Паола Стоун - Продолжение любви

— О, в вас заговорил голос крови, — довольно улыбнулся Маковски. — Я иногда развлекаюсь таким образом: делаю обработки народной музыки. Эта вещь действительно получилась недурно. Хотя ее исполнение очень утомляет меня. Я расходую недельный запас положительных эмоций. — Он засмеялся.

— Зато зрители чувствуют себя как на крыльях. Мне хотелось лететь, забыв про все на свете.

— Как сейчас?

Она не нашлась, что ответить. Заданный ее новым знакомым ритм не вязался с недавней спешкой, делал ее бессмысленной. Хотя Тони, наверное, заждался… Маковски одарил ее несколько высокомерным взглядом и повернулся в профиль, к окну, как бы ожидая, что она предпримет. Тонкий, правильный нос, бесцветная, сухая кожа. Безжизненное лицо немолодого англичанина, на котором — по контрасту — слишком даже живые, с чертовщинкой глаза и тонкие, но яркие, как у юноши, губы. Люсия смотрела на него и не уходила.

— Вас вдохновляют паруса? — удивил ее вопросом Дэвид Маковски.

— Что? Паруса? В каком смысле? — Люсия обрадовалась продолжению беседы.

— Вам нравится, как в них упирается ветер? Это красиво, не правда ли? Самое смешное, что люди совершенствовали этот овеянный поэзией предмет, чтобы преуспеть в рыбной ловле. Вам это не кажется странным?..

Люсия хотела слушать, а не говорить, и он продолжил в более прозаическом духе:

— Вчера у меня был приятный вечер. Ко мне нежданно нагрянули гости. Они готовы отдать полжизни, лишь бы насладиться путешествием под парусом.

— Они приплыли к вам на корабле?

— На яхте… Я так давно не был в Испании. — Он неожиданно сменил тему. — Надоели гастроли. А вы, наверное, много путешествуете?

— К сожалению, не очень. Езжу на каникулы к отцу в Англию. Вот удалось побывать в Израиле.

Ей захотелось рассказать про Кармелу, которая для нее образец путешественницы, но она вовремя остановилась, решив, что это будет совершенно неинтересно ее изысканному собеседнику. Она опустила голову, не зная, как продолжить беседу, и задержала внимание на ракетке в руках Дэвида.

— Вы увлекаетесь теннисом? — спросила она без особого энтузиазма.

— Просто так принято отдыхать. Вы, кажется, торопились. Я мог бы проводить вас.

— Да… Я все равно уже заставила ждать… Я иду в ресторан.

— В сущности, мы все постоянно чего‑то ждем. Жизнь есть одно долгое ожидание, не правда ли? — Он размеренным шагом двинулся в сторону выхода. Люсия засеменила рядом. — Поэтому, когда мы получаем то, чего не ждали… не очень‑то радуемся. Человеческий мозг инертен. Нам посылают солнце, а мы закрываем глаза, так как давно мечтали о снеге. Как вам здешняя жара? — Он посмотрел на Люсию, как смотрят на копошащегося в люльке младенца.

— Мне нравится. Когда тепло, люди освобождаются от лишней одежды и еще, пожалуй, от условностей.

Маковски заинтересовался, его лицо украсила приятная ухмылка:

— Да, вы правы. В шляпе хуже думается, а ходить под зонтом очень одиноко.

Она представила, как Тони удивится, когда увидит ее в таком сопровождении. Разговор не казался ей странным, а желание проводить ее — навязчивым. Конечно, ему здесь скучно. Его окружает какое‑нибудь чопорное светское общество, а может быть, он и вовсе приехал один, не считая загадочных друзей на яхте.

— Вот, вы у цели. Я бы, пожалуй, выпил немного вина. Если позволите.

Окинув глазами столики, Люсия увидела Тони. Он, казалось, совсем не заметил, что она пришла не одна, и приготовился, слегка пожурив ее за медлительность, предаться милому воркованию. Но потом тень недоумения все‑таки появилась на его лице.

— Тони, это Дэвид Маковски, пианист, на концерт которого ты не смог выбраться из‑за своего доклада.

— Очень приятно, — пробормотал Тони как можно более небрежно и указал на соседнее кресло, — у нас свободно.

Дэвид, поблагодарив, присел, закинул ногу на ногу и принялся изучать меню. Его серьезность казалась напускной.

— Тони, извини, что я спала так долго. Но ведь это ты оставил меня одну.

— Я нисколько не сержусь. Ты, кстати, замечательно выглядишь. У тебя выспавшийся вид. — Он уткнулся в тарелку.

— Представляешь, я чуть не сбила его с ног, когда бежала к тебе, — объяснила Люсия тихо по‑испански.

— И теперь ему требуется помощь?

— Тони, он очень интересный собеседник.

— Охотно верю. Оценить, к сожалению, пока не могу. Не пора ли тебе подумать о еде?

Маковски небрежно отложил меню и внезапно, не глядя на оторопевших слушателей, как бы сам с собой, тоже заговорил на испанском:

— В Эйлате интересно совсем недолго. Сначала тебя все удивляет, а потом — остается неизменным. Уже через два дня хочется отправиться куда‑нибудь дальше. Возможно, вы не страдаете болезнью под названием «пресыщенность», но я предложил бы вам немного развлечься в качестве профилактики. У меня сегодня вечеринка. Можно поужинать на яхте. Новые люди — это всегда познавательно, не правда ли?

— Спасибо, вы делаете нам честь, но, к сожалению… стыдливо заговорил Тони. Люсия не дала ему закончить:

— Мы непременно придем, правда, Тони? Мы здесь одни и будем рады приятной компании.

Она опять раскраснелась. Ее руки суетливо поправили ворот платья. Тони молча смотрел на нее, не понимая причины такого оживления. Ему хотелось, чтобы этот надменный человек побыстрее оставил их. И так положение неудобное, а тут еще Люсия, с ее излишней вежливостью. Неужели она действительно собирается принять какое‑то странное приглашение от того, кого знает не более пяти минут?

— Будьте любезны, дайте мне свой телефон. Я позвоню, когда за вами придет машина. — Седовласый пианист встал, раскланялся и, отказавшись от услуг официанта, широко и небрежно шагая, направился к выходу. Его удаляющаяся фигура источала довольство.

— Как неудобно получилось. Я же говорила, что я из Мадрида, а он тогда не признался, что знает язык.

— Не так уж хорошо он его знает. — Тони наконец продолжил жевать.

— Ну, получше, чем ты английский.

— Ты злишься, что я не расцеловал ему пятки за то, что он изволил выдать тебе билет в высший свет?

— О чем ты? — Люсия не ожидала такой реакции. — Он просто музыкант. Мой отец, между прочим, тоже, и это, насколько я помню, никогда не задевало тебя.

— Ты меня даже не представила ему, а я должен радоваться его приглашению! У нас есть три дня, и это очень небольшой срок.

— У тебя были другие планы на вечер?

— Кажется, да. У меня все вылетело из головы. По‑моему, я хотел сходить на дискотеку.

— Если бы ты очень хотел, то не забыл бы тотчас же.

— Значит, ты очень хочешь на яхту, если еще не забыла об этом?

— Я и не собираюсь забывать. Возможно, там будут интересные люди. Они приплыли из Англии под парусами. Это очень романтично.