Кейси Уэст - Любовь, жизнь и далее по списку

– Привет, – заговорила я с мамой, пока она переодевалась. – Хочу подать жалобу.

– Слушаю, – сказал она.

– Как так получается, что ты осиливаешь прогулку по парку, стоит Куперу или папе оказаться рядом, но просто со мной выйти не можешь?

Мама вешала рубашку в шкаф и на секунду остановилась. Я заметила, что она сморщила нос.

– Я много гуляю и с одной тобой.

– Но если они здесь, ты выходишь больше.

– Не знаю. В них обоих есть что-то расслабляющее. Думаю, мне это тоже передается.

– А у меня такого нет?

– У тебя тоже есть, милая.

Я скрестила руки на груди.

– Видимо, это не я здесь привязана к Куперу.

– Он славный парень. У меня к нему никаких претензий. Помимо того, что ему нравится кружить голову моей дочери.

– Я сама кружусь вокруг него.

Она слегка натянула губы в улыбке, но не стала спорить.

– Я работаю над этим, – заверила я маму.

– Хорошо.

Мама надевала рубашки на вешалки и складывала их стопкой на кровать, а я наблюдала за ней. При дедушке, Купере или папе мне всегда хотелось смягчать мамино домоседство. Убедить их, что, даже без вылазок за пределы наших четырех стен, она может жить полноценной жизнью. Что в этом нет ничего страшного. Может быть, ничего страшного и не было, но я начинала понимать, что порой меня волновала не она. Если быть честной, порой я волновалась за саму себя. Я помнила, как мало она выходила в свет раньше, и то только потому, что мой папа был рядом.

– Что? – спросила она, когда заметила, что я все еще стою в комнате.

После глубокого вздоха я присела на ее постель.

– Мам.

Она повернулась ко мне, вся внимание.

От волнения я начала играться с вешалкой.

– Если я расправлюсь с этим списком, и каким-то образом глубина моих чувств подымет мое искусство до уровня Пикассо, ты придешь в галерею, чтобы посмотреть на мои картины?

Она засомневалась, и я почувствовала, как разочарование поглощает меня.

Нужно было просто забыть об этом, сказать, что это не важно. Но та картина, где она в зрительном зале смотрит на мое прослушивание, проглядывая сквозь лучи прожектора, дала мне дерзость представлять, каково это было бы – увидеть ее на выставке. Поэтому я решилась настаивать.

– Папа не сможет прийти, пока он в отъезде. Но там будет Купер, и дедушка тоже. У тебя будет личный защитный пузырь. Ты будешь в окружении знакомых, расслабленных людей.

Она сжала губы, всем видом выдавая напряжение, но сказала:

– Да, милая. Я с радостью приду на выставку.

– Обещаешь?

– Да.

Я широко улыбнулась и прыгнула ей в объятия.

– Теперь осталось убедить мистера Уоллеса допустить меня к выставке.

– Он допустит, моя талантливая доченька, – сказала мама, поглаживая меня по спине. – Он допустит.

Я: «В центре есть место, где ты опускаешь ноги в воду, и маленькие рыбки объедают отмершие частички кожи с твоих пальцев».

Купер: «И зачем ты мне об этом рассказываешь?»

Я: «Список. Что-то новое».

Мне срочно нужна была новая картина, поэтому ни о чем другом я и думать не могла. Пора было выходить за привычные рамки.

Он: «У сестры есть золотая рыбка. Можешь засунуть ногу к ней в аквариум, если тебе это подойдет».

Я: «Нет. Рыбный пилинг».

Он: «Звучит нелепо» .

Я: «Что-то я не замечала, чтобы ты блистал идеями».

Он: «Я все еще думаю».

Я: «Ну, я все равно собираюсь попробовать. С тобой или без тебя. Мне остается попробовать три новые вещи».

Он: «Без меня».

Я: «Ты боишься рыб?»

Наверное, в таком случае я бы знала. Но, может, я нащупала его страх и смогла бы заставить его пойти со мной.

Он: «Нет, не боюсь».

Я: «Пойдем со мной, чудак».

Он: «Сегодня гонки. Мне нужно морально подготовиться быть еще круче, чем обычно».

Я: «Ладно».

Он: «Увидимся на гонках».

– Я пойду на рыбный пилинг, – заявила я на входе в гостиную. Дедушка с мамой сидели на диване. У дедушки был включен телевизор, у мамы – ноутбук.

– Кто со мной?

– Рыбный пилинг? – спросила мама.

– Маленькие рыбки поедают отмершую кожу с твоих ступней.

– Рыбки? Почему нельзя просто воспользоваться пемзой? – спросила она.

– Это ради опыта.

– Ты не подхватишь там какую-нибудь заразу? – Мама подняла свою ногу и пошевелила голыми пальцами.

– Не планирую.

Дедушка встал со своего места.

– Я с тобой.

– Мам? – Меня насторожило то, как она печатала на клавиатуре, это выглядело так, словно она уже ищет информацию о безопасности рыбных спа.

– Нет, спасибо. Я пишу письмо твоему отцу.

– Передавай ему привет и расскажи о рыбах.

Она кивнула, не поднимая взгляда.

– Напишу.

Мы с дедушкой сидели на длинном плиточном бортике мелкого бассейна. Там не воняло рыбой. Скорее пахло благовониями и хлоркой из горячей ванны, которую мы видели по дороге в эту комнату. Рыба тем временем окружала дедушкины ноги.

– Наверное, у тебя больше мертвой кожи, потому что ты старый, – заметила я. За моими ногами рыбы так не ухаживали.

– У меня идеальный возраст, – сказал он.

– Идеальный возраст для рыбы.

Он взлохматил мои волосы.

Вода была немного прохладнее, чем комнатной температуры, прохлада, казалось, взбирается вверх по моим ногам.

– Что ты чувствуешь? – спросила я.

– Щекотно.

– Ну же, рыбоньки, – попыталась я призвать их, одновременно с этим медленно подвигая левую ногу поближе к дедушкиной. Одна-единственная рыбка, которую сбил поток воды, все-таки подплыла ко мне. Мои плечи напряглись, когда она оказалась рядом. И прямо перед тем, как она собиралась меня куснуть, я взвизгнула и выдернула ногу из воды.

Дедушка засмеялся.

– Что такое? Страшно?

– Нет, просто удивилась.

– Удивилась? Ты же не отрывала от нее взгляда.

– Ладно, хорошо, я видела, как она подплывает, но испугалась, когда она, в конце концов, доплыла.

Он кивнул, глядя на мою все еще поднятую ногу.

– Попробуй еще разок. У тебя получится.

Это просто рыба. Маленькая рыба, к тому же. Я сделала глубокий вдох и медленно вернула ногу в воду. Та самая рыбка, которая осмелилась подкрасться к моей ноге, уплыла, поэтому мне снова пришлось ждать. А ничего не действовало на нервы сильнее, чем ожидание. Ожидание и наблюдение за неумолимым приближением рыбешки. В этот раз я не отдергивала ногу. В этот раз я чувствовала легкое щекотание каждый раз, когда рыба касалась меня.

– Совсем не больно, – сказала я.

– Я же говорил, что это не больно.

– Я думала, ты обманываешь.

И вот на этот раз я подумала, что дедушка обидится или, по крайней мере, притворится, что обиделся на мое обвинение во лжи. Но он только легонько покачал головой и улыбнулся мне.