Маргарет Форд - В поисках любви

Молодой человек задумчиво посмотрел на соседний дом — дом, в котором жила Беатрис.

— Нет, — ответил он, — не перееду.

Кэти честно старалась не думать об Алане. Она работала до изнеможения, помогала по хозяйству старушке миссис Чен, у которой жила, и даже не стала встречаться в воскресенье с Морин, сославшись на срочные дела. Но обижать подругу ей не хотелось, и она согласилась в следующий выходной пойти с ней на танцы.

— Вот увидишь, тебе понравится, — повторяла Морин взволнованно.

В этот раз вечеринку решено было устроить в «заведении» Пэдди Фэнси. Пэдди, крепкий ирландец лет пятидесяти, содержал пивную и часто предоставлял ее молодежи для танцев.

Из просторного зала вынесли почти всю мебель — оставили только стулья вдоль стен. В дальнем конце на небольшом помосте разместились музыканты — волынщик и два скрипача. За стойку встал сам хозяин — сегодняшний вечер обещал немалую прибыль. Девушки немного опоздали и пришли, когда зал уже был полон народу, и им пришлось протискиваться к стене. Майкл Фитцпатрик, озорной паренек, живший по соседству с Донахью, оставил для них два места, хотя, по его словам, и «перерубался со всеми пришедшими». «На танцы нельзя опаздывать», — сердито сказал он вполголоса.

На вечеринку пришло много девушек все нарядные, веселые. Здесь были рыжие волосы самых разнообразных оттенков: от чуть рыжеватых, как у Кэти, до сияющих медных, как у Морин.

Ирландке очень шли широкая серая юбка и новая черная блузка в горошек, в вырезе которой поблескивала ее единственная драгоценность — маленький золотой крестик. Кэти же долго думала, в чем пойти, и наконец остановилась на зеленой клетчатой юбке и кофточке из легкой белой материи. Длинные волнистые волосы свои она заплела и уложила во круг головы, как корону.

Наконец музыканты заиграли. Поначалу, как обычно на танцах, девушки и парни только пересмеивались, не решаясь начать. Но в конце концов невысокий коренастый юноша вытащил вперед свою смущенную подругу, а следом потянулись и другие пары.

Кэти уже несколько раз приглашали потанцевать, а Морин сердито отказывала всем, предпочитая танцам болтовню с подругами.

Но в разгар вечеринки хлопнула входная дверь — и танцоры расступились, давая дорогу вновь прибывшим.

Это пришли ирландцы из Сохо — части Лондона пользовавшейся недоброй славой. Впереди выступал темноволосый молодой человек, крепкий и мускулистый, — Шон Райан, красавец и сердцеед.

Девушки зашептались. Кэти взглянула на Морин — но подруга не смотрела в ее сторону, она глядела только на Райана.

По лицу было видно, как борются в ней радость, упрямство и отчаяние…

Вновь прибывшие чинно проследовали к стене и сели, ни на кого не глядя. Музыканты заиграли снова.

— Они редко танцуют, — пояснил девушке Майкл, — Особенно Шон. Хотя он может кого хочешь переплясать. Говорят, — в голосе паренька зазвучало восхищение, — что его опасаются все бандиты Сохо! А еще говорят, что сам он не уступит никому из них…

Кэти снова посмотрела на Райана. На нем был новый свитер, но он остался в синих рабочих брюках, и смотрелся этот наряд, дополненный пестрым платком на шее, на удивление элегантно. Все окружающие девушки бросали на него восторженные взгляды.

«А мне он не нравится, — подумала Кэти неожиданно. — Очень уж он самоуверен. Бедная Морин…»

Ей снова вспомнился Алан. По дороге на вечеринку Морин успела рассказать, что он остался у них в доме, что миссис Лаура не особенно довольна, но зато Марианна вне себя от радости, и что его лакей — «полный болван».

— Да, — прибавила она в конце. — Ведь он остался в доме из-за соседки — помнишь, я тебе рассказывала? Такая великосветская красотка. Вот теперь он все пытается познакомиться с ней поближе, просто из кожи вон лезет. Смех, да и только.

Кэти это вовсе не показалось смешным, но вслух она согласилась с подругой.

«Ну вот. Значит, нечего больше и думать о нем», — сказала она самой себе в очередной раз и улыбнулась Майклу.

Скрипач провел по струнам смычком. Пришло время джиги.

Морин всегда считала, что джига — танец особенный и немного волшебный, и неоднократно говорила об этом Марианне. Во всяком случае, пытаясь после объяснить то, что произошло в этот вечер она пришла к выводу, что ничем иным, кроме как чудом, объяснить это невозможно.

Именно джига, считала она, сделала так, что темные глаза Шона Райана вдруг встретились с ее голубыми. Именно из-за музыки уголки его губ тронула улыбка. И конечно, только звуки волынки заставили Морин сделать шаг вперед.

Молодой человек легко поднялся с места и шагнул ей навстречу. Изумленные танцоры расступались, давая им место в середине круга.

Шон действительно был просто превосходным танцором… Морин сначала боялась, что не сумеет успеть за ним, но этого не случилось. Напротив, ей казалось, что она танцует лучше и легче, чем обычно… Остальные пары остановились и только хлопали в такт.

А потом… потом начался другой танец, а чудо джиги все продолжалось… Пальцы Морин и Шона сплелись крепко и, казалось, навечно.

«Господи, — думала ирландка, — как жаль, что Марианна этого не видит! Ей бы здесь понравилось!» Но эта мысль, как и все остальные, растворилась в вихре танца. Осталось только чувство удивления и всепоглощающего счастья.

Несмотря на все старания Джеймса Гордона, Алана не особенно интересовали дела. Но он очень любил отца и искренне хотел выполнить его волю, поэтому ездил на встречи с его бывшими деловыми партнерами и добросовестно старался разобраться в премудростях отцовского бизнеса, хотя и не раз жалел, что Эдвардс, которому он всецело доверял, остался в Америке. Алан выполнил данное кузине обещание и не переехал, а встречи назначал в ресторанах, понимая, что суета будет неприятна тетке.

Лондон являлся не только местом для улаживания деловых вопросов, но и величайшим источником соблазнов, в чем Алану почти сразу пришлось убедиться.

Во-первых, лондонские денди были строгими судьями. Алан и сам знал толк в элегантном покрое, и его нью-йоркский портной оказался на высоте, но, черт возьми, какие изящные запонки вошли в моду в это время! Кроме того, совершенно необходимым оказался автомобиль, и Алан зафрахтовал на три месяца роскошный «роллс-ройс»… Молодой человек не раз думал о том, что Эдвардс оказался прав, когда порекомендовал ему перемену обстановки, — обилие новых впечатлений смягчило боль утраты.

Миссис Харди только качала головой, называя племянника легкомысленным и ветреным, но после того, какой преподнес ей великолепный серебряный браслет, почти перестала ворчать. Марианна же привязалась к непутевому кузену всей душой и всегда была на его стороне.