Изабелль Брум - Год и один день [litres]

– Прага задевает тебя за живое? – спросила Софи, хотя ответ был ей уже известен.

– Еще как! – воскликнула Меган, подбирая кусочком хлеба остатки подливки. – Здесь так красиво, что я почти не выпускаю камеру из рук. Куда ни кинь взгляд – всюду отличные кадры! Надеюсь, я не подведу Прагу, сумею передать ее красоту…

– Ни капли в этом не сомневаюсь, – сказал Олли. Руку он уже положил на стол, заметила Софи, – ждал подходящего случая, чтобы дотронуться до Меган. Наверное, именно это он любит в ней больше всего – ее увлеченность, страсть к своему делу. Редкое качество в современном мире. И именно поэтому многих, в ком нет подобной страсти, тянет к таким людям. Страстная душа горит ярче остальных, и неудивительно, что вокруг Меган и Робина всегда скапливается столько народу: они надеются, что хоть малая толика этого огня передастся и им.

Меган жестом попросила официантку их посчитать и отмахнулась от предложения Софи разделить счет.

– Ой, брось, ты только чай пила!

Они втроем двинулись в сторону отеля. На Карловом мосту было не протолкнуться. Все туристы как один – в шапках и перчатках. Тяжелые снежные тучи слегка разошлись, и сумеречное небо представляло собой этюд в серых тонах. Поверхность Влтавы казалась сплошной серой плитой с редкими белыми вкраплениями чаек тут и там. Время от времени птицы с пронзительным криком проносились у моста, ловя на лету лакомые кусочки, которые люди либо роняли, либо бросали нарочно.

На низких каменных ограждениях по обеим сторонам внушительной конструкции сидели, пытаясь слиться со скульптурами, бесчисленные голуби. Меган держала камеру у лица и, улыбаясь, безудержно фотографировала. Олли шел прямо за Софи и смотрел больше на нее, чем по сторонам – как будто боялся, что она в любой момент может свалиться в реку.

– Ой, мне наконец полегчало! – сказала она как можно искренней. Чай, к счастью, не просился наружу, а три ложки сахара уже сделали свое дело: руки перестали дрожать. Но голова по-прежнему немного кружилась. Земля под ногами казалась пастью огромного ужасного монстра, который пока терпит голод, но в любой миг может открыть рот и проглотить ее целиком.

Софи попятилась, чтобы не получить по голове очередной палкой для селфи, и врезалась в Олли, который как раз остановился у нее за спиной. Меган, похоже, увидела что-то интересное на стене моста и позвала их взглянуть.

– Хоуп случайно не про это рассказывала? – спросила она, когда они подошли поближе. Софи опустила глаза и увидела, что ладонь Меган покоится на маленьком золотом крестике с двумя перекладинами и звездами на концах. В бледном сумеречном свете он почти не блестел.

– Да, наверное, про это, – ответил Олли, а Софи просто молча кивнула.

Меган сняла перчатку и по очереди погладила каждую из пяти звезд.

– Что загадаешь? – спросил Олли. В его голосе явственно слышалась надежда.

Меган помолчала, а потом закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Ее рука по-прежнему лежала на кресте.

– Ну вот, готово. – Она открыла глаза и улыбнулась.

– Давай, колись уже! – упорствовал Олли. – Не томи.

– Что ты, я не могу рассказать! – ужаснулась Меган. – Тогда ничего не сбудется – это всем известно.

Оба вопросительно поглядели на Софи, но ответить та не смогла. Ноги вдруг стали ватными, и она осела на мостовую как сухой лист.

– Господи! – Олли в последний момент поймал ее и усадил на землю, а Меган тут же опустилась на колени рядом с ними.

– По-моему, тебе нужен врач, – сказала она. На ее лице читалась тревога. – В отеле наверняка знают, как его вызвать.

Софи вяло помотала головой.

– Нет. Все нормально.

– Идем.

Не обращая внимания на ее протесты, Олли поставил ее на ноги, отдал рюкзак Меган, а сам присел на корточки и велел Софи забираться ему на спину.

– Давай, донесу тебя до отеля. Так будет разумней всего. Поспишь немного, а если вечером не полегчает – поможем тебе найти врача. Договорились?

Софи поняла, что ее мнения на самом деле никто не спрашивает, и послушно забралась на спину Олли. Когда тот попытался перехватить ее поудобнее, живот Софи возмущенно застонал.

– Я, пожалуй, останусь здесь и сделаю еще пару кадров, – сказала Меган, легонько погладив Софи по спине. – Встретимся в баре «Дон Пистос» через полчасика, да?

Олли согласился, выпростал одну руку и на прощанье стиснул ее ладонь. Софи понимала, что народ оборачивается на нее посмотреть, но ей было все равно. Приятно, оказывается, когда тебя защищает от мира такой большой человек. Хотелось рассыпаться в благодарностях перед Олли, рассказать, как ей хорошо и спокойно рядом с ним, но тошнота была такая сильная, что она не осмелилась даже открыть рот.

Пока Олли шагал по Карлову мосту, сцепив впереди ладони, чтобы ее ноги не соскальзывали вниз, Софи думала, что больше всего на свете ей сейчас хочется закрыть глаза и уснуть как дитя. А потом проснуться и встретить новый день. День, когда к ней вернется Робин.

Меган проводила Олли и Софи взглядом, а затем вновь переключила внимание на парящую стаю чаек у себя над головой. Настроив выдержку, она сделала серию снимков в авто-режиме, но потом переключилась обратно на ручной. Ей хотелось передать яростное биение крыльев, эту толкотню в воздухе. Впервые в жизни на пожалела, что не может запечатлеть еще и звук, все эти птичьи крики, вопли и визги тех, кто снизу подбрасывал в воздух семечки и хлеб.

Делая снимки, Меган думала о Софи. Почему-то ей было тревожно за эту девочку, такую хрупкую – точно крошечный бумажный журавлик… Меган очень гордилась, что Олли решил погеройствовать. Однако глядя, как миниатюрные ручки и ножки Софи обхватывают его тело, она испытала и легкий укол ревности.

Она вспомнила вопрос, который Олли задал ей в зеркальном лабиринте: как бы она отреагировала, если бы у него появилась девушка. Удивительное совпадение – всего несколько дней назад мама спрашивала ее ровно о том же. С тех пор как Меган их познакомила, мама не оставляла попыток свести ее с Олли. Сообразив, что простыми намеками делу не поможешь, она начала в буквальном смысле этого слова умолять. А когда и это не ослабило возведенную Меган стену, мама прибегла к коварным вопросам и замечаниям вроде вышеупомянутого, полагая, что ее дочь каким-то образом дожила до тридцати лет без умения распознать явную попытку психологической манипуляции.

Тогда мысль о том, что Олли начнет встречаться с кем-то еще, показалась совершенно бредовой, однако выбросить ее из головы не получилось. Неужели Меган из тех девиц, которые и сами не хотят быть с мужчиной, и другим его не дают?

Хуже не придумаешь. Меган презрительно наморщила нос. Ревность – уже сама по себе плохая черта, а когда к ревности добавляется еще и эгоизм, это вообще за гранью. Но куда деваться? Меган действительно не хотела, чтобы Олли достался кому-то другому, однако рано или поздно это должно случиться. Он прекрасный человек, и ни одна мало-мальски нормальная женщина мимо него не пройдет.