Ольга Мишина - Конфетти для близнецов

Нет, дома мы иногда берем на руки друг друга, особенно если вся кухня занята родственниками и знакомыми, а количество стульев гораздо меньше, чем гостей.

Есть такая игра — тот, кто сидит снизу, начинает ритмично поднимать коленки со словами: «Марк Фрадкин, «Песня о Родине», часть первая. Еду-еду я по полю, еду-еду я по полю, еду-еду я по рисовым полям. Все давным-давно уснули, все давным-давно уснули, лишь уздечка блям-блям-блям-блям-блям. А Зульфия, любовь моя, любил ли кто тебя, как я?..»

Дальше шла вторая часть этого бессмертного произведения, потом — третья…

Проблема в том, что ноги-то не железные, а точное количество частей нехитрой песни не знает никто. Возможно, что оно вообще бесконечно…

Более того, авторство, приписанное Фрадкину, тоже весьма сомнительно…

Но в конце любой части можно резко раздвинуть колени и тогда можно обойтись и без продолжения. Или поменяться местами, после того как поднимется тот, кто сидел на коленках первым.

В общем, только я начала тихонько напевать Ирке на ухо «Песню о Родине», как наша скачка была прервана резко распахнутой дверью и зычным криком выглянувшей медсестры:

— Кудрявцева!

Я подскочила и сбросила «седока», то есть Ирку, поскольку Кудрявцева — это я. Ну, и сестра, конечно, но вызывали в данный момент не ее, что немного расстраивало.

Настойчиво приказывая себе не быть тряпкой, я занесла тело в кабинет не без помощи старшей сестры и поискала глазами врача, к которому записала «пациента» предусмотрительная Ирка.

Лечебный зал был немилосердно напичкан страшными бормашинами, поэтому, пока я пробиралась к своему месту, старалась не слишком сильно открывать глаза, ведь зрелище было не для слабонервных! С десяток человек сидели в креслах, застыв с оскаленными ртами, в которых, словно оборудование секретной лаборатории, булькали ненасытные слюноотсосы.

«Слава богу, хоть к креслам не привязывают», — с облегчением подумала я, усаживаясь в свое.

Пока я тряслась, мешая доктору начать осмотр, Ирка, нагло проскользнувшая следом, и не доверявшая мне полностью, четко и лаконично обрисовала проблему.

— Так вам сначала нужно рентген сделать, — умудрившись все-таки засунуть зеркало в мой трясущийся рот и посмотрев на нужный зуб, который я выбрала в качестве больного, сказала стоматолог. — Сейчас я напишу направление, кабинет номер пятьдесят восемь, а потом сразу ко мне, хорошо? — она подняла умные глаза, блестевшие за стеклами модных очков. Я судорожно кивнула.

— Ир, мне потом сразу надо будет в парикмахерскую, поскольку у меня, наверно, уже вся голова седая, — ныла я на пути к рентген-кабинету, все еще не исключая возможности улизнуть отсюда. Но Ирка даже не вышла, чтобы купить воды и что-нибудь пожевать, опасаясь, что я сбегу. А ведь я даже еще не начала лечить! То есть…

— Ага, и к маникюрше, поскольку ты сломала два ногтя, стараясь достать до лица своего лечащего врача! Да расслабься, что ты все трясешься? Сейчас сделаешь рентген, я сделаю дело, и уйдем, — Ирка успокаивала меня, как умела — то есть сделала равнодушное лицо и отвернулась. Я вздохнула, стараясь делать это незаметно.

— Можно? — заглянула я в пятьдесят восьмой кабинет. Ирка торчала сзади, перекрывая пути к отступлению, планы которого, видимо, постоянно отражались на моем многострадальном лице.

— Направление есть? — рявкнула пожилая женщина в белых лосинах, торчащих из-под халата. Синие узелки запущенных вен под резинкой лосин сразу привлекали к себе внимание. Злой колючий взгляд, неухоженные седые волосы, правда, короткие. За ее щекой угадывался остаток завтрака. Повезло мне, ничего не скажешь! «Это она, Вадькина мать!» — закивала вслед Ирка, втолкнула меня внутрь, и дверь захлопнулась.

Я затравленно кивнула, протягивая бумажку.

— Войдите! Сядьте! Не сюда! — резким голосом отдавала она отрывистые приказы, завидя, как я направилась к креслу из вытертого красного плюша. — Сюда сядьте!

Я послушно проследила за ее костистой рукой и пристроилась на краешек зеленого стоматологического кресла.

— Накройтесь! — последовал очередной приказ.

— Я не мерзну… — попыталась было отпереться я, но под грозным взглядом подтащила к себе тяжеленную свинцовую накидку и поспешно натянула до подбородка.

«И так у меня грудь маленькая, а теперь вообще сплющит», — жалея себя, переживала я на этом ужасном кресле, боясь пошевелиться и посмотреть в сторону. Мой личный цербер что-то писала, сидя за столом слева от аппарата.

Я услышала, как она встала и захлопала дверцами шкафа. Выкладывает на стол что-то для Вадика? Хорошо бы… Затем она снова вернулась за стол, продолжая писанину.

У меня рентгенолог ничего не спрашивала, следовательно, пыталась угадать год рождения, фамилию и пол? Я согласна, это трудно сделать, особенно сейчас. Еще пять минут лежания под этой накидкой — и я сама затруднюсь его определить…

Или она вообще кроссворд там разгадывает? «Аппарат для экспресс-диагностики костей человека? Рен… ренг… нет, не подходит!»

— Фамилия! — грозный окрик прервал мои размышления, отчего я вздрогнула, и свинцовый фартук с грохотом свалился на пол.

— Извините… — пробормотала я, снова укрываясь им. — Кудрявцева… Ю.Г.

Дальше следовали адрес и прочая информация. Она снова полезла в шкаф и затем приблизилась ко мне. Я задрожала, но Ирки рядом не было — сестра, словно голодная кобра, выжидала удобный момент за дверью! — поэтому пришлось стучать оставшимися зубами в одиночку.

— Откройте рот! — последовал очередной приказ. — Голову набок! Дайте большой палец! Сюда! Держите пластинку! Остальные пальцы распрямить! Не двигаться!

«Бедный Вадик», — подумала я, когда его мамаша отправилась в смежную комнату и закрыла за собой дверь. Из меня она мигом сделала младенца, изображающего пионера-горниста, поскольку я лежала на правом боку с открытым ртом, засунув в него большой палец и выпрямив ладонь прямо по курсу.

Я боялась пошевелиться, неотрывно глядя в сторону смежной комнаты. Поэтому не могла видеть, но отчетливо услышала, как скрипнула дверь и как моя сестрица прокралась в кабинет.

Не могу сказать, что я вздохнула с облегчением — стало еще страшней. А вдруг «это» — не то?.. А вошедший человек — не Ирка, и он позарится… на «это»? Или вошла все-таки Ирка, но ее засечет мама Вадика? Или…

Но аппарат два раза пикнул, рентгенолог вернулась и вскоре освободила меня, приказав подождать в коридоре, пока она проявит пленку. Надеюсь, я хорошо получилась…

Выйдя в коридор на негнущихся ногах мокрая, как тщательно промытый крыжовник, я первым делом посмотрела на табличку, украшающую дверь кабинета.

— Ты что? — спросила Ирка, уже подпирающая стену рядом. От сестры веяло радостью и табаком — рядом находилась курилка. В руках угадывалась довольно большая коробка, завернутая в белый пакет.