее взгляд был недоверчивым.

— Друзья? Дорогой брат, мне пришлось искать определение этого слова, когда мне было шесть лет, и я увидела телешоу о ночевке. Папа никогда никуда меня не водил. Почти уверена, что единственная причина, по которой я выжила, заключалась в том, что мама так отчаянно защищала меня, не хотела потерять еще одного ребенка и все такое.

Боль пронзила мою грудь. Каково это, если родители так отчаянно заботились о тебе? Я не знал. Никогда бы не узнал такой любви.

В моей голове мелькнул краткий образ Мо.

Это была совсем другая любовь, и ее больше не было.

— Ты что-нибудь слышала о ней?

Би покачала головой.

— После того как Феникс взял меня под свою защиту, я была отрезана от всей семьи... Феникс боялся, что Альфонсо попытается использовать меня, чтобы добраться до тебя.

— Умно. — я вздохнул. — Думаю, я многим обязан Фениксу. Он никогда не прикасался к тебе, верно?

Би фыркнула от смеха.

— Ты шутишь? Клянусь, я спрашивала каждый день, гей ли он, когда он был со мной.

Да, держу пари, Феникс ненавидел это.

— Значит, он не трогал тебя?

Щеки Би порозовели.

— Он даже не замечает меня.

Да, я сильно сомневался в этом. Феникс, возможно, побывал в аду и вернулся, но он все еще был мужчиной, а моя сестра не была ребенком. Черт, мне и так было нелегко позволить ей надеть коктейльное платье на публике.

Прочистив горло, я отвернулся.

— Ты останешься здесь.

— Здесь? — она повторила. — В Чикаго?

— Здесь. — я облизал губы. — Со мной и с Абандонато, пока я не займу свое место.